– Ничего! В этом и дело! Ничего!
– Райдер, ты второй в списке, кого я застрелю, когда решу, что путь преступлений мне по душе, – хмуро сообщил Макс, возвращаясь к чтению.
– Если что, я готов уступить первенство, – заявил Рие, недовольно зыркая на Гэбриела. Тот усмехнулся, вполне довольный собой. – Ты отвлекаешь нас от важного дела!
– А что у вас за дело?
– Твой мозг, наверное, не сможет воспринять это, но мы читаем книги.
Макс одобрительно хмыкнул на язвительную реплику напарника.
– Ой, прибереги красноречие для дам, – усмехнулся Райдер, плюхаясь на стул. – Что там хоть?
– «Он обхватил ее затылок своей мускулистой рукой и впился в ее рот полным страсти поцелуем», – зачитал Рие.
– Это что? Женские романы? – удивился Райдер, глядя почему-то на Макса. Видно, счел, что Ришар может и издеваться над ним.
– Да, они, – ровным тоном ответил Макс. – Что-то еще?
– Ого! А зачем?
– Спроси у господина старшего инспектора, это он их вчера купил. Подозреваю, пытается освоить науку обольщения.
Макс хмуро глянул на него, но отвечать не стал. Не признаваться же, что Лира упомянула эти книги в письме, где… Призналась Максу в любви! Конечно, он хотел получить более полную картину! Раз уж она написала, что представляла на месте главных героев себя и Макса, он должен был провести маленькое расследование, чтобы понимать, чему нужно соответствовать… И теперь…
Макс пробежался взглядом по странице, тут же цепляясь за слово «член» и фразу «между ее бедер».
Райдер и Рие вздрогнули, когда книга в руках Макса громко захлопнулась.
– Обед окончен.
15Праздник Середины осени
Все, что делала Лира, выглядело трагично. Она трагично подавала сахар, трагично засыпала муку, трагично пила какао и, конечно, трагично вздыхала.
– Да что с ней? – удивлялся мистер Грей, обращаясь к жене шепотом.
– Позже, сладенький. Сходи лучше купи нам гвоздику и апельсины для глинтвейна.
Он не был против наконец покинуть кухню, в которой царила вовсе не праздничная атмосфера. Для верующих наступал День Маршаллов – верных предводителей армии Первого, для остальных наступала ночь Середины осени – Фогхар. Середина каждого сезона отмечалась, кажется, во всех странах с тех пор, как Шаран покинули зимы, длившиеся иногда годами. С установлением стабильных сезонов жить стало проще, а каждая смена сезона до сих пор несла сакральный смысл, так же как и их середина.
Фогхар считался темным праздником. Маги, следуя поверьям ведьм и колдунов, оставались дома, проводя очищающие ритуалы и обновляя защитные печати и заклинания. Это было скорее данью предкам, традицией, чем необходимостью. Но было что-то волшебное в промозглой погоде снаружи, пока внутри, в камине, трещали поленья, а все кутались в пледы, жгли свечи с травами, пили ароматный глинтвейн и ели тыквенный пирог.
Для Хэллы сегодняшний день был способом заглушить тревогу. Она собиралась к сестре и планировала всю ночь праздновать, гадая и читая вслух любой роман, который ей только подсунут.
– Золотко, ну что ты в самом деле, – Роберта приобняла Лиру, забравшуюся на подоконник с кружкой какао, на ободке которой остался след Лириной розоватой помады. – Если инспектор Уорд джентльмен, он сделает вид, что все в порядке.
– К тому же, – Хэлла тоже похлопала подругу по ноге, – он ведь ничего никому не рассказал, иначе бы тот…
– Рие.
– Он бы не расспрашивал, что случилось, так?
– Мне от этого не легче, – Лира вздохнула ну о-очень трагично. Если бы Хэлла могла, она присудила бы ей премию за драматизм. – Я выставила себя идиоткой! А он… Великие Магистры! Он просто милый смущающийся молодой человек, естественно, я ему не симпатична! А теперь он еще считает меня ветреной дамочкой, которой место где-нибудь в Мэде!
– Ты преувеличиваешь, золотко. Знаешь, все мы по молодости совершаем что-то безумное…
– Я старше Макса на два года.
– Для меня вы все малыши!
– А я младше Уорда, – напомнила Хэлла, – и не делаю таких вещей, потому что я скучная домоседка! Это вообще зависит от характера. И ты такая! Яркая, веселая и вообще замечательная, так что хватит тут страдать из-за какого-то засранца!
– Не такой уж он и засранец, – буркнула Лира, но, по крайней мере, губы ее тронула улыбка. Она сползла с подоконника.
Раздался стук.
– Мы кого-то ждем, девочки? – поинтересовалась Роберта. «Девочки» помотали головами. – Что ж, едва ли это Эрик, он никогда не забывает ключи. Интересно…
На кухню зашел дворецкий, единственный постоянный слуга в этом доме. Лира как-то упоминала, что иногда приходят кухарка и слуги для уборки, но обычно за порядком следил старик Шортер, который служил еще ее деду. Так что он был почти членом семьи.
– Леди Лира, к вам посетитель.
– Кто?
– Мистер Уорд.
Хэлла покосилась на Лиру. Та, кажется, начала задыхаться.
– Проводи его в малую залу, – распорядилась Роберта, – скажи, что леди скоро подойдет.
Дворецкий кивнул и вернулся к гостю. Из прихожей послышались отдаленные голоса и шаги.
– Золотко, соберись! Знаю, это неожиданность, но, моя милая девочка, это момент истины! И помни, ты самая большая драгоценность и никто и ничто тебя не сможет обесценить! А теперь спину прямо, уверенность во взгляд – и вперед!
– Да, момент истины! – Мотивационная речь, похоже, сработала, и Лира решительно вышла.
Макс так разволновался, что у него начала кружиться голова. Строгий дворецкий сопроводил его в небольшой зал с зажженным камином. У противоположной ему стены стоял диван, по бокам от него – два кресла, а между ними низкий стол с горящими свечами. Судя по распространяемому ими аромату, они содержали травы. Комната тонула в полумраке, а единственным источником света был живой огонь. Пальто Макс оставил в прихожей и теперь то и дело поправлял пиджак, хотя с ним все было в порядке. Дышать было тяжело, и Макс уже думал над тем, чтобы немного ослабить галстук. Он отложил букет белых калл на столик, снова нервно оправляясь. В последний раз он так волновался, впервые надевая форму инспектора на посвящении.
Дверь хлопнула, в залу вошла Лира. Подбородок ее был чуть вздернут, глаза блестели. Сегодня она была в черной юбке и черной же блузке, на которой выделялся золотой кулон круга с лучами. Волосы были завиты, глаза подведены.
– Миледи, – пробормотал Макс.
– Инспектор Уорд! Я знаю, почему вы здесь. Это из-за письма. Все это глупая шутка, я просто перебрала с вермутом.
Макс почувствовал, как все внутри него оборвалось. Рухнуло вниз. Сердце отяжелело, а в горле, стянутом проклятым галстуком, образовался ком. Щеки его горели от стыда.
«Естественно, это была шутка, Флин, – издевался внутренний голос, – глупо было предполагать, что ты можешь понравиться».
Во рту пересохло. Да, пожалуй, не стоило и предполагать…
– Д-да… Ч-что ж, я р-рад, ч-что… – Макс откашлялся. Он готов был провалиться прямо сейчас под землю, чтобы никто никогда не видел его позора. – Ч-что мы в‐все в‐выяс-снили…
Он растерянно оглянулся на букет, взял его и передал Лире, замершей в середине комнаты:
– С-с п-праздником… – Руки его ужасно дрожали, а голова кружилась.
Лира была не виновата в его состоянии, это он не умел воспринимать отказы спокойно. Он вспоминал мамину фигуру, как она исчезает в недрах поезда, как он, еще маленький, плачет, уткнувшись в плечо бабушки, сидя на ее руках, и просит маму вернуться. Сейчас он взрослый, поэтому понимает, что так было лучше. Конечно, он понимает. Но это проклятое чувство ненужности и бесполезности преследовало его до сих пор.
– Прощайте! – выпалил Макс, обходя Лиру, чтобы поскорее выйти. Ему нужен был свежий воздух. После пары дней, в которые он почти летал от счастья, упасть теперь оказалось болезненнее, чем он мог представить.
– Стой! – воскликнула она, хватая его за запястье.
Тонкая рука не могла причинить вред, не могла сжать достаточно сильно, но Макс все равно ощущал, будто его зажали в тиски. Чего она хочет? Помучить его? Поиздеваться? Насмехаться?
– Я соврала! Не знаю зачем… Я испугалась! Я думала, что ты решишь, что я дура!
Макс изумленно моргал, пытаясь понять, что именно сейчас произнесла Лира.
– Не уходи, – пискнула она так тихо, что даже треск дров камина перекрыл ее голосок. Может, только показалось?
Лира опустила букет и подошла ближе. Она лбом уткнулась ему в грудь и прошептала:
– Я пойму, если ты решишь, что я сумасбродная девица и тороплю события.
Макс не шевелился. После внезапной боли пришел ступор от удивления и непонимания. Может, он упал в обморок и теперь его пытаются вернуть в чувство?
– Скажи что-нибудь, – Лира подняла голову.
– Ч-что?
– Почему ты пришел с букетом?
Макс облизнул губы и сглотнул перед тем, как найти верные слова:
– Х-хотел объясн-ниться. Т-ты… – Он глубоко вздохнул и выдохнул, наконец произнося: – Ты очень мне нравишься, и я…
Его прервали губы Лиры, которыми она прижалась к его собственным. Но быстро отстранилась, внимательно разглядывая Макса. Он прерывисто дышал, вновь обретая легкость и уверенность, на которую настраивался всю дорогу сюда. И скептицизм внутреннего голоса можно игнорировать, потому что Лира сделала выбор. Она остановила его, она…
Макс застонал, почти заскулил, делая шаг к ней, осыпая поцелуями ее лоб, нос, щеки, находя наконец мягкие сладкие губы. Он целовал Лиру кое-как, неумело, потому что в своей жизни целовался не так уж и много, но надеялся, что этого хватит хотя бы для начала…
Лира не медлила, она сразу же ответила на поцелуй. Ее пальцы прошлись от шеи к затылку Макса, зарываясь в его волосы. Он в точности повторил этот жест, свободной рукой привлекая ее ближе к себе. Лира углубила поцелуй, переплетая их языки.
Вкус ее поцелуя отдавал сладким какао, аромат ее духов щекотал нос, каждый изгиб и тепло ее тела Макс ощущал своим. Он оторвался от ее губ, но только для того, чтобы лихорадочно целовать ее шею, постанывая от каждого покачивания бедер ему навстречу, потому что теснота в брюках стала почти болезненной.