— Милена! — рявкнул Роберт. — Ты что надумала? Где была? — словно строгий родитель принялся отчитывать при персонале. — Спасибо, Галина Викторовна, — опомнился и кивнул женщине, которая стояла около меня. — Людмила Сергеевна, — это адресовал молоденькой брюнетке, которая почти плакала возле него. — Займите свое рабочее место, — пригвоздил красноречивым взглядом. Взял меня под локоть и потащил по коридору.
— Прости, — бормотала, еле поспевая.
— Ты где была? — втолкнул в палату Роберт. — В постель! — скомандовал строго и сухо. Возражать не стала, поэтому поспешила выполнить указание.
— Гуляла и заплутала в ваших лабиринтах, — обиженно укрылась одеялом.
— Ты в своем уме? — негодовал Вихгерев. — В твоем положении?! Ночью! Одна?! Да ты правда жить расхотела…
— Почему? — надулась пуще прежнего. — Ты же уверял, что я под защитой.
— Но это не значит, что теперь можно творить бог знает что и без моего ведома! — горячился Роберт.
— Все, я поняла, прости! — решила закончить бессмысленный спор. Вихтерев был прав, а я просто хотела скрыть, что бродила во сне.
— Ну и где ты гуляла? — чуть смягчился врач, продолжая стоять возле койки.
— По этажам… — отозвалась размыто. — Читала надписи, а потом встретила медсестру возле реанимации и она меня взялась доставить в палату.
— Реанимация? — сощурился Роберт. — Ты была там?
— Внутрь не входила, но дверь видела. А что? — теперь уже я нахмурилась.
— Да так, — неопределенно мотнул головой Вихтерев. — Ничего, спи! — пальцем пригрозил. — А не то снотворным буду пичкать.
— Не, не надо, — деланно напугалась. — Спать, так спать!
Врач уже было вышел, как я позвала:
— Роберт?
— Что, — обернулся.
— Пусти ко мне завтра детей, прошу…
— Посмотрю, как будешь себя вести, — усмехнулся.
— А ты знаешь, что я имею право отказаться от лечения? — напомнила заумно.
— Ага, а я могу тебя упечь на принудительное, уж поверь, найду за что…
— Злой ты, — надула губы. — А говорил, что друг.
— Потому и друг, — осадил Роберт и демонстративно закрыл дверь.
С утра меня ожидала масса процедур и различных исследований. Вихтерев не отходил ни на шаг и все контролировал.
— А тебе не нужно к другим пациентам? — вскинула удивленно брови, уже злясь такой гиперопеке.
— Ты мой главный пациент! — отрезал ровно Роберт.
— Но я не настолько слаба и больна.
— Ты уникальна. Глаз не спущу! — заявил безапелляционно, и я от безнадежности закрыла рот.
УЗИ и прочие анализы, показали, что со мной все отлично. Плода правда еще никто не видел, рановато для человеческих методов, Роберта успокоило, что кровотечение закончилось, а мои феромоны говорили, что зародыш во мне. Да и теперь я сама начала ощущать легкие вибрации, которые до сего момента не чувствовала. Робкие изменения: приятное тепло и нечеловеческая нежность, нечто такое, что невозможно передать словами, и оно наполняло… Меня обуревало столько эмоций, что я готова была любить весь свет!
А что хуже — простить…
После обеда вся извелась в ожидании детей, и когда дверь открылась и в палату ворвалась моя любимая вьюжка, даже мир вокруг стал светлее. Илья вошел, как обычно, спокойно, но не скрывая радости.
Златка запрыгнула на койку и принялась меня целовать. Ильюха устроился по другую сторону и только предостерегающее: «Кх, кх», — заставило нас перестать шуметь.
— Злата, Илья, — чинно напомнил Роберт, стоя на пороге: — Помните, маме нельзя волноваться, и нежелательно тяжести поднимать. Поэтому, оставляю вас одних, но надеюсь на вашу благоразумность, — это уже было обращено ко мне. Я горячо кивнула:
— Конечно!
Несколько часов пролетели словно мгновение. Дети трещали наперебой, рассказывая, как живут со Светланой Георгиевной и Святославом; как в школу ходят; как гуляют с охранниками и как Святка без репетиторов с ними занимается.
— Мамочка, — хлопала огромными глазами доча. — Он такой умный… — ее щечки алели, выдавая волнение и восхищение.
— Ага, — поддакнул Илья, хотя за ним не виделось хвалить других. — Прикинь, он даже программу моего класса делает на раз, хотя на год младше.
— Он нам помогает, — улыбалась Злата.
Я переводила взгляд то с дочи на сына, то обратно. Глупо улыбалась просто от счастья, что они рядом, но разумный вопрос все же сорвался с языка;
— Стойте, я дядя Демьян где?
— Ой, — приложила ладошку к губам Злата и испуганно уставилась на брата. Илья тоже заметно побледнел, его глаза растерянно забегали:
— Да он…
— Он немного занят, — нарушил нашу беседу Вихтерев, заглядывая в палату. — На сегодня посещение пора заканчивать, — вошел и остановился напротив койки: — Детвора, — посмотрел на каждого, давая понять, что пора собираться, — Дима и Виктор вас ждут в коридоре. Если будете послушными, завтра разрешу еще раз приехать.
Злата и Илья спешно засобирались, но воздух был накален. Что-то случилось, и я это остро ощутила.
— Роберт, — остановила врача, когда он уже одной ногой был в коридоре. Ребята уже вышли, перед этим меня смачно расцеловав. — Ты от меня что-то скрываешь?
— Нет, — уверенно мотнул головой врач. — Но я точно запомнил, что ты не хочешь говорить о Демьяне. Поэтому и старательно придерживаюсь этой просьбы.
— Угу, — кивнула уже своим мыслям. Неспокойным, удушливым, маятным.
Только Вихтерев покинул палату, закрыла глаза. Мне было больно в душе, а сердце билось слишком часто и громко. Возможно, распереживалась из-за прихода детей, а может и нет…
Додумать не успела, дверь тихо отворилась и в палату тенью проник сын Градова.
— Свят, — выдохнула обрадовано и в то же время изумленно. — Как ты?.. Откуда? — не могла организовать поток мыслей.
Мальчик остался в дверях. Насупленный и хмурый:
— Вы к нам больше не вернетесь? — пробормотал, пиля серьезным взглядом и подпирая спиной стену.
— Все сложно, — промямлила, не зная, как говорить настолько душевную тему с парнем, к которому испытывала искренне теплые чувства.
— Вы его никогда не простите?
Боги! Как же мальчик проницателен и умен. Несмотря на возраст я никогда в нем не видела малыша, с которым нужно сюсюкать и вот сейчас, этим вопросом подтвердил, что не так наивен, как могло показаться с первого взгляда.
— Иди сюда, — махнула мальчику, и села на постели. Несколько секунд Святка раздумывал, а потом быстро прошмыгнул ко мне, упал на колени перед койкой, чем ввел в очередной ступор:
— Тетя Мила, — затараторил, чуть слышно, судорожно хватая меня за руку, словно боялся, что вырву, — не бросайте нас!
Мне словно под дых врезали. Открыла рот и так и осталась молча слушать:
— Простите папу, пожалуйста. Он… сложный. Замкнут, деспотичен, упрям, но он умеет любить, чтобы вы не думали.
— Свят, — промямлила едва не плача, — нам сложно вместе. Много всего случилось и я… Сломана я, Свят. Не думаю, что могу найти в себе силы и опять простить. Устала. Ты только не принимай на свой счет, милый мой, — притянула мальчика к себе. Он послушно сел на койку. Я его прижала сильно-сильно: — Ты такой чудесный, настоящий, сильный… Я люблю тебя как своего, но с папой твоим мне невозможно… Он слишком мало показывал свое человеческое лицо. Да не нужно тебе знать всего, что случилось между нами…
— Он любит вас, — бормотал мальчик, обвив за талию и положив голову на грудь. — Сильно любит… Зверь его с ума сходит по вам. Ждет, что вы его позовете. Лишь с вами он может быть открытым и улыбчивым. В тот день, когда вы уехали со Шлемой, папка объявил Елинии, что разводится с ней. Он собирался на вас жениться. Я потому и бросился за вами. Хотел остановить, но попался, как и вы. Папка тут ни при чем. Я убежал от охранников…
Меня слезы душили. Вот зачем Святка о таком говорил? Он мне душу выворачивал и ножи втыкал в сердце.
— Я…
— Не хотите быть с ним, — выпалил мальчик, — меня не бросайте. Я впервые ощутил, что такое семья. У меня появились друзья и даже больше — брат… сестра.
— Милый, — погладила мальчика по голове, — я рада, что они теперь твоя семья. Нисколько не жалею и буду только за, если продолжите общение. Как только приду в себя, мы погуляем…
— Но вы не останетесь, — буркнул Святослав. Резко отстранился. Встал и, не глядя на меня, пошагал к двери. — Простите за визит. Поправляйтесь…
— Свят, — позвала растерянно. — Мне жаль, правда…
— Знаю, — кивнул мальчик уже в дверях. — Мне тоже жаль.
— И не надо больше убегать от охранников. Папа тебя любит. Он будет переживать!
Святка оглянулся, и впервые в его взгляде прочитала такую затаенную боль, что даже содрогнулась. Мальчик прищурился, словно пытался считать, насмехалась я или говорила правду. И что удивительно, теперь совсем не походил на подростка, скорее на взрослого мужчину, заточенного в детское тело:
— Тетя Мила, папа больше не волнуется. Он в коме и даже дядя Роберт сомневается, что он выкарабкается.
— Что? — это обронила синхронно с хлопком двери.
Часть 2 Глава 42
Первым желанием было вскочить, что я и сделала, но уже у двери застыла — поняла, что не знаю последующих действий. Порыв был глупый и пустой.
Демьян в коме? Что я могу? Да и почему я должна что-то… Он изуродовал мое тело. Растерзал душу и сердце. Он мной играл и безбожно жертвовал во имя непонятных мне игр за престол и месть за бывшую жену. Я рада, черт возьми, что ему тоже плохо! Плевать, что с ним! Это его цена за его деяния!
Святослава только жаль, но мальчик сильный. Да и не один. Много народу возле него. В конце концов, и я не брошу.
Села обратно на койку и уставилась в никуда.
Пусть свои проблемы Градов решает сам. Захочет выкарабкаться — справится. Он самый сильный оборотень, как меня убеждали с самого начала, вот пусть и сражается за жизнь.
Как я… по его вине много раз до этого!
Даже кивнула собственным злым мыслям.