Залпом Хэлла опустошила бокал. Как сказала Лира? Все слабовольные люди нуждаются в алкоголе. Пожалуй, так… Может, если бы у Хэллы было больше сил, она бы не согласилась занять место Розы? Не согласилась бы ввязываться в историю, а нашла бы выход получше. Может, нашла бы свое место в жизни. Писала бы свои картины, завела сад… А! К импам!
– Эй, ты чего? Это я тут горюю, – Лира забрала у Хэллы бутылку, из которой она взялась наполнить бокал. – Сильно же ты налегаешь.
– Ты на приеме налегала. – Слова прозвучали резко. Мальва осуждающе уставилась на сестру.
– Да, и, к сожалению, никто не сказал мне об этом вовремя, – Лира улыбнулась, нисколько не обидевшись.
– Сделаю еще чаю, – Мальва осторожно поднялась и вышла.
– Извини, – наконец сказала Хэлла.
– Ерунда. Просто… Ты сегодня какая-то уж очень мрачная. Все нормально?
И что отвечать? Врать ужасно не хотелось. Может, потому что милая болтушка Лира внушала доверие, словно обещая понимание и помощь, но… Но все было слишком сложно.
– Как Мальва?
Хэлла резко выдохнула. Как Мальва? Пока нормально. Пока. Пока есть лекарства. Но скоро они закончатся, даже быстрее, чем раньше, потому что дозу пришлось увеличить. Кристаллы в ее теле разрастались с такой скоростью, что, казалось, пропусти один день, и она погибнет. И чтобы достать еще лекарств, приходилось все сильнее исхитряться, а главное – угождать Дереку. В основном он вел дела, он передавал лекарства, он решал, достойна ли она того, чтобы получить отсрочку у смерти для своей сестры.
– Слушай… Я тут кое-что поузнавала. Не знаю, поможет ли, но… Ты знаешь, что в Раджмаане[41] делают успехи в лечении миазмы? Конечно, это не полное излечение, скорее поддержание, но знакомая моих родителей живет сейчас там. У нее миазма уже почти двадцать зим, но она все еще жива и у нее нет образований кристаллов! Так что я тут подумала… Можно было бы отправиться туда с Мальвой.
В Раджмаан? Он совсем близко от Эльфхейма[42]… Эльфов не видели уже очень давно… По крайней мере, тут. Но они всегда имели тесные связи с Раджмааном, еще со времен Первой расовой войны. Говорили, что эльфы похищают женщин с материка, а с женщинами Раджмаана устраивают оргии… Так говорили, разумеется, в основном те, кто ходил на проповеди, внимая словам священников, чтящих Первого. Его церковь всегда имела претензии к религии Маан-Маан. Хотя бы потому, что Первый называл женщин слабыми сосудами греха, а Маан-Маан утверждала, что каждая женщина – храм.
Хэлла в это не верила. Ни в то, ни в другое. Она, как и многие маги, считала, что те, кого люди зовут богами, были без сомнения могущественными, но не богами. Они были Великими Магистрами, которые быстрее всех подчинили себе магию Шарана, не более того, но и не менее. Но куда величественнее была Вселенная, полная тайн и загадок, а не боги, придуманные людьми.
– Не знаю, – пробормотала наконец Хэлла. – Пока состояние Мальвы стабильно, я бы не хотела подвергать ее лишнему стрессу…
Пока. А потом? Как долго Хэлла сможет добывать спасение для сестры? Слишком легко это потерять… Может, и правда стоит попробовать другое? Тем более сейчас, когда он вернулся. Но это риск. Что там, в Раджмаане?
– Если Мальва стабильна, тогда что случилось? – Лира подсела ближе, одной рукой приобнимая Хэллу и прижимаясь виском к ее виску. – Знаешь, если ты вдруг убила какого-то засранца и тебе нужно спрятать труп, я знаю кучу способов.
Хэлла засмеялась, чувствуя подступающие слезы. С тех пор, как пришло письмо с предложением о сотрудничестве, она уже не могла спать спокойно. И чем больше времени проходило, тем сильнее закручивалась воронка событий, тем сложнее было оправдываться. Особенно перед собственной совестью. Если бы Лира знала, что делала Роза, разве бы они дружили?
– Обращусь к тебе, если что. Но пока, кажется, нужно придумать что-то с этим твоим Максом.
– Увы, но он не мой… – Лира подлила себе вермут. – Так… Я либо продолжаю пить, но остаюсь на ночевку, либо тоже перехожу на чай, чтобы вы могли от меня избавиться.
– Оставайся, конечно, – улыбнулась Хэлла. – К тому же там дождь.
– Прекрасно! Значит, я продолжаю драматично страдать! – Лира картинно откинулась на спинку дивана, прижав руку ко лбу. – О горе мне, горе!
Вернулась Мальва с чайником. Строгий взгляд вынуждал Хэллу переключиться на ароматный горячий напиток.
– Я тут подумала, – сестра медленно опустилась в кресло, – может, в чем-то Ло и права. Может, тебе стоит признаться Максу?
– Что? – Лира поперхнулась. – И как ты это представляешь?
– Я имела в виду не напрямую. Что, если тебе написать к нему письмо? Выразишь все, что на душе. Совсем не обязательно его отправлять, главное – свои чувства. Тебе может стать легче, ну и поймешь, что из своих мыслей стоит озвучивать, а что нет.
– Признайся, ты просто хочешь посмотреть, как я мучаюсь, пытаясь написать любовное письмо?
– Не без того, – хитро стрельнула глазами Мальва.
– Ладно. Хэлла, тащи бумагу и автоперо!
Когда все необходимое оказалось в руках Лиры, она принялась за письмо. Сложности начались уже с обращения, но в итоге остановились на варианте «милый Макс». Полет фантазии иссяк. К сочинительству подключилась даже Хэлла.
– «Милый Макс, пусть первая наша встреча не обернулась бурею теплых чувств, – зачитывала Мальва начало письма. Лира же заедала и запивала стресс, стесняясь, кажется, каждой буквы на бумаге. – Но все ж я счастлива, что Вселенная помогла мне разглядеть твое доброе сердце. В минуты, когда моя уверенность в себе ослабевает, когда обуревают тревоги, я вспоминаю вас. Эти воспоминания помогают мне преодолеть любые сомнения».
– Слишком патетично, – прервала Хэлла. – И когда ты успела столько о нем надумать, если вы даже сезона не знакомы?
– Не важно! – заступилась сестра. – Главное, это отражает эмоции. Да, Лира?
– Да! Правда, не в полной мере, но, наверное, не стоит писать о его веснушках или красивых пальцах…
– Стоит! Это же твое письмо! Знаешь, что? Допиши его сама так, как захочешь, и… – Мальва отошла в сторону, выуживая новый конверт из стопки газет, – вот тебе. Запечатаешь его, чтобы ни я, ни Ло не читали. Это только твои чувства.
Лира закивала, похоже, ободренная этой идеей. Вскоре Мальва ушла к себе, а Хэлла поднялась в свою спальню вместе с гостьей. В комнате было тепло; оставленная включенной лампа на тумбочке у кровати тускло светила. Небольшой письменный стол с двумя ящиками по бокам стоял прямо у окна. Рядом с ним – натюрморт с недорисованным портретом. Лира, недолго думая, уселась за стол, намереваясь дать волю вдохновению и словами выразить свою симпатию к инспектору. И, конечно, допить вермут.
– Второе одеяло в нижнем ящике комода, – зевнула Хэлла, плюхнувшись на кровать. Комод стоял прямо у двери. Шкафа в комнате не было, потому что хранить особенно было нечего.
Какое-то время Хэлла еще пыталась держать глаза открытыми, но усталость взяла свое, и она уснула, убаюканная вечером. В череде тревожных дней он выдался на удивление приятным и даже отвлек ее от накопившихся проблем и страхов. Может, поэтому Хэлле не снились никакие кошмары.
Утром она проснулась от звона прокатившейся по полу пустой бутылки. Пришлось поднять голову и разлепить веки. Лира торопливо рыскала по столу и ящикам. Волосы ее спутались и распушились, блузки не было – только тонкая шелковая майка и брюки.
– Ты чего?
– Хэлла! – Лира обернулась с безумным взглядом. – Где письмо?
– Какое еще письмо? – от резкого звука голоса Хэлла поморщилась и зевнула. Спросонья она мало что еще понимала.
– Мое письмо! Просыпайся! – Лира подскочила, встряхивая ее, как тряпичную куклу.
– Да какое «твое письмо»? – Хэлла встряхнула ее в ответ.
– Которое мы писали вчера Максу!
Хэлла потерла лоб, силясь вспомнить, что они вообще делали.
– А, твое признание в любви?
– Да! Оно!
– Не знаю, я же уснула, пока ты дописывала, – пожала плечами Хэлла.
– Все пропало! – взывала Лира.
– Когда дописала, ты запечатала?
– Да.
– А потом куда положила?
– Не помню… На комод, наверное…
– Я кладу на комод письма на отправку, – глухо заметила Хэлла, просыпаясь окончательно.
Лира побледнела, прислонилась к стенке и медленно по ней сползла:
– Мне нужно уехать из страны…
– Мими! – Хэлла вскочила и понеслась по лестнице вниз. Мальва выскочила из зала узнать, в чем дело, а Мими уже выглядывала из кухни, удивленная внезапным криком. – Ты забирала из моей комнаты письмо?
– Д-да… Для инспектора Уорда. Я подумала, что это что-то важное, так что отправила со срочной пометкой…
– Уф, у меня в глазах темнеет… Девочки, кажется, это мой конец. – Лира, которая дошла до лестницы, теперь сидела на верхней ступеньке. – Завещаю вам все купленные романы, кактус и Фреда.
– Кто такой Фред? – шепотом спросила Мальва.
– Скелет, который она использует как вешалку. Так, отставить упаднические настроения! Собираемся и бежим на почту. Может, успеем перехватить.
Лира вскочила, обретя надежду. Пока они одевались, Хэлла пыталась успокоить подругу:
– В крайнем случае ничего ужасного не случится. Даже если Уорд узнает про твою симпатию…
– Ты думаешь, я только про симпатию написала?
– Но что еще ты могла там написать, кроме «ах, вы так прекрасны, и ваши веснушки словно звезды на небе»?
Лира молча застегивала пуговицы на блузке, глядя таким сердитым и красноречивым взглядом, что Хэлла насторожилась:
– Ты же не описывала свои фантазии?
Мальва, которая остановилась в дверях, ахнула, прикрыв рот рукой. Лира молчала.
– Ты же не…
– Мы должны предотвратить осуществление главного позорного события в моей жизни! Одевайся уже, Хэллебор!
– Поверить не могу! И что ты написала?
– Я привела в пример две книги! Одна называется «Горячее сердце принца», а другая – «Величайший соблазн».