Однако плевала она совершенно напрасно, потому что неприятности на сегодня еще не закончились.
«Интересно, а кто же все-таки тот тип, за которым я свернула в переулок? — спохватилась она. — Может, это брат Гладышевского? Или дядя? Бывает же фамильное сходство. Только что он делал ночью в кустах возле медицинского центра? И почему драпал от меня по коридору? Ах да ладно, черт с ним — все равно ведь не догнала».
А вот и выход из переулка. Там, по широкой улице, идут люди, и стада машин, рыча, мчатся от светофора к светофору. Инга прибавила шаг, но тут мужской силуэт двинулся из темноты ей наперерез. Она была почти готова к тому, что это очередной псих, который сию секунду начнет петь или декламировать. Однако, к ее ужасу, человек петь не стал, а одним коротким броском преодолел разделявшее их расстояние, толкнул Ингу к стене дома и руками в кожаных перчатках схватил за горло.
В едва добиравшемся сюда рябом уличном свете она увидела мужчину с крючковатым носом, в круглых очках и низко надвинутой на лоб шляпе.
— Отпустите, — просипела Инга, чувствуя, что еще немного — и голова отломится, как бутон маргаритки. — Бя-а…
— Сейчас я только предупреждаю, — голос незнакомца прозвучал зловеще. — Ты ведь знаешь, что должна сделать, верно? Не будь дурой — и останешься в живых.
Хватка его на, мгновение ослабла, и тут Инга краем глаза увидела патрульную машину, которая остановилась возле тротуара прямо напротив въезда в переулок. Из нее вышел милиционер при полном параде и поправил ремень. Инга втянула воздух, сколько смогла, и что есть мочи завопила:
— Па-ма-гите-е-е!
«Это уже во второй раз сегодня», — пронеслось у нее в голове. Нападавший отпустил Ингину шею и отскочил в сторону. К ее великому изумлению, милиционер услышал крик и мгновенно нарисовался под фонарем.
— Стоять! — заорал он, и в его окрике прозвучала такая кровожадная ярость, что Инга оцепенела.
Человек в шляпе, казалось, вовсе и не собирался никуда убегать. Наоборот, он двинулся милиционеру навстречу, но как при этом изменился! Походка у него стала неровная, подпрыгивающая, как у вороны с подбитой лапой, плечи ссутулились, а шея вытянулась вверх из воротника пальто, придав ему жалкий вид. А уж когда Инга увидела его лицо, то и вовсе задохнулась от изумления. Выражение глаз за круглыми очками оказалось таким мирным, таким человечным, словно он только что вышел из парка аттракционов, где прогуливал своих шестерых детей.
— Он.., меня… — выдавила из себя Инга слабенький писк. — Он.., меня…
— Ограбил? — помог ей милиционер, надвигаясь на человека в шляпе.
Милиционер был большим и абсолютно квадратным, точно какой-нибудь робот из американского блокбастера. О его крепкий затылок можно было смело разбивать бутылки.
— Он.., меня… — снова завела Инга и наконец выдавила:
— Душил! Двумя руками.
— Это не я! — испугался человек в шляпе. — Я вообще ничего не видел. Шел, — он махнул рукой в глубину переулка, — оттуда.
Страж порядка посмотрел на его домашнюю физиономию и уже более спокойно потребовал:
— Документы.
Потирая горло, Инга бочком приблизилась к ним, надеясь разглядеть, что написано в паспорте. Впрочем, милиционер невольно помог ей, прочитав вслух:
— Значит, Киплер. А что, гражданин Киплер, никто не попадался вам навстречу?
— Пробежал один тип, — охотно сообщил мужчина в шляпе, который теперь был похож на работника какой-нибудь канцелярии— Сел в машину, газанул и… Там ведь другой выезд есть из переулка. Не тупик же это. Так что он уже далеко.
Даже шляпа сидела на нем совсем не так, как прежде, — смешно сидела, будто бы он надел на голову горшок. Подозревать такого растяпу в том, что он душил женщину, было глупо. Поэтому милиционер отпустил коварного Киплера, несмотря на то что Инга протестовала изо всех сил.
— Ну что, поедем в отделение? — предложил он ей.
Таким тоном усталые мужья предлагают женам завершить семейный поход в гости.
— Нет, — отказалась Инга и попятилась. — Не поеду. Заявление писать не буду, да и свидетелей нет… Я лучше домой.
Милиционер вовсе не возражал. Он вернулся к своей машине, а Инга стала прыгать и размахивать руками, чтобы поймать попутку. В конце концов это ей удалось, и через полчаса она очутилась возле подъезда. Поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Григорьева.
— Меня сейчас душили! — с порога выложила она, мелко клацая зубами.
— В троллейбусе или в метро? — уточнил тот, пропуская ее в коридор. — Если бы ты знала, как я вымотался. И еще сколько всего предстоит! Не думал, что умирать так хлопотно.
— Меня душили двумя руками, — сообщила Инга и поглядела на него воспаленными глазами. — Хотели убить!
— Как это? — опешил Григорьев и, взяв ее за локоть, протолкнул в кухню. — Кто?
— Человек по фамилии Киплер. Он поджидал меня в переулке, а потом напал!
— Он что, представился, прежде чем напасть? — Было ясно, что Григорьев не осознает, насколько все серьезно.
Инга налила себе большую чашку чая и, прихлебывая, рассказывала о своих злоключениях.
— А что это был за переулок? — задал вопрос по существу Григорьев. — Что ты там делала в такое время?
— На работу устраивалась.
— О господи!
В Инге его с самого начала привлекла самостоятельность, серьезность и рассудительность. Но в последние дни все это куда-то испарилось, и она стала совершать нелогичные поступки и вообще вела себя странно.
— Что «о господи», Борис? Меня уволили из агентства, забыл? Мне же надо на что-то жить.
— Я так и не понял, почему всех оставили, а тебя уволили.
— Вдове что-то такое пришло в голову…
У Инги на щеках выступили пятна. Вероятно, Нонне Артонкиной кто-нибудь настучал о поведении ее мужа. Шеф флиртовал вовсю, вот и результат. Ну, ладно, увольнение хоть как-то можно объяснить, но Киплер?!
— Тип, который меня душил, — вернулась она к самому главному, — сказал: это, мол, только предупреждение. Якобы я знаю, что нужно делать. Если я это сделаю, то останусь в живых!
— Что именно? — напряженным голосом переспросил Григорьев и наклонился вперед, через стол. — Что ты должна сделать?
— Я понятия не имею! В том-то и дело!
— И ты его никогда раньше не видела, этого Киплера?
— Ни разу в жизни. Но, наверное; не так трудно выяснить, кто он такой. Фамилия необычная, ведь правда?
— Ну, попробуй, — пожал плечами Григорьев, и Инга оторопела.
То есть он, выходит, помогать ей не будет? Не станет узнавать, кто покушался на жизнь его будущей жены? Конечно, ему сейчас тяжело — смерть тетки в его квартире, подозрения в том, что кто-то из гостей ее отравил…
— Кстати, что говорит милиция по поводу таблеток? — спросила она. — Будут они расследовать, как все с ними вышло, или нет?
— Не будут, — покачал головой Григорьев. — Они побеседовали с лечащим врачом Анфисы…
— В Больших Будках?
— Да нет, при чем здесь эти Будки? До отъезда Анфиса постоянно посещала районную поликлинику. Ходила туда исправно — и доктор, и сестра ее отлично знают. К счастью, несколько лет назад с Анфисой уже случалось нечто подобное. Я имею в виду передозировку лекарства. Ей прописали капли, расширяющие сосуды, она купила их по дороге домой, пришла, накапала себе от чистого сердца, выпила и чуть не умерла. «Неотложку» вызывала, попала в больницу…
— А почему ты сказал — к счастью?
— Конечно, к счастью! Для нас. Тебе что, хочется шума? Расследования? Да это ведь чушь! Кому нужно было травить Анфису? И все твоя Таисия придумала.
— Хорошо, хорошо, — пробормотала Инга. — Мне тоже не хочется шума. Но Таисия здесь совершенно ни при чем. Виноват твой Илья, разве ты забыл?
— С какой это стати он мой? — рассердился Григорьев. — Он не мой вовсе. Нужен мне он больно!
— Послушай, — Инга решила, что в эти трудные дни Борису следует прощать все. — Пойдем ко мне? Здесь на нас нахлынут неприятные воспоминания…
— Нет, — злобно ответил Григорьев. — Я никуда не пойду. А ты иди. Хочу побыть один, неужели непонятно?
— Но я думала, мы можем поддержать друг друга, — попыталась возразить Инга.
Ей стало обидно. Слезы пополам с раздражением встали в горле и только ждали команды, чтобы прорваться наружу.
— Что это за поддержка? — Григорьев вскочил и прошелся по кухне. — У тебя свои проблемы, у меня — свои. Кажется, ты сказала, что устроилась на работу, верно? И все твои мысли сейчас заняты ей да этим… Киплером. Скажешь, я не прав?
— Он ведь мог меня убить!
— Я понимаю, что ты пережила стресс, — он сбавил тон. — Но я тоже достаточно пережил. Общение с милицией и похоронным бюро не отнесешь к развлечениям.
— Ты предлагаешь расстаться навсегда? — помертвевшим тоном спросила Инга, и перед ее мысленным взором в одну секунду промелькнули все мечты о будущем — занавески в горошек, круглый стол, и за ним она, Борис и детки — как минимум двое.
Григорьев вытаращил глаза.
— Почему навсегда? — оторопело спросил он. — На сегодня, может, на завтра. Потом мы оба придем в себя, и жизнь потечет как всегда.
«Интересно, — думала Инга, поднимаясь пешком по лестнице. — Почему мы должны приходить в себя поодиночке? Зачем, по его мнению, двум людям быть вместе, если зализывать раны каждый должен сам по себе?» Всю ночь она не спала, а утром в расстройстве позвонила Таисии и выложила ей все от начала и до конца.
Подругу меньше всего заинтересовало поведение Григорьева и больше всего — Киплер.
— Он должен иметь к тебе какое-то отношение, — в конце концов заявила она. — А с Анфисой нападение в переулке никак не может быть связано?
— Да я же познакомилась с ней тогда же, когда и ты, — возразила Инга. — На дне рождения. У нас не было ничего общего. Кроме Григорьева, разумеется.
— Тогда почему этот Киплер возник именно теперь? Что такого произошло, что он вдруг появился?
— Меня уволили. И еще я почти устроилась на работу… Ой.
Инга замолчала, потому что ей в голову пришла неожиданная идея. Возможно, Киплера подослали компаньоны Треопалова, ее будущего шефа. Они ведь не хотели, чтобы он