— Виктор Александрович, ну вы даете! — возмутился Кочубей: — Без меня меня женили! Ладно, американец еще куда ни шло, но мусульманин?!
— Успокойся, Коля, никто и ничего обрезать у тебя не станет. Ты же с ним в баню не пойдешь.
— Баню нам устроит Градов, если Гастролера на чистую воду не выведем, — положил конец препирательству Сердюк и, заканчивая совещание, объявил: — Короче, Николай, настраивайся на работу по иранскому варианту. Завтра по тебе, надеюсь, будет решение. А сейчас все по домам!
Несмотря на бессонную ночь и свинцовую усталость, Кочубей в приподнятом настроении покидал Лубянку. От горького осадка, лежавшего на душе после неудачи с Оноприенко, не осталось и следа. Увлеченный предстоящим поединком с возможным Гастролером, он не обращал внимания на сутолоку в метро, не ощущал толчков в спину, когда выбирался из людской реки, выплеснувшейся на площадь перед станцией метро «Динамо», и затем втискивался в маршрутку.
— Ой! Что вы наделали? — этот возглас заставил Кочубея встрепенуться.
Под ногой валялся сломанный каблук от женского сапога, а на него из-под копны каштановых волос сверкнули холодным изумрудным блеском зеленущие глаза.
— Простите, девушка! Я не хотел, это случайно, — смешался Николай.
Она бросила на него негодующий взгляд и заняла место у окна. Он втиснулся на свободное место, потерянно вертел в руках сломанный каблук и не знал, что сказать. Маршрутка упорно пробивалась через снежные заносы и автомобильные пробки. На остановке у кинотеатра «Прага» девушка поднялась на выход. Николай предупредительно распахнул дверцу, подал руку, и после секундного колебания маленькая теплая ладошка легла ему на ладонь. Выбравшись из маршрутки, она, прихрамывая, сошла на тротуар.
— Девушка, разрешите вам помочь? — предложил Николай.
— Чем?
— Отвезти вас на такси.
— Не надо, я сама, здесь недалеко.
— И все-таки давайте возьмем такси.
Девушка замялась, Николай воспользовался этим и предложил:
— Ну если не на такси, то позвольте нести вас на руках?
— А позвольте не позволить, — ироничный ее ответ и лукавая улыбка прибавили ему уверенности.
— Значит, остается такси! Ждите, я сейчас! — воскликнул Николай и ринулся к обочине.
В той снежной круговерти, что творилась на дороге, высмотреть в ревущей автомобильной лавине такси было невозможно, и Николая осенило. Он решительно подхватил под руку девушку и увлек ее к тускло светящемуся витринами торговому центру.
— Молодой человек, вы, что себе позволяете? Мы же с вами не знакомы?! — вяло сопротивлялась она.
— Сейчас мы это исправим! Меня звать Николай! — представился Кочубей.
— Что, что?!
— Точнее, кто — Николай!
— Э-э, Татьяна.
— Вот мы и знакомы! — рассмеялся Кочубей и огорошил вопросом: — Таня, у вас какой размер?
— Чт-о? Что вы имеете в виду?
— Только размер обуви.
— Э-э, 36-й, — вымолвила Татьяна.
— Почти размер Золушки! Ждите меня здесь! — бросил Николай на ходу, поднялся на второй этаж в отдел обуви. Его взгляд метался по рядам «казачков», «ботфорт», «ковбойских», и не знал, на чем остановиться.
— Вам помочь, молодой человек? — пришла на помощь продавец.
— Да! Мне нужны сапоги тридцать шестого размера!
— Зимние или осенние?
— Зимние, и самые лучшие!
Продавец скептическим взглядом пробежалась по его куртке и ботинкам. Купленные на подполковничью зарплату на «Черкизоне», они говорили сами за себя и явно не дотягивали до стильных женских сапог. Николай сник. Тех четырех тысяч, что лежали в кармане, едва хватало на невзрачную пару «прощай молодость». И здесь на выручку пришла продавец.
— Молодой человек, а может, посмотрите зимние ботинки? — посоветовала она.
— Пожалуй! Да, я положусь на ваш выбор, — согласился Николай.
— Постараюсь не подвести, — улыбнулась продавец и поинтересовалась: — Извините, сколько вашей даме лет и как она выглядит?
— Красивая! — все, что нашелся сказать он.
— Понятно! — усмехнулась продавец и, пробежавшись взглядам по полкам, выбрала ботинки и предложила: — Не самые лучшие, но вы понимаете по такой цене…
— Да, да, — согласился Николай.
— Фирма «Альба», вполне приемлемый вариант и если…
— Беру! — решительно заявил он и, расплатившись, возвратился к Татьяне.
— Николай, зачем?! — только и нашлась что сказать она.
— Я готов искупить вину кровью, но ботинки важнее, — свел он все к шутке.
Татьяна смущенно смотрела то на него, то на ботинки и растерянно повторяла:
— Нет! Нет! Я не могу их принять.
— Таня, но это же не хрустальная туфелька, а всего лишь зимние ботинки!
— Боже! В наше время еще остались принцы?! — восклицание пожилой дамы, наблюдавшей за этой сценой, придало Николаю уверенности.
— Спасибо, мадам! Но в наши времена лучше быть арабским шейхом! — пошутил он, опустился на колени и подставил ботинки под ноги Татьяны.
Она заразительно рассмеялась, улыбка придала ей еще большее очарование. В это мгновение Николай никого и ничего не замечал, кроме большущих зеленых глаз Татьяны. Он купался в их бездонной глубине, таившей в себе недосказанность и загадку.
Глава седьмаяФантом материализовался
Проверка американцами российской ракетной базы под Йошкар-Олой подходила к концу. За три часа Перси, добросовестно изображавший инспектора, вместе с Блю старательно обследовали правый борт пусковой установки и контейнера, измерили до миллиметра все бункера, за металлическими стенками которых находились системы энергообеспечения и управления ракетой. Но всякий раз, когда они приближались к затянутой плотным брезентом, как ее называл Блю, «самой секретной бочке русских», за их спинами тут же вырастал долговязый майор, и им приходилось перебираться на новое место.
Русские не давали подступиться к своим секретам, и, упрятанная в круглый металлический контейнер, система навигации и управления пусковой установкой на марше все еще оставалось загадкой для американских инспекторов. Перси вовсе не горел желанием ее разгадывать: от сильного мороза пальцы одеревенели, и рулетка с трудом подчинялась ему. Хилл и Брайен чувствовали себя ничуть не лучше и нетерпеливыми взглядами подстегивали, копавшихся у левого борта пусковой установки, Кейта и Эрла. Наконец они закончили работу и доложили Ли. Тому осталось только подписать протокол.
По предложению полковника Смирнова, это было решено сделать в гостинице, Ли не стал возражать. Крепчавший с каждым часом мороз диктовал свои условия. Русские и американцы дружно поспешили к автобусу. «Поларис», погромыхивая на щербатой бетонке, через сорок минут доставил их в город.
В столовой гостиницы инспекторов поджидали щедро накрытый стол и памятный набор сувениров.
Запоздалый обед начался с тоста хозяина — полковника Кашкина.
— За нас, ракетчиков! И чтобы наши ракеты поражали только учебные цели! — предложил он.
К нему присоединился Смирнов и дополнил:
— А наши инспекции всегда проходили в дружеской и деловой обстановке.
Ли понял все без переводчика, энергично закивал головой и до дна выпил рюмку водки. За первым тостом последовали второй, третий. Разговор за столом оживился, и незримый барьер, разделявший русских и американцев, начал рушиться. Они, в чьих руках находилось самое грозное оружие, как никто другой понимали, насколько хрупок нынешний мир и каковы разрушительны последствия ядерной войны. Но испробовать все изыски русской кухни и разгадать загадки продукции знаменитого на всю округу фокинского ликеро-водочного завода — водку с интригующим названием «Мужские тайны» и «Женские секреты» — американцам не удалось. С севера надвигался мощный циклон, и они срочно выехали на аэродром.
Под завывание ветра и сердитое шипение поземки Ан-72 с трудом оторвался от бетонки и, совершив круг над погрузившейся во мглу Йошкар-Олой, взял курс на авиабазу «Чкаловская». Здесь члены инспекционной группы тоже не задержалась — в конце взлетной полосы их ждал с разогретыми двигателями боинг, и после проверки на таможне они поднялись на борт. Спустя три часа, глубокой ночью, самолет с инспекторами приземлился на американской военной базе в Германии. Там Перси ждал первый сюрприз: у трапа его встретил представитель ЦРУ при германской разведслужбе (БНД) Стив Бергман. По его озабоченному лицу он догадался: и на этот раз не удастся вырваться к семье — Саливан срочно вызывал его в Киев. Первым же рейсом Перси вылетел на Украину.
Киев встретил его легким морозцем и широкой улыбкой Роберта Левицки. По дороге в город он охотно делился последними новостями и слухами, гулявшими по коридорам посольства и кабинетам резидентуры. Все, как и две недели назад, крутилось вокруг выборов, и Перси тяжело вздохнул. Снова окунаться в этот «политический омут» после «каникул» в Германии он не испытывал желания и, чтобы потянуть время, решил остаток дня провести дома. Благие намерения так и остались намерениями: едва Перси переступил порог квартиры, как ожил телефон — Саливан напомнил о себе и потребовал явиться в посольство. Переодевшись, он спустился в гараж, сел в машину и поехал в посольство. Первым, кого он встретил в резидентуре, был Ковальчук.
Распахнув объятия, он добродушно пробасил:
— Марк, ты отлично выглядишь!
— Ты тоже, Генри!
— Как, русские медведи не намяли бока?
— С ними все о’кей, а вот дед мороз… — Перси зябко повел плечами и, открыв дверь кабинета, пропустил Ковальчука вперед.
Поговорить им не удалось. На столе требовательно зазвонил телефон — это снова был Саливан.
— Марк, я не понял, кто у нас резидент — я или Ковальчук?
Выражение лица Перси сказало Генри все. Он прошелся крепким словом в адрес Саливана. Тот повысил голос:
— Марк, у тебя что, нет другого времени болтать с этим бездельником?
— Мы не болтаем, а обсуждаем результаты моей поездки в Россию.
— Насколько мне известно, ты ее уже обсуждал с Сьюзен. Может, ты соблаговолишь рассказать и мне?