Тот схватил петарду и засунул ее себе в рот.
«Звездное печенье».
Кремень его зажигалки щелкнул в последний раз.
47
Никогда дождям, обрушившимся на окрестные поля, не смыть чудовищных трагедий, случившихся здесь несколькими годами ранее. Люси сложила руки на руле и с облегчением глубоко вздохнула.
Все кончено.
Сидящая рядом с ней Манон с самого их отъезда смотрела на лежащий у нее на коленях листок бумаги. Голова страшно болела, глаза жгло. Она утерла слезы, бегущие по щекам, и с горечью произнесла:
– Нет, только не Фредерик… Только не мой брат… Ну скажите, что это всего лишь дурной сон…
Люси бросила на нее взгляд, полный усталости и сострадания, боли и отвращения, и в который раз начала:
– Мне бы очень хотелось, Манон… Мне бы так хотелось… Но… он был частью Профессора, одним из тех, кто совершил эти преступления. Придется с этим жить… Мне очень жаль…
Манон взглянула на свои узкие дрожащие ладони, она больше не могла их контролировать, эти руки хотели рвать, бить, разрушать…
– Нет… Нет… Нет… – твердила она.
После долгого колебания она опустила веки, сделала глубокий вдох и скомкала листок с описанием событий последних часов, этой череды совершенно безумных фактов.
– Что ты творишь? – удивилась Люси, потратившая немало времени, чтобы все записать.
Манон открыла окно и в порыве отчаяния выбросила скомканную бумажку. Ее тут же подхватил ветер.
– Но Манон! Зачем? Зачем?
– Только не Фредерик… Только не он…
Она обхватила голову руками и закричала:
– А как вы хотите, чтобы я к этому отнеслась? Что мой собственный брат… причастен к смерти моей сестры? Что он сам ее убил? Что ему разрезали грудь? Это… Это выше моих сил! Этого не мог бы пережить ни один человек на свете! Я любила своего брата! А он любил меня!
Люси молчала.
– Да скажите же что-нибудь! – крикнула Манон. – Хоть что-нибудь!
Лейтенант полиции почувствовала, что к глазам подступают слезы.
– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Что ты права? Что ты ошибаешься? Я… да, черт побери, Манон, я же не Господь Бог!
Теперь к слезам Люси прибавился возмущенный тон.
– Не я буду строить твое будущее! Не я буду руководить твоими решениями! С одной стороны, ты можешь предпочесть не знать. Тебе достаточно просто записать несколько слов, которые могут все изменить. Выучить, что Профессор был худшим из убийц, свихнувшимся психом, который покончил с собой! Что у этой истории хороший конец, как в кино! Какая разница! Зато на душе у тебя будет спокойно!
Прежде чем продолжать, Люси глубоко вздохнула:
– Но с другой стороны, у тебя наконец появилась возможность узнать правду, понять, почему убили твою сестру и всех этих несчастных. Ведь такова была твоя цель? Ведь ты уже больше трех лет изводишь себя этим преследованием? «MemoryNode», твои шрамы, твои поиски и бессонные ночи! Я чуть было не погибла ради тебя! Чуть не оставила после себя двух сирот! Можешь себе представить?
– Я…
– А сегодня ты можешь узнать правду, не твою личную, не выдуманную, а настоящую, и ты отказываешься? Ведь ты сама говорила, что мы – это наши воспоминания, что именно они оправдывают нашу жизнь! Кем ты будешь, Манон, если придумаешь себе фальшивое прошлое?
Манон попыталась сдержать рыдания. Мысли и чувства сменялись с ошеломляющей быстротой.
– Я… Я, наверное, и так уже живу прошлым, которое мне не принадлежит, которое я придумала себе, чтобы… чтобы все было хорошо… Я как будто нахожусь… в каком-то пузыре… Все, что крутится вокруг меня, возможно, никогда не существовало… Я не знаю… Я уже ничего не знаю…
На сей раз Люси больше не нарушила молчания. Медленная анестезия забвения вновь окутает молодую девушку, уведет ее прочь от реального понимания природы вещей. У нее не останется никакой травмы, ни малейшего воспоминания. Только ощущение пустоты – в общем-то, умиротворяющее ощущение. Что с ней станет? За кого она ухватится, не имея поддержки брата? Будет ли продолжать преследовать Профессора, ходить по кругу, проживать одну и ту же бесконечную историю?
Люси испытала яростное желание сокрушить все в этом таком несовершенном мире.
В свете ее фар возник дорожный щит с надписью: «Кан, 129 км».
– Можно попросить вас об одной любезности? – сказала Манон. – Я бы хотела заскочить в Кан. Мне необходимо повидаться с матерью…
Она взглянула на Люси.
– Голова болит… Почему я плакала? Что все это значит? А вы? У вас слезы на глазах… Почему?
Лейтенант полиции вздохнула и утерла слезы:
– Это долгая история… Потом расскажу…
Манон принялась рыться у себя в карманах, в бардачке, в карманах на двери машины.
– Мой «N-Tech»! Где он?
– Сломан… Он сломался…
– Сломался? Но…
– Доверься мне… – с нежностью произнесла Люси. – Ты ведь знаешь, что можешь мне доверять? Правда ведь знаешь?
– Я… Да, знаю… Так что насчет моей матери? Она нам что-нибудь приготовит, а потом поедем спокойно дальше. К тому же у вас очень усталый вид. Дальше поведу я.
– Просто… Я очень спешу вернуться… Меня ждут близнецы…
– Ах, близнецы! Да, я знаю, ваши дочурки…
Люси хотелось взорваться, крикнуть, что Мари Муане давно гниет в земле, что ее дом продан. Что Манон следовало бы выучить про смерть матери, несмотря на страдания, на усилия, которые ей пришлось бы совершить. Что невозможно хранить в памяти только лучшее. Потому что жизнью заправляет худшее, которое закаляет людей и делает их сильными.
– Я понимаю, – сказала Манон. – Ничего страшного… Приеду с Фредериком… Мы, кажется, уже давно не навещали ее.
И она продолжала задавать вопросы, а Люси – вяло отвечать на них. Манон уже даже не помнила ни о том, что к расследованию подключился Тюрен, ни об их совместной поездке в Базель, и уж тем более о том, что он изнасиловал ее. Все пропало, бесследно исчезло куда-то… Однажды в ее жизни появятся другие Тюрены… И все начнется сначала… Спираль…
Сама не зная почему, Люси вдруг подумала про страдающего синдромом Корсакова молодого Михаэля, единственным прибежищем для которого в конечном счете станет психиатрическая лечебница, где он будет жить в безопасности, как заверил Ванденбюш. Неужели и Манон, несмотря на свой ум и железную волю, тоже окончит свои дни в подобном заведении, среди шизофреников и самоубийц?
Подавленная, растерянная, Люси все же ответила на звонок телефона, вибрировавшего на приборной доске.
Кашмарек.
Четверо остальных тоже арестованы.
С Профессором покончено навсегда.
А Манон, разглядывая себя в зеркале заднего вида, заметила:
– Как забавно выглядят эти рыжие волосы… Иногда у меня и правда бывают странные желания…
48
В Дюнкерке Клара и Жюльетта бросились в объятия матери. Уставшая после бессонной ночи за рулем Люси нежно прижала их к себе. А ведь еще чуть-чуть, и она могла бы утонуть в пещере.
Днем, по дороге домой, девчушки непрерывно болтали, наперебой рассказывая о маленьких событиях своей жизни. Люси слушала их, отвечала, но по мере того, как приближался Лилль, не могла не погрузиться в свои размышления. Одержимая Химерой, она опасалась возвращаться в свою квартиру.
Припарковавшись возле подъезда, она сразу заметила студентов, которые курили под навесом крыльца. Она взяла близнецов за руки и, не поднимая головы, вошла в вестибюль. Как можно скорее оказаться дома, запереть дверь. Избавиться от необходимости встречаться с ними взглядом. Не сейчас. Все у нее внутри перевернулось. Она даже не обратила внимания на то, что среди студентов находился Энтони.
Люси молча получила у консьержки новые ключи и заперлась на два оборота.
Увидев разбитое стекло в шкафу, она почувствовала, что ей нанесен еще один, очередной удар. Она бросилась к шкафу, словно в глубине души надеялась на чудо.
Но он был совершенно пуст.
Люси упала на кровать. К счастью, Клара и Жюльетта, снова оказавшись у себя в комнате, радовались своим игрушкам, своим играм. Им было так хорошо в их уютном маленьком пространстве.
Вдруг в дверь постучали. Всего один раз. Люси медленно повернула голову, потом, держа в руке носовой платок, поднялась с постели. Она открыла – и никого не обнаружила в пустом коридоре, тогда она сделала несколько шагов, подошла к стоявшим в вестибюле студентам, среди которых узнала Энтони, и спросила:
– Вы не заметили, никто не выходил? Только что.
Молчание. Студенты переглянулись, потом один из них рискнул ответить:
– Нет, никто не выходил…
Люси сжала кулаки:
– Долго вы еще будете изводить меня?
– Изводить вас? Да кто вас изводит? Что-то случилось, мадам?
Люси ретировалась. Она ничего не понимала. Откуда тогда этот стук в дверь? Просто упала какая-то игрушка? Или девочки пошутили? Возможно…
В кухне она налила себе большой стакан апельсинового сока, но не смогла сделать ни одного глотка. Тошнотворно. Сейчас она поедет за Манон в клинику, чтобы отвезти ее домой, в тупик Вашэ. Похоже, все будет очень сложно. Смерть Фредерика… Его причастность к преступлениям Профессора… Серия арестов… Это безумие…
Но Люси доверяла Ванденбюшу. Он сумеет принять верные решения, касающиеся будущего его пациентки… Свобода или же…
Также сегодня вечером Люси получит последние результаты расследования. Узнает, кто из четырех арестованных похитил Манон и убил Дюбрей… Во всяком случае, это не Ардэр и уж точно не Фредерик. В таком случае вопрос «зачем?» навсегда останется без ответа.
Люси вздохнула. Пусть теперь другие ищут ответы. Ее роль на этом заканчивается.
Люси медленным движением взболтнула сок в стакане и уставилась в пустоту. Потом вдруг решительно поставила стакан на стол, встала, снова села и опять встала.
Оказавшись в вестибюле, она окликнула:
– Энтони!
Студент поднял голову.
– Иди-ка сюда.
– Зачем?
– Подойди, и побыстрее, пожалуйста.
Он взглядом поискал