– Ну, как? Нравится? – спросил Квазимодо.
Двое помощников топтались у входа в техканал. Стены тоннеля, когда-то вылитые армированным бетоном, потрескались, обнажив ржавые стальные прутья. Пол устлан крошевом и толстым слоем грязи, где-то капала вода, на ржавых креплениях висели пучки кабелей с потрескавшейся от времени изоляцией.
– Здесь есть ещё стальные водопроводы, – усмехнулся Квазимодо, смело чапая по грязи. – Образуется конденсат, потому много грязи.
Белобрысый здоровяк Богдан быстро вырастил фильтрующую маску и закрыл ею лицо. Ему приходилось пригибаться, чтобы не удариться о потолок или не напороться на торчащие прутья. Худосочному Эмилю с его ростом было проще. А Квазимодо чувствовал себя, как дома. Он двигался смело и быстро.
– Правильно, – одобрил он действия Богдана. – Только если труба рванёт, вряд ли маска поможет. Спецуха, кстати, тоже не спасёт.
– Да пошёл ты… – зло буркнул Богдан и двинулся вперёд, грубо оттолкнув Квазимодо к стене.
Белобрысый коснулся пластиковой трубы, которую приказала контролировать модератор. С браслета на его запястье соскользнул амёбоподобный комочек и быстро пополз по трубе, но вскоре упал в грязь. Богдан выругался сквозь зубы и кивнул Эмилю: давай ты.
Квазимодо остановил тощего техника.
– Ваши разведчики бесполезны. Это не нанотрубы, а термостойкий пластик. К тому же, – он провёл пальцем по буро-серому налёту на трубе, – слой грязи.
– Умный, что ли? – Богдан зло прищурился.
– Выходит, да, – пожал плечами Квазимодо.
Он положил ладонь на трубу. Сине-зелёная «амёба» с лёгким «чпок!» присосалась к пластику, что-то тихо промурлыкала и двинулась по пути предшественницы.
– Подключайтесь, – предложил Квазимодо, открывая технарям визуальный канал связи с разведчиком.
Эмиль замешкался, косо глянул на разозлённого Богдана. Их адресс-кодовое оборудование «Фуны» здесь практически бессильно, но использовать другое – значит получить солидный штраф от модератора «за использование нестандартного инструмента». Легокровь Квазимодо имела иное программное обеспечение. С одной стороны, модератор, в обязанность которой входил контроль над использованием стандартного оборудования и программ, постоянно распекала Квазимодо и налагала штрафы. С другой стороны, Синильга смотрела на самовольство опального технаря сквозь пальцы, когда тот решал серьёзные задачи, используя собственные средства.
Эмиль видел, что Богдан записывает происходящее, так как модератор не могла следить за техниками в старом тоннеле. Худосочный технарь решил не рисковать и не подключаться к разведчику.
Квазимодо неспешно продвигался следом за «амёбой», не обращая внимания на отставших товарищей. Труба оказалась сильно корродированной изнутри. Квазимодо влез в архив и обнаружил запись пятилетней давности: по трубопроводу пустили копировальщиков к новой промышленной принт-камере. Длинные молекулярные цепочки – копировальщики – должны были выращивать корпуса автомобилей, однако, попав в пластиковую трубу, расценили пластик как твёрдую питательную среду и стали разъедать стенки. Аварийная система сработала быстро ещё на подступах к принт-камере. Трубопровод отсекли, а «желе», в которое превратилась рабочая жидкость с копировальщиками, слили в выбраковочные баки на дно техколодца – в клоаку.
– Трубу использовать нельзя, – сказал Квазимодо. – Она сильно корродирована.
– Вот и доложи ей! – буркнул Богдан, переступая с кочки на кочку. Грязь техканала вызывала в нём брезгливость.
– Меня она не послушает…
Мелодично тренькнул разведчик.
– Нет! Нельзя! – крикнул Квазимодо. – Они пустили копировальщиков!
«Амёба» заревела сиреной, полыхая красным светом.
– Уходите! – махнул на техников Квазимодо. – Сейчас рванёт!
Он сделал вызов модератору и подхватил на лету вернувшегося разведчика – большая роскошь бросать хорошее оборудование. На внутреннем экране он видел, как «хищные» копировальщики отрывают от поверхности трубы цепочки молекул, как растут «тромбы».
– Уходите!
– Сам пошёл! – крикнул на него Богдан. – Трубы армированы алюминием! Копировальщики ничего не сделают фольге!
Белобрысый пошёл в глубь техканала. Остановился, обернулся.
– Ну? Чего? – обратился он к Эмилю. – У нас есть работа.
– Дурак, давление растёт, – Квазимодо указал на трубу.
Она покрылась шишками, изогнулась, грозя разорваться и выплеснуть рабочую жидкость. Кто знает, какая смесь получилась? Копировальщики уже «отрывали» молекулы алюминия.
– Это техник «восемь»! – закричал Богдан, обращаясь к заводской автоматике. – Прекратить по…
Пузырь за его спиной раздулся, словно воздушный шарик, побелел, стал прозрачным – «желе» выбраковки клубилось живым существом – и взорвался с громким хлопком. Квазимодо оттолкнул Эмиля к осевому техколодцу и бросился к Богдану, которого залило с ног до головы сине-салатовой жижей с белыми прожилками алюминиевого окисла.
Привычно закололо в пальцах рук и ног, зудела кожа – легокровь превращала волосяной покров в комбинезон высокой степени защиты. Одновременно из Интер-Терры пришло обновление. Система лего приняла новое программное обеспечение, оценила его. Новый комбинезон оказался тоньше, преобразовывал руки в мягкие захваты для удержания потерпевшего, покрытого слизью, но Квазимодо сейчас был нужен резак. Он полоснул по «желе» на заданную глубину: система определила толщину слоя выбраковки, облепившей человека, – и прикрепил к обнажившейся коже «утонувшего» техника фишку изолирующего покрова. В мгновение ока тонкая плёнка покрыла тело Богдана, отторгая рабочую жидкость.
Эмиль только успел включить лифт-площадку, а Квазимодо уже тащил Богдана из техканала. Сине-салатовая масса, покрывающаяся ржавыми пятнами – жидкость «ела» железо старых труб, – медленно ползла следом за техником. От стенок колодца отделились «сороконожки» аварийных автоматов и быстро заделали вход в канал «пробкой».
Квазимодо сел на площадку лифта перевести дух. Он чувствовал себя, как спринтер после стометровки.
– Вот так вот, вот так… – повторял он, кивая головой.
Подмигнул перепуганному Эмилю, но тот не обратил внимания. Худощавый техник неотрывно смотрел на то, что вытащил Квазимодо из канала. Женский крик заставил техников вздрогнуть.
Квазимодо чувствовал себя в центре циклона. Разноцветные «зёрна» кружились вокруг него гигантским смерчем, и стоило обратить на любое из них больше внимания, «зерно» раскрывалось в файл.
– Привет, миленький! Я Мэгги. Я люблю делать это…
– Вы вторглись в частное информационное поле! Судебное разбирательство начнётся через пять, четыре…
– Хоу! Мы антиабсолютисты! Во имя Всевышнего! Сеть Терры превращает людей…
– Покайтесь! Ибо грядёт Диавол Сети! И войдёт он в каждый мозг…
Квазимодо больше интересовали флеш-арты. Эмоционально наполненные небольшие рассказы с видео или картинками, с хорошим музыкальным сопровождением. Одни успокаивали, другие веселили, третьи внушали ужас. Квазимодо не имел ничего против хоррора, но в последнее время «кошмариков» делали всё больше. Перекошенные лица, пятна крови, бледная кожа, зомби с пауками во рту, чудовища с огромными клыками и когтями. Причём когти для Квазимодо ассоциировались с девушками. В каком-нибудь флеш-арте страшилище брало человека за голову точно так же, как красавицы брали кофейные чашечки со стола – им обоим страшно мешали огромные когти.
Квазимодо скользнул по крутящейся мишуре взглядом и включил фильтры. Картина рабочего стола сменилась. Техник лежал в гамаке, подвешенном к ветвям плодового дерева. Здесь не было солнца. Белый свет падал сквозь ветви дерева прямыми линиями лучей. Квазимодо движением руки создал перед собой объёмное изображение: абстрактная фигура из шариков разной величины, некоторые из них соединялись стержнями, некоторые соприкасались в одной точке или сливались. Больше всего она напоминала ссутуленного человечка с длинной рукой-клешнёй и кривыми ножками.
– Здравствуй, Квазимодо, – улыбнулся техник. – Давай поработаем.
Цветные бабочки – окна программных файлов Интер-Терры – закружили вокруг человечка, неся на лапках гроздья мелких шариков – информация и наноэлементы для легокрови.
Биологическая кровь занимает одну сорокатысячную часть объёма кровеносной системы человека. Ещё одну сорокатысячную часть заняла легокровь. Человек потяжелел, но обрёл встроенный в организм многофункциональный компьютер. Он обеспечил хозяина одеждой, превратив волосяной покров в свитера и плащи, платья и перчатки, шляпы и туфли. Человек стал если не бессмертным, то, по крайней мере, долгожителем. Болезни отступали, увечья исправлялись. Человек превратился в энергоинформационный пакет, который можно переслать, используя трансэйс, от одной принт-камеры к другой.
Дело было за малым, за программным обеспечением для «компьютера», а оно стоило кредитов. Хочешь модную одежду? Кредит. Желаешь улучшить оперативную систему лего? Кредит. Надо находиться одновременно на работе и дома? Двойной кредит. Улучшения стали смыслом жизни. Многие жили в «минусе», некоторые – в «плюсе».
У Квазимодо были свои интересы. Он практически не знал жизнь вне «Фуны», посвятив себя работе и экспериментам.
– Обновление! – Бабочка с синими крыльями присоединила гроздь к клешне человечка.
Квазимодо прислушался к себе. Похолодели ступни ног, ладони. Холод волной поднялся к коленям, остудил локти.
– Внимание! Система подверглась атаке!
Синяя бабочка попыталась убрать гроздь – тщетно. Клешня наливалась красным и обрастала шипами.
– Включить антивир!
Осиный рой метнулся к колючкам, заработали крепкие челюсти. С тихим хрустом осы сгрызли вирус и ампутировали гроздь. Тепло хлынуло к конечностям – легокровь восстанавливала организм. Квазимодо задумчиво посмотрел на «человечка», парящего перед глазами. Это была его триада – молекула легокрови. Кривые «ножки» шевелились, то расходились в стороны, то сходились, едва не касаясь друг друга. Меняющие полярность заряды ионов заставляли их двигаться, вырабатывая энергию, которая накапливалась в кривом «тельце». «Голова» выполняла прямую функцию – записывала и хранила информацию. Если рассмотреть ближе, она была похожа на ёжика с колючками разной длины. На вершине каждой ион. Можно записывать, используя разноимённые ионы или высоту «колючек», как когда-то записывали на лазерном диске двоичным кодом: ступенька вверх – 1, ступенька вниз