— ЕСТЬ ТАМ КТО-НИБУДЬ?
Немедленно последовал ответ, и принтер застучал, печатая его:
— ДА.
— КТО ВЫ?
— НЕИСЧИСЛИМЫЙ.
— Что это значит? — спросил Тал.
— Не знаю, — ответила доктор Ямагути.
Она повторила вопрос и получила опять тот же самый непонятный ответ:
— НЕИСЧИСЛИМЫЙ.
— Спросите, как его зовут, — посоветовал Брайс.
Сара напечатала вопрос, и набранные ею слова появились сразу на всех трех экранах:
— У ВАС ЕСТЬ ИМЯ?
— ДА.
— КАК ВАС ЗОВУТ?
— МНОГО.
— У ВАС МНОГО ИМЕН?
— ДА.
— НАЗОВИТЕ ОДНО ИЗ НИХ?
— ХАОС.
— КАКИЕ ЕЩЕ ИМЕНА У ВАС ЕСТЬ?
— ТЫ ГЛУПАЯ НАДОЕДЛИВАЯ БЛЯДЬ. СПРОСИ О ЧЕМ-НИБУДЬ ДРУГОМ.
Сара потрясенно посмотрела на Брайса:
— Ну, уж подобного слова в компьютерном языке точно нет.
— Не спрашивайте, кто он, — проговорила Лиза. — Спросите лучше, что оно такое.
— Верно, — согласился Тал. — Посмотрим, даст ли оно какое-нибудь физическое описание себя.
— Оно решит, что мы задаем вопросы, чтобы проверить, исправен ли компьютер, — ответила Сара, — и начнет выдавать нам схемы его цепей.
— Не начнет, — возразил Брайс. — Не забывайте, вы сейчас ведете диалог не с компьютером. Это что-то другое. Компьютер сейчас — только средство общения.
— Да. Да, конечно, — сказала Сара. — Хоть он меня только что и обозвал, я все еще по привычке отношусь к нему, как к нашему старому доброму Медди. Подумав минуту, она напечатала:
— ДАЙТЕ СВОЕ ФИЗИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ.
— Я ЖИВОЙ.
— БУДЬТЕ ОПРЕДЕЛЕННЕЕ, — потребовала Сара.
— Я ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ НЕОПРЕДЕЛЕНЕН.
— ВЫ ЧЕЛОВЕК?
— Я ОБЛАДАЮ СПОСОБНОСТЬЮ БЫТЬ И ИМ ТОЖЕ.
— Оно просто играет с нами, — сказала Дженни. — Развлекается.
Брайс провел рукой по лицу.
— Спросите его, что стало с Копперфильдом.
— ГДЕ ГЭИЛЕН КОППЕРФИЛЬД?
— МЕРТВ.
— ГДЕ ЕГО ТЕЛО?
— ИСЧЕЗЛО.
— КУДА ИСЧЕЗЛО?
— ТЫ НАДОЕДЛИВАЯ СУКА.
— ГДЕ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ, КТО БЫЛ ВМЕСТЕ С ГЭЙЛЕНОМ КОППЕРФИЛЬДОМ?
— МЕРТВЫ.
— ТЫ УБИЛ ИХ?
— ДА.
— ЗАЧЕМ?
— ВЫ...
Сара постучала по клавишам:
— ПОЯСНИ.
— ВЫ ВСЕ...
— ПОЯСНИ.
— ВЫ ВСЕ МЕРТВЫ.
Брайс увидел, как у Сары задрожали руки. Они, однако, продолжали бегать по клавиатуре так же четко и умело, как и прежде:
— ЗАЧЕМ ТЫ ХОЧЕШЬ НАС УБИТЬ?
— ВЫ ДЛЯ ЭТОГО И СУЩЕСТВУЕТЕ.
— ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО МЫ СУЩЕСТВУЕМ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ НАС УБИВАТЬ?
— ДА. ВЫ СКОТ. СВИНЬИ. ВЫ ВСЕ ДРЯНЬ.
— КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?
— ПУСТОТА.
— ПОЯСНИ.
— ПУСТОЕ МЕСТО.
— КАК ТЕБЯ ЗОВУТ?
— ЛЕГИОН.
— ПОЯСНИ.
— X... Я ТЕБЕ ПОЯСНЮ, СУКА ТЫ ПРИСТАВУЧАЯ.
— Это просто черт знает что, — проговорила, вся вспыхивая, Сара.
— Такое впечатление, словно оно находится здесь, прямо среди нас, — сказала Лиза.
Дженни покрепче обняла сестру за плечи, стараясь приободрить ее, и спросила:
— Что ты имеешь в виду, голубушка?
Дрожащим, напряженным голосом девочка ответила:
— Его присутствие тут ощущается почти физически. — Лиза быстро обвела взглядом всю лабораторию. — Даже воздух кажется каким-то более густым, чем обычно. Тебе не кажется? И более холодным. Такое впечатление, как будто что-то вот-вот... возникнет тут прямо перед нами. Материализуется.
Брайс очень хорошо понимал, что она имеет в виду.
Тал поймал взгляд Брайса и слегка кивнул. Он тоже испытывал такое же ощущение.
Брайс, однако, был уверен: то, что они сейчас все испытывали, было не более чем субъективными ощущениями. На самом же деле ничто не могло тут материализоваться. И воздух был не гуще, чем за минуту до этого: он лишь казался сгустившимся, потому что все они находились в напряжении, а когда человек пребывает в таком состоянии, ему обычно всегда становится труднее дышать. А что воздух стал холоднее... ну, так это потому, что близится ночь.
Изображение на всех экранах исчезло. Потом вдруг появился вопрос:
— КОГДА ОН ПРИЕЗЖАЕТ?
— ПОЯСНИ, — напечатала Сара.
— КОГДА ПРИЕЗЖАЕТ ЭКЗОРСИСТ?
— Господи, — произнес Тал, — это еще что такое?
— ПОЯСНИ, — снова напечатала Сара.
— ТИМОТИ ФЛАЙТ.
— Вот это да! — удивилась Дженни.
— Оно знает этого Флайта, — проговорил Тал. — Но откуда? И такое впечатление, что оно его боится. Или здесь что-то другое?
— ТЫ БОИШЬСЯ ФЛАЙТА?
— ГЛУПАЯ СУКА.
— ТЫ БОИШЬСЯ ФЛАЙТА? — продолжала настаивать Сара, решив не обращать внимания на оскорбления.
— Я НИЧЕГО НЕ БОЮСЬ.
— ПОЧЕМУ ФЛАЙТ ТЕБЯ ИНТЕРЕСУЕТ?
— Я УЗНАЛ, ЧТО ОН ЗНАЕТ.
— ЧТО ОН ЗНАЕТ?
— ОБО МНЕ.
— Ну что ж, — сказал Брайс, — по крайней мере теперь мы можем быть уверены, что Флайт не просто еще один удачливый конъюнктурщик.
Сара снова застучала по клавишам:
— ФЛАЙТ ЗНАЕТ, КТО ТЫ?
— ДА. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН БЫЛ ТУТ.
— ЗАЧЕМ ОН ТЕБЕ ТУТ НУЖЕН?
— ОН МОЙ МАТФЕЙ.
— ПОЯСНИ.
— ОН МОЙ МАТФЕЙ, МАРК, ЛУКА И ИОАНН.
Сара нахмурилась и посмотрела на Брайса. Потом ее руки снова запорхали над клавиатурой:
— ТЫ ХОЧЕШЬ СКАЗАТЬ, ЧТО ФЛАЙТ — ТВОЙ АПОСТОЛ?
— НЕТ. ОН МОЙ БИОГРАФ. ОН ВЕДЕТ ЛЕТОПИСЬ МОИХ ДЕЛ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ОН БЫЛ ТУТ.
— ТЫ ХОЧЕШЬ УБИТЬ И ЕГО ТОЖЕ?
— НЕТ. Я ДАМ ЕМУ БЕЗОПАСНЫЙ ПРОХОД.
— ПОЯСНИ.
— ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ. НО ФЛАЙТУ БУДЕТ ПОЗВОЛЕНО ЖИТЬ. СКАЖИТЕ ЕМУ ЭТО. ОН НЕ ПРИЕДЕТ, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ УВЕРЕН, ЧТО ЕМУ ГАРАНТИРОВАН БЕЗОПАСНЫЙ ПРОХОД.
Теперь руки у Сары тряслись, как никогда прежде. Она ошиблась, ударила не по той клавише, пришлось стирать набранное и начинать все сначала. Но в конце концов она напечатала вопрос:
— ЕСЛИ МЫ ПРИВЕЗЕМ ФЛАЙТА В СНОУФИЛД, ТЫ ОСТАВИШЬ НАС В ЖИВЫХ?
— ВЫ МОИ.
— ТЫ ОСТАВИШЬ НАС В ЖИВЫХ?
— НЕТ.
До сих пор Лиза держалась мужественнее, чем позволял ожидать ее возраст. Но когда она прочла написанную так ясно и четко на экране компьютера ожидающую ее судьбу, крепиться дальше оказалось выше ее сил. Она негромко расплакалась.
Дженни, как могла, старалась утешить и успокоить девочку.
— Что бы это ни было, — сказал Тал, — но самонадеянности ему не занимать.
— Ничего, мы пока еще не умерли, — приободрил всех присутствующих Брайс. — У нас есть надежда. И пока мы живы, надежда будет всегда.
Сара снова застучала по клавишам:
— ОТКУДА ТЫ?
— ИЗ НЕЗАПАМЯТНЫХ ВРЕМЕН.
— ПОЯСНИ.
— СУКА НАДОЕДЛИВАЯ.
— ТЫ С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ?
— НЕТ.
— Вот и ответ для Айсли и Аркхэма, — сказал Брайс, не сразу сообразив, что и Айсли, и Аркхэм уже погибли, а тела их исчезли.
— Если оно не врет, — сказала Дженни.
Сара вернулась к вопросу, который она собиралась задать раньше:
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ТЫ МНЕ НАДОЕЛА.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ГЛУПАЯ БАБА.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ОТВАЛИ.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
На этот раз Сара с такой силой ударяла по клавишам, что Брайс заволновался, как бы они не сломались. Гнев явно вытеснил у Сары всякий страх.
— Я — ГЛАСИАЛАБОЛЛА.
— ПОЯСНИ.
— ЭТО МОЕ ИМЯ. Я КРЫЛАТЫЙ ЧЕЛОВЕК С СОБАЧЬИМИ ЗУБАМИ. ИЗО РТА У МЕНЯ ИДЕТ ПЕНА. Я НАВЕЧНО ОСУЖДЕН НА ТО, ЧТОБЫ ИЗО РТА У МЕНЯ ШЛА ПЕНА.
Брайс смотрел на экран, ничего не понимая. Это оно что, серьезно? Крылатый человек с собачьими зубами? Да нет, не может быть. Оно просто опять морочит им головы, снова развлекается. Но какое же это развлечение, что в нем приятного или интересного оно для себя находит?
С экранов стерлось изображение.
Пауза.
Потом стали появляться новые слова, хотя Сара не задавала никаких вопросов.
— Я — ГАБОРИЙ. У МЕНЯ ТРИ ГОЛОВЫ — ОДНА ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ, ОДНА КОШАЧЬЯ И ОДНА ЗМЕИНАЯ.
— Это еще что за чушь собачья? — проговорил отчаявшийся что-либо понять Тал.
Воздух в лаборатории стал определенно холоднее.
Это всего лишь ветер, успокоил себя Брайс. Ветер задувает в дверь и несет с собой прохладу наступающей ночи.
— Я — РАНТАН.
Мигание экранов.
— Я — ПАЛЛАНТР.
Опять мигание.
— Я — АМЛЮТИЙ, ОЛФИН, ЭПИНИЙ, ФУАРД, ВЕЛИАР, ОМГОРМА, НЕБИРОС, ВААЛ, ЭЛИГОР[12] И МНОГОЕ ДРУГОЕ.
Эти странные имена высветились на мгновение на всех трех экранах, потом изображение мигнуло, и они исчезли.
— Я ВСЕ И НИЧЕГО. Я — НИЧТО. Я — ВСЕ.
Изображение снова мигнуло, слова пропали.
Секунду, другую, третью экраны всех трех терминалов горели ярким чистым зеленым светом. Потом они потухли.
Зажглась лампочка под потолком.
— Интервью окончено, — сказала Дженни.
Велиар. Это было одно из тех имен, которыми оно себя назвало.
Брайс не отличался особенно ревностной религиозностью, но он был достаточно хорошо начитан для того, чтобы знать, что Велиар — это то ли одно из обозначений Сатаны, то ли имя одного из падших ангелов. Он, правда, не был точно уверен, что именно из двух.
Горди Брогэн был среди них самым религиозным человеком, глубоко верующим католиком. Поэтому когда Брайс вышел самым последним из передвижной лаборатории, то показал Горди распечатку имен, сделанную в конце записи этого странного разговора, и спросил, не говорит ли какое-нибудь из этих имен что-либо Горди.
Пока Горди читал, они стояли на тротуаре возле лаборатории. Быстро опускались сумерки. Через двадцать минут, а возможно даже и раньше, будет уже совсем темно.
— Вот, — сказал Горди. — Это имя, Ваал. — Он показал пальцем соответствующее место в сложенной гармошкой распечатке. — Не могу точно сказать, где оно мне раньше встречалось. Но не в церкви и не в катехизисе. Возможно, я о нем где-то читал.
В том, как говорил Горди, Брайс уловил какие-то странные тон и ритм. Это не была просто речь нервничающего человека, которому не по себе. Несколько слов Горди произносил слишком медленно, растянуто, несколько следующих — чересчур быстро, потом опять медленно, а потом снова — с почти лихорадочной быстротой.