Президенты вступали в должность и уходили, а жизнь местных жителей никак не менялась. Лишь немногие из них были зарегистрированными избирателями, а голосовали и того меньше. Политика, как и преступность, казалась им чем-то чужеродным. За ней можно следить по телевизору, если уж очень хочется. Несмотря на близость к Вашингтону, а может, как раз из-за нее, в Линнхейвене не было ни одного бомбоубежища на случай ядерной войны. Какой в нем смысл? Только один из сынов города, Марв Уилкокс, воевал во Вьетнаме. Оттуда он вернулся с кучей сувениров и порядочным банковским счетом. Марв переехал в Ньюпорт-Ньюс и работает по контракту на ВМФ.
У всех городов есть свои тайны, и Линнхейвен – не исключение. Но тайны на то и тайны, чтобы о них каждый что-нибудь да слышал, и тогда они, погруженные на дно каждодневной жизни, становятся частью обыденности, слишком привычной и банальной, чтобы вызывать какой-то интерес у кого-нибудь, кроме сплетников – и даже для них они – скудная пища. Измены, петушиные или собачьи бои, которые проводятся в лесу – раз в месяц во время воскресной проповеди лютеранский священник преподобный Хэрнак упоминал эти греховные дела, но даже он ограничивался лишь дежурным осуждением. Тайны? Да, самые обычные.
Более или менее.
2. Рыболовная лавка
Старик крепко привязал один конец лески к полоске свиной кожи длиной в семь сантиметров.
– Вот и все, – сказал он.
– Разве тебе не нужен крючок? – спросил Нед.
– Для того, чтобы поймать рака, крючок не требуется. Погоди и увидишь.
Старик забросил приманку в воду и подергал за короткий конец лески. Нед видел, как полоска свиной кожи держалась какое-то время на плаву, а потом пошла ко дну.
– А теперь что?
– Подождем несколько минут, пока они соберутся вокруг приманки, чтобы пообедать. Уже скоро.
– Лузгарь, а как эта речка называется?
– Не речка, а ручей. И называется он ручей Олд-вудс. Вся земля вокруг это Олд-вудс.
– Ручей Олд-вудс, – повторил Нед. – А какая разница между речкой и ручьем?
– Если можешь его перепрыгнуть, то это ручей. Если не можешь – то речка.
– А тогда какая разница между речкой и рекой?
Лузгарь фыркнул в ответ.
– Река – это просто речка, которую кто-то решил назвать рекой. – Потом он добавил. – Если ты, конечно, не имеешь в виду реку вроде Миссисипи. Вот это – настоящая река. Но таких не много. Большинство рек – всего лишь разлившиеся речки.
– Думаешь, кто-нибудь уже попался?
– Давай посмотрим.
Лузгарь потянул за леску. С полоски свиной кожи свисало четыре рака.
– Ух ты! Ты только погляди! – воскликнул Нед.
– Маленькие жадные негодники, – улыбаясь сказал Лузгарь. – Мистер Рак такой дурак, что ни за что не выпустит добычу, даже если его поймали и он сам превратился в приманку для окуня.
– А они кусаются?
– Большие могут и цапнуть, пожалуй. С ними надо быть осторожней. Но эти малыши ничего тебе не сделают.
Лузгарь осторожно открепил раков от лески и бросил их в ведро с водой. Затем он и мальчик переместились на несколько метров вдоль ручья и снова забросили леску с приманкой в воду. Лузгарь порылся в старом холщовом рюкзаке и достал банку пива.
– Можно мне?
– Сколько тебе лет, Недли?
– В августе будет десять.
– Хорошо, – ухмыльнулся Лузгарь. Он передал банку Айрон Сити Неду, тот сделал глоток и поморщился. – Только родителям не проболтайся.
– Не скажу. Мне все равно не понравилось.
– Погоди несколько лет и попробуй еще раз.
– Лузгарь?
– Хммм?
– Это твое настоящее имя?
– Сейчас да.
– А раньше у тебя было другое?
– Боюсь, что так.
– Какое?
– Это секрет.
– Я никому не скажу.
Старик вскинул бровь и с притворной серьезностью посмотрел на своего маленького спутника.
– Откуда мне знать, что ты правда никому не скажешь?
– Обещаю.
– Правда?
– Честно.
– Хорошо, я тебе поверю. Но если нарушишь слово, то у тебя будут большие неприятности.
– Никому не скажу, честно-честно.
– Хорошо. Меня звали Хэмиш.
– Это еще что за имя такое? – спросил Нед. Он никогда раньше его не слышал.
– Что б я знал, – ответил Лузгарь. – Никогда его не любил.
– А почему тебя теперь зовут Лузгарь?
– Лучше, чем Обловщик, правда?
– Обловщик?
– Ага.
– Разве это имя?
– Могло им быть, – сказал Лузгарь и снял еще трех раков со свиной кожи.
Нед молча наблюдал за ним. Иногда старик нес какую-то чепуху, но это не имело значения. Неду нравилось быть в компании Лузгаря. Они познакомились несколько недель назад, почти сразу после переезда Ковингтонов в Линнхейвен. В одну из своих первых прогулок по городу Нед наткнулся на длинный низкий сарай, стоявший в том месте, где заканчивалась улица и начинался пустырь. На серой стене он с трудом смог прочитать выцветшую надпись «ПРИМАНКИ». Мучимый любопытством, Нед подошел к открытому дверному проему, ступая по густой траве. Внутри было темно и слышалось тихое журчание воды. Нед хотел уже уйти, но заметил, что немного света поступает через окошки в центре сарая. Он зашел внутрь и подождал, пока глаза привыкнут к полумраку. В сарае оказалось прохладно и чувствовался сладковатый запах свежевспаханной почвы. Нед понял, почему. Под ногами вместо пола была голая земля. В сарае стояло много столов с ящиками. В каждом ящике был слой земли в несколько дюймов толщиной, дом для сотен извивающихся червей. «Идеальное жилище для вампира», – подумал Нед. В глубине сарая он нашел две потрескавшиеся ванны, в которых копошились несколько десятков раков. Нед никогда их раньше не видел живьем, хотя видел их на картинках в книгах. Свежая вода тонкой струйкой поступала в ванные через шланг. На других столах стояли большие металлические корыта с чем-то, что напоминало ошметки водорослей, плавающих в воде, и ящики с песком и мхом. Нед не знал, есть ли какие-то объекты животного мира в этих контейнерах, но засовывать туда руку и проверять наощупь не собирался. Оконные стекла были настолько грязными и засиженными мухами, что уличный свет внутрь почти не проникал.
Нед направился к выходу и увидел высокого крупного мужчину, стоявшего в дверном проеме. В одной руке он держал металлическую корзинку с живыми крабами, которые щелкали клешнями и взбирались один на другого. Нед подпрыгнул от испуга. Но мужчина добродушно рассмеялся, вошел в сарай, представился Лузгарем и поприветствовал мальчика. В итоге Нед провел с ним больше часа в болтовне за разделкой крабов.
– Значит, вы только что переехали из Вашингтона, округ Колумбия?
– Да.
– Тут все совсем по-другому, правда? – Лузгарь опустил руку в корыто с водорослями и достал из него банку пива.
– Это точно, – согласился Нед.
– Твой папа работает в Вашингтоне?
– Да.
– И ездит туда-обратно каждый день?
– Конечно.
– Наверное, он любит свою машину.
– Она коричневая, с белым верхом.
– Чтоб меня.
Лузгарь был высоким, крепким мужчиной, которому приходилось слегка нагибаться внутри сарая. Его грубое, обветренное лицо не было лишено теплоты и дружелюбия. Когда он улыбался – почти каждый раз, когда Нед что-то говорил – то улыбался одними глазами. Должно быть, мальчику Лузгарь казался столетним стариком, но они сразу же подружились. Его шершавые и огромные, как у великана, руки поражали своей ловкостью, когда разделывали краба или завязывали сложный узел.
Еще Нед познакомился с Мутным, чернокожим стариком с блестящим круглым лицом, золотыми зубами и кудрявой копной седых волос. Мутный был «партнером Лузгаря по ловле приманки, крабов и всему такому».
– Он рассказал тебе, как ловит этих крабов? – спросил Мутный.
– Нет.
– Неужели? Тогда я тебе расскажу. Он идет на мелководье, в место, где живут крабы, и ловит их на свои большущие белые пальцы ног.
– Пальцы ног? – Нед не знал, верить этому или нет.
– Именно. И когда он чувствует, что клешня сомкнулась на пальце, то понимает, что поймал краба.
– Хотел бы я посмотреть на краба, который захочет схватить тебя за палец, – сказал Лузгарь.
В последующие дни Нед старался бывать у Лузгаря и Мутного как можно чаще. Они всегда шутили, рассказывали истории и были рады его видеть. И они всегда одевались в одну и ту же одежду. Лузгарь был одет во фланелевую рубашку, зеленые рабочие штаны и тяжелые ботинки, а Мутный – в костюм и кроссовки. Одежда у обоих была мятая, местами прохудившаяся и казалась их ровесницей. Иногда Лузгарь носил выцветшую серо-зеленую бейсболку. А в нагрудном кармане пиджака Мутного лежал пластиковый пенал, полный шариковых ручек, которыми он никогда не пользовался.
Рыболовная лавка была местом чудес. В глубине, за столами и ваннами, находился закуток с тремя креслами – двумя обычными (без ножек) и одним автомобильным. На стене над ними висели различные инструменты, каждый из которых казался Неду чем-то загадочным. Повсюду валялись ржавые пивные банки, и эта коллекция постоянно пополнялась новыми пустыми экспонатами. Пусть сарай был обшарпанным и захламленным, но почти десятилетнему мальчику, только что переехавшему из большого города, он казался волшебным местом – прохладным и темным убежищем от жаркого солнечного лета.
– Думаю, на сегодня хватит, – сказал Лузгарь. Вода в ведре кишела раками. – Они скоро начнут друг друга жрать, если их не поместить в ванные.
– Жрать друг друга? – переспросил Нед. – Как каннибалы?
– Чем дольше мы тут пробудем, тем больше клешней и лап они друг у друга поотрывают.
Они вернулись к рыболовной лавке. Рядом на деревянном ящике сидел Мутный, прислонившись к куче старых покрышек.
– Только посмотри на этого ленивого сушкиного сына, – громко сказал Лузгарь. – Эй, разве ты недостаточно загорел?
– Перерыв на обед, – произнес Мутный, не открывая глаз.
– Он всегда спит во время обеденного перерыва, – объяснил Лузгарь Неду. – Никогда не видел, чтобы он обедал.