Это объяснение серьезно взволновало Брайса.
– Вы хотите сказать, что оно поедает и усваивает не только тела своих жертв, но и их знания? То, что содержится у них в памяти?
– Похоже на то, – сказала Дженни.
– В биологии подобные явления известны, – вступила в разговор Сара Ямагути. Обеими руками она взбила свои длинные темные волосы и стала нервно заправлять их за маленькие изящные ушки. – Например… если некий вид плоского червяка достаточно много раз пропустить через лабиринт, в конце которого червяка ждет награда, то в конце концов червяк научится проходить лабиринт быстрее, чем он делал это поначалу. Если теперь разрубить его на мелкие части, даже растереть их и скормить эти части другим червям, то эти новые черви тоже сумеют быстро пройти через лабиринт, в котором они до этого даже не бывали. То есть каким-то образом, съев первого червяка, они усваивают не только его тело, но и его знания и опыт.
– Вот так, видимо, оно и узнало о Тимоти Флайте, – сказала Дженни. – Гарольд Орднэй знал о Флайте, а от него узнало и оно.
– Да, но откуда Флайт-то о нем узнал, господи? – воскликнул Тал.
– На этот вопрос сможет ответить только сам Флайт, – пожал плечами Брайс.
– Почему оно не убило тогда в туалете Лизу? И вообще, почему оно еще не убило всех нас?
– Оно с нами просто играет.
– Развлекается. Хорошенькое развлечение!
– Отчасти это верно. Но мне кажется, оно сохранило нас в живых для того, чтобы мы могли рассказать обо всем увиденном Флайту и заманить его сюда.
– Оно хочет, чтобы мы пообещали от его имени Флайту безопасность.
– Мы просто наживка на крючке.
– Верно.
– А когда мы выполним эту роль…
– Да.
Снаружи по гостинице что-то сильно застучало. Окна задрожали и зазвенели. Тем, кто находился внутри, показалось, будто затряслось все здание.
Брайс вскочил так стремительно, что опрокинул стул, на котором сидел.
Еще один удар. Более сильный и громкий. Потом какой-то скрежещущий звук.
Брайс внимательно вслушивался, стараясь определить, откуда исходит этот звук. Складывалось впечатление, что он раздается с северной стороны здания, из-за наружной стены. Поначалу он шел как будто с уровня земли, а потом начал быстро подниматься и удаляться.
Вот что-то застучало, заклацало. Так обычно стучат кости. Звук был такой, словно скелет мертвеца пытался выбраться из склепа.
– Что-то большое, – проговорил Фрэнк. – Поднимается вверх по боковой стене гостиницы.
– Это оно, – сказала Лиза.
– Но не в желеобразной форме, – добавила Сара. – В естественном состоянии оно бы протекло по стене бесшумно.
Все уставились на потолок, прислушиваясь и дожидаясь, что будет дальше.
«Интересно, что за фантом бродит там на этот раз? – подумал Брайс. – Какую форму оно теперь приняло?»
Скрежет. Негромкий щелчок. Частый стук.
Звуки смерти.
Рука Брайса была холоднее, чем рукоятка его револьвера.
Все шестеро подошли к окну и посмотрели на улицу. Но, кроме клубов густого тумана, там ничего не было видно.
Потом внизу, на улице, примерно в квартале от них, в неровном свете натриевой лампы что-то зашевелилось. Неясно что. Какая-то угрожающего вида тень, к тому же искаженная туманом. Брайсу показалось, что он разглядел там что-то вроде краба размером с легковую машину. Он успел увидеть что-то вроде паучьих лап. В свете уличного фонаря мелькнула и тут же скрылась в темноте чудовищная клешня, усеянная множеством мелких зубчиков. На мгновение из темноты показалось что-то длинное, дрожащее, ищущее: то ли ус, то ли антенна. Потом то, что там было, бесследно растворилось опять в ночном мраке.
– Вот что-то подобное и ползет сейчас снаружи по зданию, – сказал Тал. – Какой-нибудь чертов краб вроде того, что мы видели. Родившийся в горячечном бреду какого-нибудь сожранного алкаша.
Они услышали, как этот кто-то забрался наконец на крышу. Его хитиновые конечности стучали и скребли по листам шифера.
– Что оно затевает? – озабоченно спросила Лиза. – И зачем ему нужно притворяться чем-то другим, а не быть тем, что оно есть? Самим собой?
– Может быть, ему просто нравится сам процесс мимикрии, – сказал Брайс. – Знаешь… примерно так же, как некоторым тропическим птицам нравится подражать различным звукам, и они делают это только для того, чтобы послушать себя.
Шум на крыше прекратился.
Все шестеро стояли и ждали.
Казалось, сама ночь подкрадывается к ним, как дикий зверь, изучая свою будущую жертву и выбирая момент для нападения.
Никому не сиделось, все они были слишком взволнованы и потому продолжали стоять у окон.
На улице по-прежнему ничего не было видно, только клубился густой туман.
– Теперь я понимаю, почему все тело превращается в один сплошной синяк, – проговорила Сара Ямагути. – Оно обволакивает жертву со всех сторон и сдавливает ее. Синяк – результат такого очень сильного, равномерного и достаточно долго длящегося сжимания. Поэтому же есть и признаки удушья: люди просто задыхались внутри этой живой материи, когда оказывались со всех сторон охваченными ею.
– Наверное, – сказала Дженни, – и консервант оно выпускает в тот момент, когда сжимает жертву.
– Да, вероятнее всего, – согласилась Сара. – Вот почему на тех телах, которые мы осматривали, нигде не было следов укола или укуса. Консервант, должно быть, воздействует сразу на всю поверхность тела жертвы, входит под давлением в каждую его пору. Своего рода консервация под давлением.
Дженни подумала о своей экономке, Хильде Бек, самой первой жертве, которую нашли она и Лиза.
Ее передернуло.
– Вода, – проговорила вдруг Дженни.
– Что? – переспросил Брайс.
– Помните те лужи дистиллированной воды, которые мы находили? Их оставило это существо.
– Почему вы так думаете?
– Тело человека состоит главным образом из воды. Поэтому после того, как оно поглощает тела своих жертв и усваивает все содержащиеся в них минеральные вещества, все, до последнего миллиграмма, витамины, все необходимые ему калории, оно выделяет то, что ему не нужно: излишки абсолютно чистой воды. Те мокрые места и лужи, которые мы находили, – это все, что осталось от сотен пропавших людей. Никаких тел. Никаких костей. Только вода… которая уже испарилась.
Шум на крыше не возобновлялся, теперь там царила полная тишина. Краб-фантом исчез.
Ни в темноте, ни в тумане, ни в желтом свете натриевых ламп уличных фонарей – нигде ничего не шевелилось, не двигалось.
Наконец они отошли от окон и вернулись за стол.
– Можно эту проклятую штуку как-нибудь убить? – спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, Фрэнк.
– По крайней мере, мы точно знаем, что пулей ее не возьмешь, – сказал Тал.
– А огнем? – спросила Лиза.
– Мы же сделали зажигательные бомбы, у солдат они были, – напомнила всем Сара. – Но оно явно напало так неожиданно и с такой стремительностью, что никто не успел схватить бутылки и поджечь запалы.
– А кроме того, – сказал Брайс, – мне кажется, что огонь бы все равно не помог. Если бы оно загорелось, то смогло бы… н-ну… просто отделить от себя горящую часть, а само передвинуться в безопасное место.
– И взрывчатка, наверное, тоже бесполезна, – проговорила Дженни. – Мне почему-то думается, что если разнести ее на тысячи кусочков, то каждый из них заживет самостоятельно, окажется столько же способным менять форму, и в конце концов они опять сольются воедино, не понеся никакого ущерба.
– Так можно ее убить или нет? – снова спросил Фрэнк.
Все помолчали, размышляя над этим вопросом.
Потом Брайс сказал:
– Нет. Во всяком случае, я не вижу, как это можно было бы сделать.
– Тогда как же нам поступить?
– Не знаю, – ответил Брайс. – Просто не знаю.
Фрэнк Отри позвонил Рут, своей жене, и проговорил с ней почти целых полчаса. По другому телефону Тал обзвонил за это время нескольких своих друзей. Потом почти на час заняла один из телефонов Сара Ямагути. Несколько звонков сделала Дженни, в том числе тетушке в Ньюпорт-Бич, с которой поговорила и Лиза. Брайс переговорил с несколькими своими подчиненными в Санта-Мире, с теми, с кем он проработал вместе долгие годы и с кем его многое связывало, потом он позвонил своим родителям в Глендейл и отцу Эллен в Спокан.
Все шестеро говорили со своими собеседниками бодро, весело, держались оптимистически. Все утверждали, что скоро покончат с той тварью и смогут наконец выбраться из Сноуфилда.
Брайс, однако, понимал, что все они просто делают хорошую мину при плохой игре. Он понимал, что это не были обычные телефонные разговоры. Несмотря на оптимистический тон, каждый из этих звонков преследовал одну и ту же мрачную и скорбную цель: все шестеро, кто оставался пока в живых, прощались с дорогими для них людьми.
Глава 35Кромешный ад
Сэл Корелло, пресс-агент, специально нанятый, чтобы встретить Тимоти Флайта в международном аэропорту Сан-Франциско, был низкорослым, но крепким и мускулистым человеком с пшенично-светлыми волосами и густо-синими глазами. У него было лицо отчетливо выраженного лидера, и, если бы рост его составлял не пять футов один дюйм, а футов шесть, возможно, он стал бы не менее заметен и известен, чем Роберт Редфорд. Но дефицит роста с лихвой компенсировался его умом, остроумием и обаянием в сочетании с агрессивностью. Сэл хорошо знал, как добиваться желаемого для себя и своих клиентов, и умел это делать.
Как правило, Корелло удавалось загонять журналистов в такие рамки приличия, что тех даже можно было по ошибке принять в этот момент за цивилизованных людей, но на сей раз заставить их вести себя более или менее сдержанно было невозможно. Слишком сенсационной и жгучей была приведшая их сюда новость. Корелло никогда в жизни не приходилось еще видеть ничего подобного: сотни репортеров и просто любопытных набросились на Флайта, едва только увидели, толкая его со всех сторон, дергая за рукава и за пиджак, тыча ему прямо в лицо микрофонами, ослепляя его софитами и вспышками и лихорадочно забрасывая вопросами: «Доктор Флайт…», «Профессор Флайт…», «…Флайт!» Вокруг звучало одно непрерывное: «Флайт, Флайт, Флайт-Флайт-Флайт, ФлайтФлайтФлайтФлайт…» Из-за шума старающихся перекричать друг друга голосов вопросы сливались в один сплошной гвалт, и разобрать их было невозможно. От рева толпы у Сэла Корелло даже заломило в ушах. Профессор же вначале был явно ошеломлен, потом, кажется, испугался. Корелло крепко взял старика под руку и повел его через бурлящую толпу, приняв на себя роль тарана – маленького, но действовавшего весьма эффективно. Когда они в конце концов добрались до небольшого возвышения, предварительно сооруженного Корелло и охранниками аэропорта в одном из углов зала прилета, профессор Флайт выглядел так, словно он вот-вот скончается от страха.