Своеобразие здешней растительности позволяло Неду передвигаться свободно. В прошлый раз, когда он был в этом месте и смотрел на сад со стены, зелень напомнила ему гигантский венок, который опоясывал сад, оставив открытое место в центре. Он обязательно доберется туда, но сперва надо обойти стену с внутренней стороны. Без сомнения, он мог бы пойти в библиотеку и найти наименование растущих здесь растений в каком-нибудь справочнике, но придумал для них свое собственное название: деревья-ершики. Они были липкими и блестели от какого-то сока или смолы. Нед осторожно прошел между ними и вскоре вернулся ко входу.
Теперь к центру, откуда исходил то ли дым, то ли пар. Он хотел увидеть, что там на самом деле: пасть огненного зверя, врата в ад или вообще ничего?
Поляна в центре представляла собой небольшой круг, примерно шести метров в диаметре. Он был окружен деревьями-ершиками, которые в этом месте росли гораздо плотнее друг к другу. Нед протиснулся между ними и встал на краю пологого спуска. Всего в нескольких сантиметрах от его ног глина стала похожей на густую кровяную колбасу, от которой поднималась легкая дымка. Воздух был очень теплым, и запах серы резко бил в ноздри. «Лузгарь снова оказался прав», – подумал Нед. Это была та самая странная грязевая ванна, о которой упоминал старик. В центре ямы пар был гуще, а грязь кипела, словно на слабом огне. Горячие пузырьки размером с бейсбольный мяч прорывались на поверхность с противным булькающим звуком. Неду стало интересно, какая там температура. Он наклонился и потрогал пальцем грязь у своих ног. У нее оказалась удивительно гладкая, кремовая текстура, совсем не шероховатая, как у обычной грязи. Она была горячая, но не слишком; примерно как… приятная ванна. Естественно, в центре ямы грязь намного горячее. Но по краям достаточно места, чтобы при желании в этой жиже поместилось довольно много людей.
Нед задумался. Неужели люди действительно приходили сюда, чтобы барахтаться в грязи, словно свиньи, как уверяли его Лузгарь и Мутный? Голые? Мужчины вместе с женщинами? Как такое могло прийти им в голову? И какое это странное зрелище. Были ли они молодые, старые или всех возрастов? Дети тоже? И как они выглядели, когда выходили из ямы – черные, покрытые грязью с ног до головы? Наверное, поблизости, в одном из прилегающих садов, были душевые. Или, может быть, их поливали из шланга прямо здесь, на месте, где теперь росли все эти деревья-ершики.
Глядя на яму и наблюдая, как пузырится грязь и плавно клубится туман, он почти смог представить себе эту картину. Человеческие головы, мужские и женские, опоясывающие черную массу, словно бусины на ожерелье. Их так много, они так близко друг к другу, что их невидимые тела, должно быть, соприкасаются под толщей грязи. Этот образ вызвал у Неда неприятное чувство, природу которого он не мог понять. В нем было что-то тревожащее. Его мысли постоянно возвращались к той комнате в спа-отеле, к фотографии молодой и красивой женщины, которую он видел в журнале. Теперь он представлял себе, как она входит в этот сад, снимает одежду и валяется в грязи вместе с другими людьми. Мысль об этом вызывала у него отвращение, но в то же время в ней было что-то притягательное. Казалось, это было частью атмосферы спа-курорта – красота, возведенная в абсолют и превратившаяся в нечто другое, в нечто неправильное.
Грязь булькала и причмокивала. Пар танцевал в зловонном воздухе. Что это, легкий ветерок? Деревья-ершики плавно покачивались, их листья шептали и шипели над головой. Они выглядели по-другому, как будто за последние несколько минут претерпели неуловимую трансформацию. Теперь они стали плоскими, двумерными, словно детальный и сложный линейный рисунок с извращенной перспективой. Монохромное изображение, серое на сером, каждая линия отбрасывала тень. «Как детская картинка-головоломка», – подумал Нед. «Сколько животных вы можете насчитать на этой картинке?» Или: «Можете ли вы найти всех людей, спрятанных на этой картинке? (Подсказка: их 27!)» Но эта головоломка была в натуральную величину, и Нед находился в ее центре. Завораживающая картина. Повсюду возникали лица, пальцы скручивались и сгибались. Но если Нед пытался сфокусироваться на каком-либо месте, изображение исчезало – лицо становилось еще одним корявым сучком на дереве-ершике, а пальцы – веточками. Фокус заключался не в том, чтобы сосредоточиться, а в том, чтобы позволить своему взгляду медленно блуждать, охватывая всю панораму. Когда Нед сделал так, эффект оказался впечатляющим. Роща странных деревьев внезапно наполнилась скрытой жизнью, лица, руки и тела вкрались в поле его зрения в замедленном движении, словно облака в цикле видеосъемки метеорологического спутника.
Не играй в эту игру.
Нед попятился назад, но деревья задержали его. Он вытянул правую руку в сторону, и она, казалось, слилась с картиной. Класс! Когда Нед был младше, он думал, что было бы здорово залезть в телевизор и оказаться в стране мультфильмов, этом волшебном мире. Теперь ему казалось, что он почти осуществил свою мечту; не совсем мультяшная страна, но что-то похожее. У него закружилась голова, как будто он только что нашел ключ, который даст ему эту сверхспособность. Больше ни у кого на свете ее нет. Он стоял у ворот в страну детского счастья, тайн, приключений, веселья и радости, страну, в которой игры никогда не кончаются. Здесь нет страха, нет боли, а жизнь длится вечность. Но через эти врата можно пройти только один раз. Нед смутно понимал, что если он развернется и пойдет домой, то никогда больше не сможет найти дорогу обратно ко входу в это чудесное место. Оно слишком прекрасно, чтобы его потерять, но…
В самом центре поляны к нему взывала женщина, окутанная легкой дымкой. У нее была самая прекрасная улыбка, которую он когда-либо видел, а руки ее были разомкнуты для объятий.
– Дитя.
Она говорила беззвучно, ее голос звучал прямо в его сознании. «Кто ты, – хотел спросить он. – Женщина из журнала? Да. Нет, его мать?» Сердце Неда защемило из-за неопределенности.
– Мое дитя.
Слова-мысли сияли в нем волшебным светом. Бежать, прямо к ней. Всего несколько шагов – и навсегда потеряться в ее любви и доброте, за порогом волшебного царства.
– Дитя, дитя, иди ко мне.
И больше не будет ни боли, ни страха. Ты нашел то, что искал. Нед нерешительно двинулся вперед, его ноги увязли в горячей грязи.
– Дитя, сегодня ты снова будешь моим.
Слова сдетонировали в его мозгу. Нед застыл на месте, его глаза расширились от ужаса. Ты снова будешь моим – он узнал эти слова. Они были написаны на пыльном полу в спа-отеле. Они означали, что ему следовало уходить оттуда немедленно. Он попятился назад, но деревья, казалось, подталкивали его к женщине.
Теперь улыбка на ее лице сменилась выражением страдания и ярости. Ее лицо, которое было прекрасным, теперь оказалось искажено вечным конфликтом. Он снова попытался отступить назад, но деревья, словно калейдоскоп из рук, лиц и тел, окружили его призрачной армией и не отпускали. Пар с ревом поднялся из центра ямы, обжигающий поток поглотил женщину. Кипящая грязь бурлила у ее ног. Листья деревьев, приведенные в движение взрывной волной, зашелестели непристойным хохотом толпы. Нед не мог отвести взгляд от глаз женщины. Они горели от горя и потери и обвиняюще сверлили мальчика. «Это моя вина, – подумал он. – Я виноват во всем, я делаю это с ней».
Из-под земли забил горячий источник. Обжигающая струя пара взметнулась на пять метров вверх. Неда забрызгало горячей грязью и сернистой водой, но он едва заметил это. Женщина на его глазах стала ярко-красной, а затем ее кожа начала отслаиваться, а плоть с шипением лопаться.
– Дитя, за что?
Нед закричал.
– Дитя, за что ты так поступаешь со мной?
Нед развернулся, продрался через окружение деревьев-ершиков и побежал.
– Дитя, почему ты снова бросаешь меня?
Ее слова рыданием звучали в его голове, воплем, полном эмоций, настолько сильных и неожиданных, что мальчик пришел в замешательство. У него не осталось никакой защиты, никакого последнего очага здравого смысла или понимания происходящего, на которые можно было бы опереться. Все, что он мог делать – это бежать, полный стыда и ненависти к самому себе. Когда он добрался до выхода, то не стал раздумывать, а мгновенно начал карабкаться по молодым деревьям, подтягиваясь, как обезумевшая мартышка.
Внезапно он оказался в темноте. Все изменилось. Он стоял на стене, и она превратилась в тонкую светящуюся ленту у него под ногами. Стена летела на миллионы километров вниз, в бесконечное пространство. Вокруг него была только темнота, кромешная ночь. Бледная, светящаяся полоса, на которой он стоял, была его единственной точкой опоры. Он бежал так быстро, как только мог, не сбиваясь ни на шаг, следуя за нитью, которая разворачивалась перед ним. Слезы текли по его лицу, плач по женщине, которую он оставил позади. Она сгорела и умерла, а он ничего не сделал. И она умерла не одна. Многое ушло вместе с ней. Шанс, которого у него больше никогда не будет. Тайна, правда, которую он никогда не узнает. Это чувство Нед не мог выразить словами. Все, что у него осталось, – это бесполезные слезы и пустота внутри.
Лента кончилась, и Нед не заметил, как начал падать. Затем – бум! Ошеломленный, он часто заморгал, перекатился на бок и огляделся. Он находился на поляне.
Рядом была терраса и здание спа-отеля. Он лежал на мягкой полевой траве. Стена была прямо за ним. Он выпрыгнул из пустоты обратно на дневной свет.
И горько заплакал.
21. Мать и дитя
Два дня спустя он все еще не понимал, что же случилось с ним в спа-отеле. Действительно ли он выжил в последнем бою со своим врагом, или это была просто галлюцинация? Стоял ли он у дверей в рай или ад? Была ли эта женщина реальной или просто фантазией? Но самый важный вопрос заключался в том, закончилось ли наконец его наваждение? Ему казалось, что последнюю тайну он так и не разгадал, но у него не было возможности узнать, была ли вообще эта тайна. Как было бы хорошо, если бы он мог списать все эти ужасы на мальчишеское воображение, но Нед знал, что в невежестве или в невинности найти убежище невозможно.