Тут же начались перешептывания.
– Таков приказ! – прервал недоумение сотрудников шеф. – Услышали?
– Так точно, – раздался нестройный хор голосов.
– Похоже, нескучная будет ночь, – буркнул Рие.
Что ж, он был прав – скучать точно не придется. Спустя какое-то время толпу оттеснили от отдела, подошли солдаты. Часть полицейских осталась в здании, часть вышла патрулировать улицы. Их отдел захватывал сразу два довольно обширных района – Новый и Мидлтаун. К счастью, ни там, ни там активные противники власти не проживали. В Новых районах жили те, кто успел заработать хорошее положение в обществе, и их можно было охарактеризовать как законопослушных подданных. Соответственно, никто оттуда не спешил громить соседние лавки или кондитерские. Мидлтаун когда-то давно считался районом, предназначенным исключительно для магов, так как именно они составляли большую часть населения района. Нынешний протест явно к ним не относился. По сути, почти весь Правый берег был более или менее спокоен, а вот Левый…
Именно оттуда двигалась недовольная толпа. Она продвигалась к сердцу столицы – к Олдтауну, к Дворцовой площади. Пока что она была довольно редкой, временами сбиваясь в однородную массу скандирующих людей.
– Смотри, – Рие толкнул Макса в бок, когда они проходили улицу поперек. Кебмены предпочитали прятаться, чтобы не повредить ни транспорт, ни лошадь. Прохожих тоже не было, все затаились, только в отдалении слышались выкрики манифестирующих. – Ты видишь?
На возвышенности пустой дороги хорошо просматривались трубы заводов Левого берега. Обычно дым из них клубился под специальной завесой, не пропускающей зловония, теперь же…
– Дыма нет. Никогда такого не видел, – шепнул Рие.
– Часть рабочих уже на улицах, – пробормотал Макс. – А остальные… Думаю, это массовые стачки.
– Из-за Глифа?
– Разделяй повод и причины. Бедность, беззаконие и неравенство. Никому не нравится жить так, как живет большинство в Клоаке и других районах Левого берега, всем хочется на Правый. В последний раз такое происходило зим сорок назад… Надеюсь, в этот раз армия не разделится…
– А тогда?..
– Часть армии перешла на сторону протестующих. Более того, часть приближенных старого короля желала его свергнуть. Сейчас… Не знаю. Посмотрим, что нас ждет.
Макс и Рие даже прошли до дома, удостовериться, что у бабушки все в порядке. Она напомнила, что дедушка учил ее стрелять из ружья, да и помимо нее в доме находились другие жители… Правда, кто-то из них все же вышел на улицу, примкнув к толпе…
– За Лиру не переживай, – сказал Рие, когда они вернулись к патрулированию.
Макс качнул головой. Он не мог о ней не переживать. Каждый раз, слыша выкрик или выстрел вдали, он вздрагивал. Не потому, что боялся, он просто хотел побежать к Лире, оглядеть ее, увидеть, что с ней все хорошо. Но их маршрут с Рие не проходил у госпиталя, а отправить весточку было не с кем.
– В конце концов, она маг. И она с Греем. А он тоже маг. Там у них вообще в коронерских кабинетах все маги. Да и в госпитале есть целители, а они…
– Тоже маги, я понял, – вздохнул Макс. Слова не сильно помогли, к тому же Рие не сказал ничего нового. Внутренний голос твердил все то же самое.
До самого вечера все было относительно спокойно. Кое-где выхватывали самых ретивых, шугали тех, кто собирался разбить витрину и что-то украсть, но при свете дня все оставалось более-менее чинно. Однако стоило вечерней тьме опуститься на улицы, как вместе с ней начали появляться проблемы.
Сложно было не заметить, что выкрики стали громче, группы людей с узких улочек выворачивали на одну широкую. Это было похоже на бурную реку, в которую вливались все новые ручейки.
– С моста идет поток, – поделился встреченный сержант. – Говорят, хотят ответа с короля стребовать.
Как ни странно, солдат, которые должны были стянуться в город, нигде не было видно. Только полицейские, конные и пешие. Все молчаливыми тенями двигались у домов, в проулках и по соседним с толпой улицам, стараясь лишний раз не попадаться на глаза.
Послышался топот и тяжелое дыхание. Макс оглянулся, придерживая уже расстегнутую кобуру, но это был один из констеблей. Он передал приказ о том, что некоторые офицеры должны поступить в распоряжение Олдтаунского отдела. В руках констебль держал список, подписанный рукой Калхуна. Имена Макса и Рие были в списке, потому им пришлось бегом пробираться по темным улочках, мирясь с ледяным осенним ветром, хлеставшим по щекам.
Оттуда их почти сразу отправили к одному из краев Дворцовой площади. Макс решил, что, быть может, в центре событий окажутся части армии, однако там снова были только полицейские. У ворот, ведущих к раскинутому по площади зданию королевской резиденции, стояла дворцовая стража. Макс заметил, что на широком балконе, где на праздниках сидели представители высшей знати и правители, теперь стояли двое в золотых плащах. Не только подкладка, а все их плащи. Говорили, что такие ковали из чистого золота, но точно никто не знал. Это были одни из лучших боевых магов страны, составляющие личную гвардию Короны.
– Приказано не мешать, только не пускать через заграждения и на соседние улицы, чтобы не допустить окружения, – едва слышно пояснил один из инспекторов Олдтаунского отдела. – Становитесь к нам по двое, еще подойдут из других районов. Кроме Клоакского, конечно. Там, говорят, жуть, что творится…
Макс мог только представить. Едва ли преступники и банды не воспользовались шансом…
А толпа тем временем заполняла площадь, все ближе подходя к ограждениям и далеко не всегда обращаясь к полицейским хотя бы цензурными словами.
– Вы обслуживаете чудовищ, которые крадут наших детей! – выкрикнула женщина Максу. Она была в брюках. Вряд ли маг, скорее активистка.
– Ты же такой же! Как ты можешь на них работать! – злился какой-то мужик, почти вплотную приблизившись к мило улыбающемуся Рие.
Поток претензий и брани перемежался скандированием, как только кто-то из толпы выкрикивал подходящее. Например, «долой лордов» и «реформы обществу». Если первое можно было списать на ненависть народа к власть имущим, то второе скорее было подготовленной агиткой.
Площадь бурлила, как кипящая вода в чайнике. В руках некоторых виднелись подручные средства, вроде толстой палки или разводного ключа. Казалось, что вот-вот начнется бойня. И Макс не понимал, как лучше поступить. Предупредительные выстрелы вверх, а потом? Не стрелять же ему в людей! А если ему отдадут приказ стрелять? Приказ будет преступным…
Когда место на площади закончилось, как и терпение толпы, вдруг вспыхнул свет, озаряя балкон дворца. Это на мгновение ввело в замешательство всех. Все взгляды были направлены на одну точку – на его величество, короля Филиппа V. Он стоял в сопровождении золотых плащей.
– Подданные! – громогласный голос короля, усиленный магией, разнесся по площади и ближайшим кварталам. – Я слышу вас! Я вижу вас! И я поддерживаю вашу борьбу! Ибо вы часть моя, а я ваша.
Все затихли, только шепотки прокатывались по толпе.
– Старые порядки изжили себя. И сколько бы мои советники ни твердили обратного, сегодня вы явили им мою волю и вашу волю. Нашу общую волю, как народа одной страны!
Послышались первые одобрительные выкрики, но недоверие и злость все еще были общим чувством людей, собравшихся здесь.
– Лорды, взявшие право вершить судьбы, процветали. И я каюсь пред вами! – король прижал ладонь к сердцу, чуть опуская голову. Это не было поклоном в полной мере, но даже такое видеть от монарха было странно. Макс поймал себя на том, что даже у него по позвоночнику пробежали мурашки, будто это было чем-то невероятным, из ряда вон выходящим, чтобы король так извинялся. – Ибо не я, но мой отец позволил им бесчинствовать. Но теперь я прошу вас, – король окинул взглядом собравшихся, – помогите мне все исправить. Помогите найти виновных! Будьте моею опорой, вместо советников и лордов! Я верю, что вы – будущее! И с этой верою я готов действовать! И чтобы доказать вам свою решительность, я объявляю, что семейство Барретов моею волей лишается всех их титулов и земель, дарованных Короной.
Внезапное упоминание тех, кого общество во всеуслышание обозначило главными злодеями, взбудоражило толпу. А после того, как фраза была произнесена полностью, многие взорвались аплодисментами и одобрительными криками. Настроение толпы медленно начинало меняться.
– Помимо того, – продолжил король, дождавшись, когда толпа затихла, – я собираюсь провести реформы и завтра в полдень приглашаю на аудиенцию представителей народа для обсуждения и согласования. Я вижу, что не только страна нуждается в изменениях, но даже столица. Нельзя отделяться от людей на Левом берегу, необходимо протянуть им руку помощи. В связи с чем уже утром будет выпущен указ о сокращении рабочего дня и поднятии заработных плат рабочим.
Такое обещание было встречено с еще большей радостью. Макс выдохнул, поняв, что теперь большая часть протестующих удовлетворится и разойдется.
– И конечно, я знаю о тех, кто встал на защиту народа. Пусть защита эта была жестокой, однако же она была актом отчаяния. И я хочу посмертно снять часть обвинений с Аконита. Что касается Глифа…
– Милосердия! Милосердия! – после первого выкрика толпа начала скандировать.
– Я дам Глифу достойно послужить своему государству. И объявляю о том, что к нему будет применена Королевская прерогатива милосердия.
Толпа снова рукоплескала.
Макс стиснул челюсть. Прерогатива не снимала обвинений, но освобождала от заключения. Учитывая, что дело Глифа даже не дошло до суда, король, по сути, остановил все разбирательства.
– Мои верные подданные! Отныне я даю вам клятву, что поведу вас за собой в будущее! В мир равенства и процветания!
Теперь радостная толпа скандировала имя короля и даже пела гимн. Постепенно все начинали разбредаться. Самое страшное было позади. Ничего непоправимого не случилось. Однако теперь следовало ожидать того, что последует за королевскими обещаниями.