– Где они могли раздобыть их? – ошеломленно спросила Люси.
– В Интернете, – ответил Сальвини. – Вот уже несколько недель молодежь лазает в тот дом, чтобы сфотографировать цифры. А потом они помещают снимки у себя в блогах. Многие сайты буквально кишат этими фотками. Прощай конфиденциальность.
– Это грозит диким беспорядком, – заметил Тюрен.
Кашмарек растоптал каблуком сигарету и спросил:
– Поедете с нами?
Тюрен отрицательно покачал головой:
– Sorry, шеф, но я бы предпочел общество хорошенькой женщины… Я поеду с мадемуазель Энебель. – Он обратился к Люси: – Вы расскажете мне, как нынче дела у Манон Муане… А потом мы подробнее поговорим об этой программе, «MemoryNode»…
– Я знаю об этом не намного больше, чем вы. И не называйте меня «мадемуазель». Я это ненавижу.
Прежде чем направиться к своей машине, капитан спросил:
– А кстати, почему наутилус?
Тюрен обернулся:
– Что?
– Эти ракушки наутилуса, которые измельчал Профессор… Почему именно редчайший моллюск, которого можно обнаружить только в Тихом океане? Почему не устрицы, не ракушки мидий или попросту заостренные камешки?
Тюрен тоже раздавил каблуком сапога окурок.
– На эту мысль нас навела Манон Муане. Мы думали, что жертвы – мужчины, женщины, брюнетки, блондинки, маленькие, высокие – не имеют между собой ничего общего, потому что очень удалены друг от друга географически и незнакомы между собой. И разных профессий. Руководитель проекта, учитель физики, продавщица и так далее.
– Ну и какая же связь между жертвами?
– Теперь мы знаем, что она есть, но, к сожалению, пока не догадываемся, какая именно!
– Очень оригинально! – сыронизировал Сальвини. – Знать, что между жертвами, как будто выбранными случайно, есть связь, и не понимать, какая именно! Это выше моего понимания.
– В этом деле все необычно, вы скоро и сами заметите. Недостающее звено, вне всяких сомнений, и есть ключ. Остается только найти его.
Люси вся обратилась в слух. Кашмарек принялся стучать себя по лбу.
– Черт возьми, но какая может быть связь с моллюском, возраст которого исчисляется многими миллионами лет?
– Вы любите математику? – спросил Тюрен.
– Думаю, единственная причина, почему я пошла в полицию, – это чтобы больше никогда о ней не слышать.
– Тогда, боюсь, вы будете разочарованы. Про золотое сечение слышали когда-нибудь?
19
Удобно устроившийся в полотняном кресле в глубине своего кабинетика Ромэн Ардэр чуть было не подавился рисом с карри. По радио в экстренном выпуске дневных новостей рассказывали об убийстве, совершенном в Нор-Па-де-Кале. Средства массовой информации предполагали, что Профессор, гнусный убийца, который свирепствовал в начале двухтысячных, вернулся.
Невозможно!
Ардэр выбросил еду в мусорную корзину, достал фляжку с ромом и жадно отхлебнул.
Висящий на стене гигантский постер с изображением взрывающегося в небе «звездного печенья» завертелся у него перед глазами.
Ардэр рассвирепел, лицо покрылось красными пятнами. Кроваво-красными.
Еще накануне фотографии сияющей Манон Муане в парижском метро подействовали на него как рвотный порошок. А теперь еще этот репортаж по национальному радио! Так называемый дом с привидениями, десятичные знаки числа «пи»! Старая ведьма, отравленная в тот момент, когда она силилась решить задачу на школьной доске!
Математика, могущественная как никогда.
Может ли это быть случайностью? Ардэр скрипнул зубами. Нет! Никакой случайности!
Тогда что?
Что-то происходило. Что-то невообразимое. Это убийство, без сомнения, имело фирменный знак Профессора.
Директор «Тысячи и одной звезды» бросился к портативному компьютеру, чтобы срочно напечатать сообщение. Прежде чем отправить почту, он зашифровал письмо надежным алгоритмом RSA[15], применив свой личный пароль: «Eadem mutate resurgo» – «Изменяясь, я воскресаю, подобная себе».
Капли пота подсыхали на клавиатуре.
Необходимо немедленно встретиться с остальными. И попытаться разобраться в этом бардаке.
Не может же все вот так закончиться. Его предприятие. Его жизнь.
В следующие мгновения он уже открыл веб-навигатор, торопливо вошел на сайт ежегодного телефонного справочника «Белые страницы» и напечатал: «Манон Муане», пометив в рубрике «департамент»: «Кальвадос». Ничего. Он расширил поиск по всем регионам Франции. Опять ничего. Он запустил ту же операцию, набрав: «Фредерик Муане». Результат оказался более утешительным.
«59000, Лилль, тупик Вашэ, 3».
Ардэр испытал некоторое облегчение. Эта дрянь не могла находиться слишком далеко от своего тупого братца.
Минуя Париж, он к ночи доберется до севера.
Он схватил ракету с крылышками и сжал ее в кулаке. Сквозь пальцы просыпался серый порошок.
Манон Муане стала слишком опасной.
Ее следовало уничтожить, пока не поздно.
Окончательно заткнуть ей рот.
20
Кабинет. Шестеро мужчин. Белокурая кудрявая женщина.
Октябрь 2001-го. Предместье Лиона. Первое убийство. Франсуа Дюваль, руководитель научно-исследовательского центра, поздно вечером покидает здание своей компании по производству микропроцессоров, «Микротек». Он никогда не меняет своего маршрута: часть по городу, часть по предместью. Домой он не вернется, а два дня спустя его обнаружат в подлежащем сносу амбаре. Кожа с головы содрана, ноги связаны, отравление стрихнином, а желудок наполнен острыми осколками ракушек, которые идентифицируют как наутилус. Возле него, рядом со школьной доской, на листке бумаги красивая логическая задачка, напечатанная на компьютере. Сформулирована просто, но требует сложного решения. Задача Эйнштейна[16], которую способны решить лишь два процента жителей земного шара. Совершенно очевидно, что, испытывая мучения от проглоченных ракушек и страх смерти, трудно попасть в эти два процента.
Эрве Тюрен прочистил горло и раскашлялся. Слишком много курит. Сидящие напротив Люси Энебель, капитан Кашмарек, Грё, Сальвини и два старших капрала лилльского уголовного розыска терпеливо ждали.
– И будто в насмешку, на следующий день после обнаружения тела мы получили забавное объявление, опубликованное за месяц до убийства в местной лионской газете: «В 1997 году словарь „Robert“ сообщал следующее: „Один из рудников «Микротек» смоет через котика. Он промолчит об импорте расхлябанного белоруса. Профитроль“».
Собравшиеся ошарашенно молчали.
– Вам это ни о чем не говорит, так ведь? Использованную технику называют «Т+7», она является результатом литературной игры, придуманной группой писателей, именовавших себя «УЛИПО»[17]. Каждый глагол, прилагательное или существительное начального сообщения перемещается на семь элементов в используемом словаре, в данном случае «Robert» 1997 года. Чтобы зашифровать, к примеру, слово «профессор», ищут в словаре седьмое по счету имя нарицательное и попадают на слово «профитроль». Таким образом, оригинал звучит как «Один из руководителей „Микротек“ умрет через месяц. Он станет первым в длинном списке. Профессор».
– Миленько, – с досадой заметил Кашмарек.
– Ага, можно и так сказать. Тем самым обрисовывается методика того, кто называет себя Профессором: он объявляет личность своей жертвы, скрывая ее в сообщении, которое может находиться в любой точке Франции, на любой бумажонке или другом носителе, записанное каким угодно способом. И он приводит в действие свои паскудные предупреждения. В случае, который занимает нас сегодня, речь идет о номере страховки, скрытом в числе «пи». Обратите внимание, что каждый раз присутствует связь с математикой или логикой.
Покусывая кончик ручки, Люси внимательно рассматривала парижанина. Ей пришлось признать, что этот проныра довольно ловко справляется. Говорил он легко, профессионально, целиком владел подробностями расследования. Она задумалась, как глубоко удалось ему внедриться в это дело. Люси дополнила его информацию:
– Профессор оставил также и другое послание, в доме с привидениями. «Если ты любишь воздух, бойся моего гнева». Манон предполагает, что здесь мы тоже имеем дело с одной из его сумасшедших загадок.
– Мм, в силу своего состояния Манон не может предполагать что-то умное.
– Вы…
– Короче, в шести совершенных преступлениях нам не удалось обнаружить ни малейшего следа, за который можно было бы зацепиться. Отпечатки, кровь, сперма, ворсинки или волосы принадлежат только самим жертвам или их близким, и никому другому. Он с невероятной тщательностью обрабатывает место преступления жавелевой водой. Возможно, он лыс, не имеет ни бороды, ни усов. Возможно, надевает хирургическую шапочку, перчатки, бахилы. Нам об этом ничего не известно. После себя он оставляет всегда одно и то же. Школьную доску, мел и веревку – все это легко можно купить в любом супермаркете. Все доски одинаковые, с красной кромкой. С одной стороны поверхность просто черная, с другой – в желтую клетку. Мел всегда только голубой. Бумага, на которой написана задача, принадлежит к одной партии. Что же касается стрихнина, в то время он был в свободной продаже.
Кивнув в сторону криминалиста, Тюрен обратился к нему:
– В этот раз вам удалось обнаружить какие-то более интересные детали?
Сальвини отрицательно покачал головой:
– Группы все еще на месте, но в данный момент, честно говоря, нет ничего определенного. Дом в Эме загрязнен сотнями самых разных отпечатков. Скваттеры, любопытные, ищущие острых ощущений подростки… Хуже, чем в супермаркете… Похоже, времени потребуется много. Однако наши коллеги взяли образцы краски и ворсинки кисти. Если повезет, это нам что-нибудь даст. Мы также обратились к графологу относительно цифр, которые на первый взгляд написаны левой рукой. И уже довольно давно, потому что краска покрылась тонким слоем пыли, а фотографии целый месяц ходят в Интернете…