— Обратимся к началу операции. Что мы имели? Фантом — Литвин, рискуя, едет в Киев, выходит на ЦРУ, ведет торг, получает крохи, на этом не останавливается и пытается получить весь куш. А сегодня, когда до него остается всего шаг, он уходит в сторону. Где логика?
— Не в сторону, а проходит курс лечения, — напомнил Гольцев.
— Но он же не инвалид?
— Василий Григорьевич, смотри не сглазь, — пытался смягчить остроту спора Градов.
Но Писаренко было не остановить.
— И опять-таки вернемся к психологии. Нет сомнений, что в ЦРУ просчитали Фантома: нахальный, нахрапистый, ради денег готов на все. А что происходит сейчас? Он едет в Пятигорск, вместо того чтобы здесь, в Москве, вытаскивать деньги из ЦРУ. Как-то не вяжется с его характером. Это…
— Все вяжется! — перебил Гольцев и напомнил о последнем указании ЦРУ: — «Сиди тихо и не высовывайся!»
— Согласен, в позиции ЦРУ есть своя логика, но ее нет в поведении Фантома. Он что, стал другим? — гнул свое Писаренко.
— Василий Григорьевич то, о чем ты говоришь, имеет место. Но мы в первую очередь должны исходить из логики развития операции. Предположим, Фантом выходит на Перси передает информацию, которую мы с горем пополам наскребли у ракетчиков, а дальше что? Тупик! — возразил Сердюк.
— Но не идти же нам на поводу у ЦРУ? Надо навязывать свою тактику! — не сдавался Писаренко.
— Психология? Тактика? Завяжут они нас узлом, вот тогда я на тебя посмотрю! — потерял терпение Гольцев.
— Тихо-тихо, товарищи! — остановил спорщиков Градов и подвел итог: — Каждый из вас по-своему прав. Речь надо вести не о том, что хуже, а что лучше, а как сохранить операцию и не создать проблем для Николая. В конце концов за всех нас перед ЦРУ отдуваться ему одному, — и, обратившись к Кочубею, спросил: — Сам-то ты, что думаешь, Коля?
Тот переглянулся с Сердюком и ответил:
— Перейти к запасному варианту, товарищ генерал-полковник.
— То есть после лечения — перевод к миротворцам в Абхазию? — уточнил Градов.
— Да, и тогда уже Перси, а не мы будет ломать себе голову, как выйти на меня и какое дать задание. За один день этого ему не сделать. А что касается психологии, я согласен с Василием Григорьевичем — Литвин ждать бы не стал и попытался урвать свое. Поэтому, перед тем как отправиться в Абхазию, я полагаю, надо скинуть Майклу дезу и потребовать денег.
— Денег, говоришь? Три шкуры хочешь содрать с ЦРУ? — с улыбкой заметил Градов.
— А почему бы и нет.
— Не обеднеют, — поддержал Кочубея Гольцев.
— И мы вздохнем свободно, а то ракетчики от нас как черт от ладана шарахаются, — согласился с таким развитием операции Сердюк.
Лишь Писаренко не испытывал оптимизма. Его так и подмывало что-то сказать, но, наткнувшись на колючий взгляд Гольцева, он промолчал. Это не ускользнуло от внимания Градова.
— Василий Григорьевич, у тебя, похоже, иное мнение? — обратился он к нему.
— Скорее, опасение, — подтвердил Писаренко.
— И какое же?
— Полагаю, что Фантом вряд ли будет интересен ЦРУ в Абхазии.
— Что значит интересен? Ты, Василий Григорьевич, совсем уж замудрил, — отмахнулся Гольцев.
— Да погоди ты, Виктор Александрович, пусть объяснит! — одернул его Градов.
Писаренко был уже не столь категоричен:
— Я не утверждаю, это однозначно. Но напрашивается аналогия с американскими агентами Ивановым и Морозовым. После того как их перевели из Москвы на Дальний Восток, ЦРУ работу с ними законсервировало.
— О, когда это было, еще при царе Горохе. Тогда американцы дальше московской кольцевой носа не высовывали, — скептически заметил Сердюк.
— А Абхазия не Дальний Восток, там сейчас горячо, — поддержал его Гольцев.
Градов же не спешил с окончательным решением, видимо, доводы Писаренко возымели силу, и предложил:
— Так, товарищи, перерыв, чтобы взвесить все «за» и «против». Анатолий Алексеевич, Василий Григорьевич, задержитесь, остальные свободны.
Подождав, когда за Кочубеем и Гольцевым закроется дверь, Градов поднялся из кресла, прошел к сейфу, достал из него документ и предложил:
— Почитайте!
Это была ориентировка из Службы внешней разведки. Сердюк и Писаренко склонились над ней. Руководитель разведки информировал директора ФСБ о том, что ЦРУ осведомлено о поиске российской контрразведкой источника — агента торгующего секретами «Тополя». Ниже приводился их перечень. Сердюк просмотрел его и не поверил собственным глазам — перечень совпадал с тем, что Литвин предлагал на продажу ЦРУ в Киев.
— Да, Анатолий Алексеевич, до цифры, до запятой сходится с тем, что Литвин продал американцам в Киеве, — ответил Градов на его немой вопрос.
— Но как?! Где?! Кто?! — был ошеломлен Сердюк.
— Теперь на операции можно ставить крест, — потерянно произнес Писаренко.
— Стоп-стоп, братцы, рано паниковать! Раз ЦРУ полагает, что мы ищем продавца, значит, не догадывается о нашей игре, — не терял уверенности Градов.
— Выходит, что так, — согласился Сердюк.
— В таком случае они постараются выжать по максимуму из Фантома, пока мы его не арестовали, — предположил Писаренко.
— Совершенно верно, Василий Григорьевич! Поэтому перевод Фантома в Абхазию, с одной стороны, обезопасит Кочубея, а с другой — позволит нам сохранить операцию и повести игру на новом поле, — заключил Градов.
— Рискованно. Она может вернуться к нам бумерангом, если не узнаем, где и через кого произошла утечка информации, — возразил Сердюк.
— Да, и эта задача сейчас выходит на передний план.
— Где только мерзавца искать? К сожалению, разведчики не дают зацепки, — посетовал Сердюк.
— Если бы была, Анатолий Алексеевич, то дали. Придется рассчитывать на собственные силы, — констатировал Градов.
И пока он с Сердюком ломал голову над проблемой внезапно возникшего американского шпиона, Писаренко, склонившись над листом бумаги, что-то торопливо набрасывал.
— Василий Григорьевич, ты что за ребус решаешь? — заинтересовался Градов.
— Да вот, — и Писаренко подал ему набросок схемы и список из семи фамилий.
В нем значились: он сам, Сердюк, Зоркий, Кочубей, Остащенко, Салтовский и Саликов — все те, кто имел прямое отношение к операции «Мираж». У Градова брови поползли на лоб.
— Ну, ты даешь, Василий Григорьевич?! Самого себя подозревать? — изумился он.
Писаренко покраснел, но не опустил глаз и ответил:
— Товарищ генерал-полковник, я констатирую факт. Разве что с Саликовым переборщил. Он список Литвина не видел, но мог слышать.
— Своих подозревать — последнее дело! Так до тридцать седьмого докатимся! — решительно отрезал Сердюк.
— Анатолий Алексеевич, я никого не подозреваю, а пытаюсь определить источник и канал утечки информации к ЦРУ. Если следовать логике, то…
— Василий Григорьевич, да погоди ты с ней! — остановил его Градов и предложил: — Лучше объясни, почему агент ЦРУ осведомлен только о секретах, которые передал Литвин, и ничего не сообщает про те, что ушли от Кочубея. Почему? Где здесь логика?
Вопрос повис в воздухе. Сердюк теребил ориентировку СВР. На ней стояла грозная резолюция директора ФСБ: «Принять оперативные меры по выявлению агента ЦРУ и в кратчайшие сроки пресечь шпионскую деятельность». В том, что тот существует, у Сердюка сомнений не возникало. Предположение, что им мог оказаться, кто-то из списка Писаренко, казалось ему абсурдным. Он хорошо знал каждого, все были проверены в деле и доказали свою преданность.
«Где же ты затаился? Когда мы допустили промашку?» — напряженно думал Сердюк и искал ответ на эти вопросы. Профессиональный опыт ему подсказывал: утечка, скорее всего, произошла на начальной стадии операции. И ключ к разгадке тайны таился в перечне секретов, который Литвин продал ЦРУ.
«О нем в полном объеме знали я, Градов, Кочубей и Остащенко, — размышлял Сердюк. — Они исключаются! Но тогда, кто? А если… — и в его голове мелькнула пока еще смутная догадка: шпион мог оказаться среди офицеров-ракетчиков и разработчиков «Тополя», с которыми Гольцев и Кочубей консультировались по перечню секретов Литвина!»
— Георгий Александрович, есть одно соображение! — все еще сомневаясь в своей догадке, неуверенно сказал Сердюк.
— Ну-ка, ну-ка, поделись, — предложил Градов.
— Я так думаю, что шпиона следует искать среди тех, кого мы опрашивали по перечню Литвина.
— Логично! И взять по максимуму, чтобы предатель не остался в стороне.
— Придется немало народу перелопатить, — посетовал Сердюк.
— Георгий Александрович, есть одна зацепка, как круг подозреваемых сузить! — вмешался в разговор Писаренко.
— И как же? — оживился Градов.
— Она в перечне Литвина! То, что в нем приведено, скорее, имеет отношение не к вопросам боевого применения «Тополя», а к его техническим характеристикам. А это ближе к науке.
— Полигоны и академия! — тут же очертил круг поиска Сердюк.
— Отлично! Молодцы! — похвалил Градов и, подводя итог, объявил: — Даю день и еще ночь! Завтра жду план оперативно-розыскных мероприятий на этого, как его назвать…
— Американского соглядатая, — предложил Писаренко кличку шпиону.
— Ох, Василий Григорьевич, и любишь же ты навешивать ярлыки. Хотя звучит не так уж и плохо — Соглядатай? Пусть будет Соглядатай! Его проверку необходимо вести оперативно, строжайше соблюдая меры конспирации! Что же касается операции «Мираж» и Кочубея, то ему об ориентировке разведчиков и Соглядатае не говорить, чтобы не сбить боевой настрой. В проведении операции будем ориентироваться на Абхазию. У меня все. Да завтра, — закончил совещание Градов.
На следующий день у него на столе лежали план розыска Соглядатая, скупой список секретов, который предстояло отправить Майклу, и предложения по переводу Кочубея в Абхазию в состав миротворцев. Рассмотрев их, Градов утвердил и дополнительно принял решение: в помощь Кочубею подключить Остащенко. Обстановка в Абхазии с каждым днем накалялась, и такой опытный оперативник, как он, должен был стать Николаю надежной опорой.