Что бы ни случилось.
В голосе у Лины послышались интонации, которых я раньше не слышал. Едва сдерживаемое возбуждение, смешанное со страхом. Ее выражение лица, язык ее тела говорили мне о том, что может произойти нечто, что не сможет контролировать даже она. Во мне пробудился страх. Промелькнула мысль, что остаток моей жизни, Америка, моя карьера врача, все это можно сохранить, если я прямо сейчас откажусь входить в эту дверь, а если я этого не сделаю, то все будет потеряно. Я взглянул на Лину, и мою нерешительность как рукой сняло.
– Значит, это твоя фантазия.
– Моя фантазия заключается в том, чтобы увидеть твою.
– Но я даже не знаю, какая у меня фантазия.
Лина посмотрела на меня, как на упрямого ребенка.
– Я нашла ее для тебя, – сказала она. – Посмотри, не ошиблась ли я.
– Лина. – Ее глаза встретились с моими. – У меня странное чувство, словно я отдаю свою жизнь в твои руки. Буквально.
Мои слова вызвали у нее ту самую улыбку, которую я хотел увидеть, которая была мне нужна, а потом она меня поцеловала.
– Хорошо, – сказал я. – Пойдем.
Я был взволнован, встревожен, напуган. В сознании возник образ, который я когда-то видел по телевизору. Где это было? В Акапулько? Тощий подросток стоит на краю высокого утеса. Внизу камни, прибой, сильное течение. Он правильно рассчитывает время и прыгает вниз. У него всегда получается. Я чувствовал себя сейчас так же, как он. Пусть дело не в точном расчете времени, но я тоже сейчас нырял в неизвестность – в надежде на то, что я не разобьюсь о скалы и окажусь в относительной безопасности.
Мы вошли в комнату. Внутри была абсолютная темнота, я не мог ничего различить. Услышал, как защелкнулся замок. Пошарил вокруг, нащупал дверь, стену, но не мог дотянуться до Лины. Я был предоставлен сам себе и чувствовал себя не очень уютно, учитывая обстоятельства. Трудно преувеличить ощущение собственной уязвимости, когда ты абсолютно голый находишься в полной темноте в помещении, в котором никогда не был и понятия не имеешь, что может произойти дальше. Я ждал, надеясь, что глаза привыкнут к темноте. Если я сделаю шаг вперед, то наступлю на бритвенные лезвия или на осиное гнездо? Я осторожно продвинулся на несколько сантиметров вглубь комнаты. Казалось, пол покрыт парусиной или брезентом, – интересно, зачем? Тем временем мои глаза так и не привыкли к темноте. В комнате не было ни одного источника света.
Вдруг меня ослепила яркая вспышка стробоскопа, но через мгновение комната снова погрузилась в темноту. Мне показалось, что впереди я различил какой-то силуэт. Еще одна вспышка. Стробоскоп был вмонтирован в потолок над центральной частью помещения, а силуэт, который я видел, находился прямо под ним. Я пошел в том направлении. Когда я добрался до центра комнаты, стробоскоп часто замигал. Я вслепую шарил перед собой, не в состоянии различить полуобразы, сменявшие друг друга.
Силуэт, который я видел, оказался Т-образной вертикальной балкой. Когда я дотронулся до нее, то совсем рядом услышал лязганье цепи, и мне стало страшно. Я подумал, что сейчас на меня набросится какое-то животное. Но следующая белая вспышка осветила человеческую фигуру – невысокую, стройную, женскую. Мне показалось, что это Лина, но нет, Лина была выше. Снова вспышка, на этот раз быстрее, словно ритм стробоскопа зависел от моего продвижения по комнате, и я разглядел ее монголоидное лицо. За спиной ее руки сковывали наручники, пристегнутые к цепи, другой конец которой был прикреплен к балке. При последней вспышке света я увидел в глазах девушки страх.
Еще пару вспышек я стоял, как вкопанный, не зная, что делать. В голове проносилось множество мыслей. Во-первых, это фантазия Лины, и она что-то от меня ждет. Я уже отказался от одной девушки в «Фезерс». Теперь Лина подарила мне другую, чтобы я сделал с ней все, что угодно. Что бы ни случилось, сказала она. Это напомнило мне фантазии о рабе, которую я обсуждал со стриптизершей в Сохо. Воплощенный в жизнь сценарий. Если девушка будет сопротивляться, что ж, я уже отрепетировал изнасилование. Вся эта ситуация казалась слишком ненастоящей, слишком искусственной. Но надо было что-то делать. Может, лучше отключить мозг?
И потом мне в голову пришло самое очевидное объяснение. Девушка пришла сюда добровольно. Лина просто не могла бы держать у себя на чердаке пленницу. Девушка, какой бы она ни казалась напуганной, находилась здесь по своей воле. Лина ее наняла, и ее услуги будут оплачены. Она актриса, которая просто играет роль. Но в каком спектакле? Конечно, в эротическом, приправленном щепоткой садомазохизма. Вполне банальная фантазия. Во всем этом было что-то викторианское. Я немного успокоился. От Лины я ожидал чего-то другого. Со своей ролью в этом спектакле я с легкостью справлюсь.
Я подошел к девушке сзади. Она стояла не шелохнувшись. На ней были только прозрачные трусики. Я взял ее за волосы и притянул ее голову к своей груди. Стробоскоп в этот раз не погас, и в нас с девушкой резко ударили лучи зеленого света толщиной с карандаш. У них было шесть или восемь источников, установленных в окружавшей нас темноте. Сначала я вздрогнул – я понял, что это лазеры. Но они не причиняли боли – лазеры, как в световом шоу, обладают драматическим эффектом, но абсолютно безопасны. Наверное, то еще зрелище: мы, обнаженные, под сенью стробоскопа, а наши тела пронизывают лучи зеленых лазеров. Я надеялся, Лине нравится представление. Затем нас окружили прозрачные танцующие голограммы, призрачный хоровод странных чудовищ, которые растворялись, попадая под другие источники света. Я понял, что мизансцена готова.
Сам я тоже был готов. Меня немного удивило, как легко я возбудился. Я взял азиатку сзади, быстро, хладнокровно, эффективно. Потом развернул ее и заставил ублажать себя различными способами. Это странное шоу начинало мне нравиться. Девушке требовалось некоторое принуждение, но под нажимом она слушалась.
Когда я начал терять интерес, то заметил на верхнем торце балки ключ. Для девушки он находился слишком высоко, но я смог достать его без труда. Как я и думал, ключ был от ее наручников. Я решил ее освободить, чтобы добавить шоу новых красок. Так и вышло.
Девушка сразу скрылась во тьме. Стробоскоп отреагировал медленными вспышками. Куда она делась? Вот лучшая часть игры. Погоня. Я осторожно двигался, всматриваясь в темноту через геометрию лазеров и призрачный хоровод, и надеялся, что вспышки помогут найти девушку.
Я услышал металлическое лязганье цепи – и не успел понять, что происходит, как она ударила меня. Цепь обвилась вокруг моих ног, больно сдавила колени. Я потерял равновесие и упал. Потрясенный, я лежал на полу, корчась от боли. Кто-то с силой дернул цепь, и она исчезла в темноте. Я понял, что ноги разодраны до крови, и не был уверен, что смогу встать. Но прежде, чем я попытался подняться, цепь обрушилась на меня снова, огрев по спине и затылку. Я полз, катался по полу, пытался спрятаться в темноте. Мое тело работало ненамного лучше мозга, парализованного тревогой и страхом. Я осознал, что мне угрожает реальная опасность. Если цепь ударит меня точно в голову, то травма окажется слишком серьезной. Я надеялся, что двигаюсь в нужном направлении – подальше от балки.
Очередная вспышка света. Я понял, что на какое-то время нахожусь в безопасности. Цепь свободно свисала с балки. Но где же девушка? Словно боксер после нокаута, я пытался прийти в себя. Я разозлился и хотел нанести ответный удар, чтобы вернуть контроль над ситуацией. Я испытывал скорее смущение, чем шок. Следовало предвидеть, что эта игра может быть связана с насилием. Я все еще относился к происходящему как к забаве. Мозг отказывался принимать то, что было очевидным. Я летел вниз в свободном падении и все еще не видел, куда приземлюсь.
Свет позволил мне осмотреться и выбрать направление, куда я и двинулся после того, как снова стало темно. Таким образом я мог искать девушку и чувствовать себя в безопасности. Вспышки стробоскопа участились, словно пульс человека, находящегося в нервном возбуждении. Это подсказало мне, что я на верном пути. Меня немного трясло, но я решил: если я буду находиться вне зоны досягаемости цепи, то мне ничего не угрожает. Я намеревался снова приковать девушку к цепи, чего бы мне это ни стоило, и потом придумать наказание за ее провинность.
Но во время следующей вспышки света девушка летела прямо на меня, сжимая в руке большой нож. Я закричал. Никогда в жизни мне не было так страшно. Я повалился на бок в попытке увернуться от нападения, но нож скользнул по моим ребрам, из раны потекла теплая кровь. Серебристое лезвие поблескивало в темноте и казалось чем-то ирреальным. Однако кровь была настоящей. Моя кровь, горячая и липкая, хлестала из раны на моем теле. Правила игры изменились, и я начал понимать, что это вовсе не игра.
Я не знал, насколько серьезно ранен, но отчаянно боролся с девушкой, пытаясь схватить ее за руку с ножом. Теперь я был уверен, что она с радостью всадит его в меня еще и еще, пока не убьет. Я смутно припоминал, что мне сказала Лина: меня здесь не будет. Я был сам по себе. У меня не оставалось выбора. Я понимал: если буду убегать, то окажусь в позиции жертвы. Это нужно прекратить немедленно.
Я увидел лезвие и ухватился за него. Прикосновение к стали оставило у меня на ладони рану, липкую и горячую. Одна за одной, части моего тела превращались в кровоточащие порезы. Но я не разжал руку. Другой рукой ударил девушку по лицу. Затем мне удалось схватиться за рукоятку ножа. Тем временем стройные ноги девушки сомкнулись у меня на шее с силой гидравлического пресса. В моих легких почти не осталось воздуха, вспышки света в голове взрывались, словно воздушные шары. Тоненький внутренний голос предположил, что девушка, возможно, была мастером восточных единоборств. Из-за неудобного положения мое тело было практически бесполезно в этой схватке, но я продолжал держаться одной рукой за нож, а второй наносить удары ей в корпус. Несмотря на боль, мне удалось оттолкнуться ногами от пола, и я оказался сверху, подмяв девушку своим весом. Внезапно нож оказался у меня в руке. Позже я осознал, что все надо было заканчивать именно тогда. Игра была бы закончена. Но пришлось разыграть еще один ход. Фантазию Лины.