й, которую считал уместным показать.
Дойдя до пропасти каньона, Рор остановился и кинул на землю походное снаряжение:
— Привал. Потом последний рывок — и ты увидишь это!
Черный забрак рассудил правильно, когда согласился показать Молу иридонийскую Академию Ситхов. Он решил, что такое событие должно быть подобно инициации, предшествовать которой будут испытания. Посему он отказался от поездки на спидерах, а вместо этого организовал многодневный поход через дикую местность Иридонии. Приходилось мириться с суровыми условиями планеты, ее денной жарой и холодными ночами, серными испарениями и кислотными водоемами, отравленными ливнями и опасными хищниками. Ситх преодолевал это легко, почти играючи, чем вызывал все большее восхищение своего спутника.
— Последний привал — повод дожарить последнее мясо. Мы, забраки, ведь хищники — этого у нас не отнять! — бросал воодушевленные реплики Рор, пока раскладывал костер.
Дарт Мол присел у края пропасти, поставив ногу в массивном сапоге на самую грань каньона. На горизонте виднелась черная пирамида, манящая и вызывающая благоговение даже на солидном расстоянии. Ситх смотрел на нее; его огненно-желтые глаза выражали задумчивость, однако даже расслабленный и погруженный в свои мысли он был внутренне готов встретить любую внезапную опасность или пойти в атаку. Краснокожий забрак, облаченный в черное, хранящий молчаливое спокойствие, за которым таилась смертельная угроза, выглядел точно как вековая скала в горячих лучах иридонийского солнца. И насколько внешне безэмоциональным был Дарт Мол, настолько сильны были его скрываемые страсти. «Покой — это ложь». Каких усилий, какой боли стоило ему обуздание своих страстей! Как он истязал себя, высекая этот каменный облик! Никто, кроме него и его учителя, не знал об этом. Рор зачарованно смотрел на него через огонь.
— Я тотчас разгадал тебя, — обратился он к Молу, — ну, что ты чувствительный к Силе. Таких сразу видно — взгляд, осанка, говор… это оно! Хотя я думал, я знаю всех чувствительных к Силе иридонийцев.
— Я рос не здесь, — ответил ситх.
— Значит, возвращение к корням?
— Я долгое время не знал, выходцем с какой планеты являюсь: с Иридонии или с Датомира. Но я был на Датомире, и не чувствовал там ничего своего.
Около семи стандартных лет назад Молу повстречались эти бледные уродливые Датомирские ведьмы, которые доказывали ему, что он родился на их планете и принадлежал там к какому-то клану. Забрак не стал слушать их тогда — и не зря. Теперь, когда он путешествовал по древним ситхским мирам, как это делал в молодости его учитель, Дарт Мол побывал и на Датомире. Он через Силу прощупал всю эту планету и прочно убедился, что родни у него там нет. Видимо, тот ведьмовской трюк, что не прошел с ним, был задуман просто потому, что датомирки заинтересовались силой юного забрака. Сила всегда была в нем велика, и учитель предупреждал его о том, что многие могут пожелать использовать его потенциал.
— А на Иридонии — чувствуешь? — спросил Рор.
— Да, — бесстрастно, но твердо ответил ситх.
— Я так и знал. В прочем, иначе я бы не стал показывать тебе Академию Ситхов. На тебе наши воинские татуировки. Эта традиция тоже пересекалась с традициями ситхов. Это знатная связь.
Дарт Мол бесшумно вздохнул. Рор болтал слишком много, да и говорил о том, что Молу было известно лучше, чем кому-либо на этой планете. Хотя в начале их пути он не был так разговорчив, а сохранял настороженное молчание. Но чем больше он видел, как силен Мол в преодолении трудностей, чем больше росло его уважение к этому забраку, тем больше он говорил о ситхах и их влиянии на культуру и мировоззрение иридонийцев.
— На мне, как видишь, те же знаки, — продолжал провожатый, — когда черного больше, чем твоей нетронутой кожи. По этому сразу видно, кто мы. Я наследник этого места, мои предки когда-то учились здесь. Все чувствительные к Силе иридонийцы ведут свой род от тех, кто учился здесь. И твои родители тоже из потомков этих ситхов.
— Я не знаю своих родителей, — холодно возразил Дарт Мол.
— Это был не вопрос, а утверждение. Мне не нужно знать имена, чтобы понимать, кто они. Мне для этого достаточно взглянуть на тебя, — Рор оскалил зубы в хищной забракской улыбке.
Наконец-то этот болтун приготовил обед и снял с огня сковороду. Своя неповторимая прелесть была в таких походных трапезах. Жирное прожаренное мясо с острыми специями было сочным и обладало насыщенным вкусом. К нему хорошо подходило крепкое местное пиво, которое мужчины взяли с собой и приберегли для этого момента перед последним рывком к цели. Такая еда — то, что и было нужно перед опасным пересечением каньона, за которым ждала вечная черная пирамида.
Переход через туманную расщелину с зеленоватой кислотной речкой на дне был последним, но не таким уж сложным испытанием. Так это было по ощущениям Дарта Мола: чем ближе он подходил к Академии Ситхов, тем больше Темная Сторона питала его. Словно Она сама прокладывала мост из черного камня перед его ногами. И шаг его был тверд — он сохранял достойный, гордый вид, хотя шел к наследию ситхов с нетерпением и бурным восторгом. Это чувство было до головокружения прекрасно, когда Мол поднял взгляд и увидел, как на него глядит отшлифованная черная пирамида, венчающая здание Академии. Дыра была пробита в ее лицевой грани, что и создавало это иллюзию. Молодой ситх шагнул под тяжелые грубые своды уверенно и степенно, оставив позади своего назойливого провожатого.
В заброшенном здании царили темнота и сырость, будто в пещере. Потолки местами обрушились, и дожди заливали руины, из-за чего стены и пол кое-где поросли красным мхом и серыми грибами трубчатой формы. Но были и помещения, оставшиеся в относительной сохранности. В некоторых из них на стенах можно было различить письмена, начертанные на древнем языке ситхов. Дарту Молу был известен этот язык. В основном здесь были цитаты из Кодекса или высказывания великих Лордов Ситхов того времени. Но все это было лишь внешней оболочкой. Истинная суть, истинные красота и величие этого места могли быть постигнуты только тем, кто знал Темную Сторону. В этих стенах Дарт Мол чувствовал себя просто опьяненным Ею. Она наполняла внутренней свободой и ощущением всемогущества. И это состояние достигало апогея, когда ситх стоял в центре главного зала Академии, точно под вершиной пирамиды. Рор по-прежнему следовал за ним, но уже в торжественном молчании.
— Вообще, на этой планете все прекрасно, кроме ее правительства, — внезапно удрученно проговорил провожатый. — Растратить такое наследие! Арх, лоз ной джитат!
— Что? — переспросил Мол.
— А, ты не знаешь забракских ругательств! — усмехнувшись, воскликнул Рор. — А! — прокричал он еще раз, вслушиваясь, как его крик отражается от каменных стен. — А! Хорошая акустика, да?
Дарт Мол сделал шаг вперед, подняв взгляд на дыру в пирамиде, венчающей здание. Там вверху пламенело алое небо Иридонии, что еще больше напоминало всевидящий глаз Темной Стороны. Этот образ казался Молу знакомым, как и ощущения, которые он приносил. Почему-то ситху захотелось уйти в тень. И в этот момент черный забрак за его спиной затянул напев. Вначале это был заунывный, хоть и с красивой хрипотцой вокализ, а потом зазвучали слова — резкие, горячие, с надрывом:
Иридония, ты видишь две луны,
Как забрака сердца два!
Непокорной вечной Темной стороны
Сила в них всегда жива!
Вечен будет у того огонь в глазах,
Кто взрослел в твоем огне!
В жертву сердце принеся в твоих горах
На отчизны алтаре!
Ад пустынь и травящих озер
И штыки суровых скал
Все забрак, горд, крепок и матер,
Здесь без страха прошагал!
Да, жабоку он в руках стальных сжимал,
Но оружие внутри —
Свою волю он в огне войны ковал,
Как металл, в своей груди!
Он боец и царь всегда в своей земле,
Даже если в ранах и в пыли.
Скажет вязь узоров на лице,
Что он строил на крови!
За стеною неприступной черных скал
На костях здесь города!
Кто родился здесь и рос, и побеждал,
Победитель навсегда!
Славен род наш был искусствами войны —
Скажут нам отец и мать.
Все забраки, мы истории верны!
Нас никто не в силах взять!
Кто придет к нам, обнажив клинки мечей,
Все обречены на крах.
Вечно нам носить короны из костей
На поднятых головах!
Здесь не слышно крика раненых вояк!
Здесь и не сдаются в плен!
Нет той боли, что не мог стерпеть забрак!
Не преклонит он колен!
Вражье горло он всегда перегрызет,
Плюнув кровью в огненный песок.
До конца на бой забрак встает,
Даже если он без ног!
Дарт Мол вслушивался в эти слова, отчеканенные мощным забракским баритоном. Здесь Рор сумел завладеть его вниманием и даже впечатлить его. Это была красивая песня.
— Это твое творчество? — поинтересовался ситх.
Рор покачал головой:
— Эта песня гораздо старше этих стен. И написали ее настоящие воины, которые нюхали смерть…
— Тяжелый изотоп… — прокомментировал Мол в давно несвойственной ему манере.
Но провожатый не слышал его. Он присел на корточки, погруженный в свои мысли.
— Уже тогда они так говорили, — с придыханием вдохновенно изрекал он. — Почему два сердца? Одно из них всегда остается на родине, — Рор вздохнул, глядя на тусклый свет, льющийся через дыру в потолке. — Красиво.
После этих слов забраки провели какое-то время в зале молча. Каждый из них думал о чем-то своем.
Дарту Молу начинало казаться, что сила этого места напитана не только Темной Стороной. Здесь было что-то еще, что наделяло свободой, чему он пока не мог дать названия. Но это что-то несомненно привлекало, вызывало желание напиться им допьяна, срывало все ограничения, обещая невиданную усладу. Эти обещания были слишком хороши, чтобы быть чистой правдой. Потому молодой ситх все же оставил рассуждения на этот счет и сосредоточился только на Темной Стороне.