– Как?
– Мари Муане вот уже три года не проживает по этому адресу.
– Что за черт! Можно подумать, что в этой истории и без того мало сложностей. Но ведь эта Манон сама мне его назвала! А тебе удалось установить нынешний адрес ее матери?
– Ну да… Бульвар Усопших…
– Чего?
– Бульвар Усопших, чего-чего! Кладбище! Она умерла почти три года назад.
– Три года? Не говори ерунду. Ее дочь только что требовала связаться с ней!
– Она унеслась на небеса прямиком из психушки. Восьмого июля 2004 года.
Люси разъединилась. Она вообще ничего не понимала. Похоже, ночь будет долгой.
И внезапно ее снова накрыло чувство вины. «Доченьки мои, избегать ночных дежурств. Я же обещала…»
Люси достаточно было позвонить дежурному офицеру и вернуться домой. Комиссару это бы не понравилось, но он бы понял. Эта Энебель, лейтенант из Дюнкерка, ходила у него в любимчиках.
«Твои девочки – Манон. Манон – девочки. Ну же, быстро принимай решение».
Люси бросилась в больничный вестибюль. Навстречу торопливо шел Флавиан.
– Есть у вас минутка? – обратился он к ней.
– Послушайте, я…
Она на секунду умолкла.
– Мне позвонили. Я должна как можно скорее уехать в Рем, вашу пациентку видели там, она бродила по обочине шоссе. Я сейчас пришлю своего коллегу, чтобы он следил за ней.
Флавиан поднял руку, чтобы остановить ее:
– Думаю, вам следует отложить свою поездку.
– Что происходит? Что-то с Манон? Вы осмотрели ее? Она не…
– Она еще отдыхает в процедурной. Но когда она открыла глаза, я… – Он сурово нахмурился. – Пойдемте со мной… Это наверху, в отделении неврологии. Манон ждет вас там…
– Но… Вы ведь только что сказали мне, что она внизу!
– Мне это известно не хуже вашего, дорогой лейтенант. Но будьте готовы к шоку. Потому что я гарантирую вам, что она и наверху тоже.
5
На станции «Шатле» Ромэн Ардэр отдался мерному покачиванию движущейся ленты, несущей его к четвертой линии парижского метро, в сторону вокзала Монпарнас. Легкий сквознячок овевал его лицо, и от этого ему стало лучше. Он вдохнул полной грудью. Директор «Тысячи и одной звезды» ценил тишину переходов в эти предвечерние часы.
Он не присел с пяти часов утра. И теперь возвращался после важной встречи с несколькими поставщиками пиротехнического оборудования, своим страховщиком, главным пиротехником, а главное, с заместительницей мэра Сен-Дени.
Итог дня? Его маленькая компания вошла в шорт-лист устроителей фейерверка по случаю 14 Июля в Сен-Дени. Конечно, это пока не Эйфелева башня, но к ней мы потихоньку приближаемся через этот городок с почти сотней тысяч жителей. Название проекта – «Небесная империя».
На победу у Ардэра имелся один шанс из пяти, однако отныне он обладал весомым преимуществом перед своими конкурентами: «звездное печенье» – настоящая бомба его собственного изобретения, хранившаяся в тайне смесь нитрата бария, оксида стронция, хлорида меди и сложного реактива, который выделял частицы света в форме разноцветных ромбов. Геометрическая точность в сочетании с очарованием нереального. Невиданно.
Моложавый и, очевидно, востребованный человек в безупречном костюме заранее радовался. Подобный контракт позволил бы его предприятию выйти за границы своего департамента Марна-и-Луара и достичь новых горизонтов. Начав с нуля, он вскоре мог бы охватить своими феерическими шоу всю Францию.
Ардэр шагнул на эскалатор. Выйдя на платформу, он поставил свой чемоданчик между ногами и принялся наблюдать за подростками на платформе напротив, которые играли в футбол банкой из-под колы.
Интеллект против шушеры. Он в их возрасте уже строил свой собственный мир. Они же привыкли жрать за чужой счет. Он презирал их.
Из темного тоннеля появился состав. Ардэр устроился на откидном сиденье, ослабил узел галстука, вытащил из кармана металлические антистрессовые шарики с логотипом своей фирмы и стал перекатывать их в пальцах. Они приятно щелкали, этот звук помогал снять напряжение. Красный шарик, синий шарик. Инь и ян.
Он медленно перевел взгляд вправо. Граффити в виде круга на двери вагона напомнили ему о его секретной комнате, украшенной цирковыми атрибутами, надувными шарами, булавами и особенно – огромной мишенью, которой когда-то пользовался знаменитый метатель ножей. Именно в этом потайном месте Ромэн Ардэр изготавливал свои сверкающие и оглушительные смеси. Его секретный сад. Смысл его жизни.
На следующей станции поезд остановился, в боковом стекле Ардэр увидел свое отражение, его взгляд бесцельно блуждал вдоль выложенных плиткой стен, следил за бесконечной сменой пассажиров и задержался на рекламных щитах, большая часть которых расхваливала достоинства последнего романа Стивена Кинга.
Вдруг его словно что-то ударило в грудь.
Он поспешно вскочил и едва успел протиснуться в закрывающиеся двери.
Прямо перед ним, на высоте трех метров, висел плакат.
Прекраснейшая женщина с ослепительно-голубыми глазами.
Это была она. Несомненно.
Ардэр поставил чемоданчик и промокнул лицо носовым платком. В голове шумело. Усталость. И шок от этого портрета.
Он быстро взял себя в руки. Все давно прошло и быльем поросло. Случай забавно подмигнул ему, а он даже сумел улыбнуться в ответ.
Но никакой случайности тут не было.
Он сел в следующий поезд, чувствуя, что ему не удается отделаться от слогана, который он прочел внизу афиши: «Делай, как я, с „N-Tech“ ты никогда не забудешь своих воспоминаний».
Ардэр стиснул зубы.
Эта дрянь Манон Муане вернулась.
6
Лейтенант полиции и врач «скорой помощи» вышли из лифта и направились к Центру памяти в отделении неврологии. На пробковой доске возле сестринского поста кнопками были приколоты листовки про болезнь Альцгеймера, эпилепсию, деменцию с тельцами Леви. Ничего утешительного.
– Лицо этой пациентки показалось мне знакомым, – объяснял Флавиан. – А потом вдруг, когда она открыла глаза, меня осенило. Радужка поразительной голубизны. Такой взгляд не забыть… Во всяком случае, мне! Я вспомнил, что уже видел эту женщину, и именно здесь, ровно два часа назад, перед самым началом моего дежурства.
– Два часа назад? Мне представляется, это было бы довольно сложно. В это время она еще бродила по улицам Лилля где-то в районе Бетюнских ворот. Думаю, вы ошибаетесь.
– Вы еще будете мне говорить…
Флавиан открыл дверь ординаторской.
К стене был прикреплен постер. Люси ухватилась за дверной косяк. Она не верила своим глазам.
– Черт возьми, это еще что за цирк?
Прямо перед ней на глянцевой бумаге – Манон.
В руке она держит электронный органайзер. Подпись под рекламой гласит: «Делай, как я, с „N-Tech“ ты никогда не забудешь своих воспоминаний».
– Доктор, что это значит?
Флавиан озадаченно пожал плечами:
– Побудьте здесь, я схожу за профессором Рюффо или другим дежурным врачом… Мне необходимо вернуться в отделение неотложной помощи и заняться вашей звездой. Держите меня в курсе, эта история меня сильно заинтриговала.
Люси, одновременно покорная и растерянная, кивнула, не в силах отвести взгляд от плаката. Манон в бежевом костюме, с сияющей улыбкой и едва заметным макияжем блистала красотой.
Лейтенант подошла к фотографии. Кто же эта пострадавшая в спортивном костюме, лежащая в процедурной?
Почувствовав, что кто-то стоит у нее за спиной, Люси обернулась.
– Я доктор Хардиф, – представился рослый мужчина средиземноморского типа. – Мой коллега попросил меня поговорить с вами, но я почти не располагаю временем. Так что постарайтесь покороче. В чем дело?
Люси представилась и кратко описала ситуацию. Несколько кокетливым движением невролог, сотрудник службы неврологии и нервно-сосудистой патологии, пригладил необыкновенно тщательно постриженную бородку.
– То есть Манон Муане стала жертвой похищения?
– Вы ее знаете?
– Не совсем, нет. Но с недавних пор она стала лицом клиники Свингедоу.
– Простите, если я выгляжу так, будто с луны свалилась, но… что такое эта клиника Свин…
– Свингедоу, другое здание, чуть подальше, метрах в ста от нас… Здесь, в клинике имени Роже Салангро, мы диагностируем и лечим, среди прочего, патологии мозга. Наша работа сосредоточена на нейрорентгенологии, функциональном исследовании галлюцинаций, нарушений памяти. А вот клиника Свингедоу специализируется на реабилитации и адаптации пациентов с серьезными когнитивными нарушениями и расстройствами памяти. Черепно-мозговых травмах и – как следствие – ретроградных и антероградных амнезиях.
– Все это мне не слишком понятно.
Хардиф устроился в кожаном кресле за письменным столом и положил руки перед собой.
– Для простоты скажем так: задача клиники Свингедоу – исключить ситуацию, когда, покинув больничную койку, пациенты с мозговыми поражениями окажутся неизвестно где, не зная ни кто они, ни куда направляются.
– И Манон – одна из их пациенток?
– Более того. Благодаря ей между клиникой и фирмой, выпускающей электронные органайзеры «N-Tech», установились партнерские отношения. «Нейронная технология», может, слышали?
– Да, кажется.
– Вместе они разработали программу под названием «MemoryNode»[6]. Большое дело для «N-Tech», но особенно – для Свингедоу. Только что производитель органайзеров запустил масштабную рекламную кампанию, делающую особый упор на универсальность нового прибора, позволяющего даже страдающим амнезией, глухонемым или слепым пользоваться им и вести менее… менее трудную жизнь. Вы увидите фотографии Муане, развешенные по всей Франции.
Доставая из кармана блокнотик, который она всегда носила с собой, Люси перехватила удивленный взгляд, брошенный неврологом на ее грубые ботинки и обтягивающие джинсы.
– Должна признаться, что мне трудно понять, – заметила она, смущенная своим нелепым видом. – Если Манон – одна из их пациенток, то чем именно она страдает?