Нет.
– Мгла тебя побери, ну, давай, – умоляю я, судорожно нажимая кнопку, словно нахожусь на смертном одре.
Со вздохом выбираю воду, и автомат, постанывая, выкатывает из ниоткуда сверкающую бутылку воды. Вы когда-нибудь замечали, что вода в таких автоматах никогда не кончается?
Прислоняюсь к стене, делаю глоток. Я пока не хочу возвращаться в номер, но и не хочу снова проходить мимо той компании, а их от меня отделяют лестница и лифт.
Вот если бы у меня были друзья или девушка, – кстати, блестящая идея, – я бы сейчас отправил им сообщение, чтобы узнать, как прошел день, поздороваться, пожаловаться на свой день. Я сажусь на пол в комнате с автоматами, тупо пролистываю диалоги снизу вверх, один контакт за другим. Пара странных переписок с актерами «Морской гавани» с прошлого марта, но с ними я никогда толком не общался. Им всем было где-то по 25, и они с противоположного побережья. Еще несколько сообщений от агента по рекламе «Гавани», моего агента по рекламе Стейси, Гейл, Марка. Все это люди, на которых я работаю. Ну, или они работают на меня.
Но ведь я не одинок. Правда, не одинок, клянусь.
И вот на самом верху списка тот неверный номер. Это девочка с чимичангой или парень, но я почему-то думаю, что это девочка.
Я отпиваю безвкусную воду. Вроде бы незачем снова писать на этот номер. Совершенно незачем. Но мне скучно. Я застрял здесь. Пальцы быстро набирают сообщение и нажимают кнопку «отправить» до того, как голова успевает их остановить.
Я переворачиваюсь в кровати, достаю телефон из заднего кармана джинсов и провожу большим пальцем по треснувшему экрану, чтобы прочитать сообщение.
Это тот незнакомец. Косплеер. Карминдор.
Неизвестный номер, 21:42
– Ну и как чимичанги, вкусные?
Я закусываю губу. Этот парень, наверное, пикапер. Или какой-нибудь старый чудик, помешанный на Карминдоре. Или просто кто-то, кого интересует мексиканская еда на моем звездолете «Эль Тыква».
21:47
– Слишком веганские.
– Тебе удалось связаться с тем, с кем хотел?
Неизвестный номер, 21:48
– К сожалению, нет.
– У меня не было времени его отыскать.
Я сажусь. Конвент был частью меня, от которой я отказалась после смерти отца. Я не хотела быть частью его, снова входить в эти стеклянные двери и видеть, будто папа стоит в фойе в кителе Карминдора со сверкающими крылатыми звездами. К тому же люди с «ЭкселсиКона» не пытаются связаться со мной. После смерти отца меня забыли. То еще сообщество.
А папа всегда верил, что надо помогать. Несмотря ни на что. Важно быть добрым и идти навстречу людям. Я бы хотела быть хоть наполовину такой же, как он, но он утверждал, что научился этому у мамы. А если мама была сама доброта, а папа вполовину таким, что же осталось мне? Четверть?
Закусив щеку, я печатаю ответ, гадая, почему сделала исключение для этого номера.
21:48
– Может быть, я могу помочь?
– Хотя все-таки настоящий Карминдор не извиняется.
Неизвестный номер, 21:48
– А как же эпизод 26?
21:48
– Там, где его разум поглотила Мгла? Не смеши меня.
– Если только я не ошибаюсь и ты не хочешь меня поправить, ваша светлость Федерации.
Неизвестный номер, 21:48
– Почему-то мне кажется плохой идеей поправлять тебя, когда речь идет о «Звездной россыпи».
– У меня часто возникают плохие идеи.
21:50
– Без них ты бы не был Карминдором.
– Не в обиду.
Неизвестный номер, 21:51
– Не обиделся. Мне жаль ту несчастную галактику, которой я буду править.
– Муа-ха-ха.
– Итак, ты – Звездный Стрелок?
21:51
– Во мне течет кровь Федерации.
– А ты?
Неизвестный номер, 21:52
– Рожден при разрушении Бринкс. Обещаю и клянусь.
– Мм…
Словно я поверю его клятвенному обещанию, кем бы он ни был. Молния снова пронзает небо, на этот раз ближе. Я жду грома. Секунда – триста метров. Две – шестьсот. Три – девятьсот. И вот он раздается, медленный и мелодичный.
Папа всегда любил грозы. То, как они сотрясают дом, словно сердце бьется в груди.
Неизвестный номер, 21:59
– Можно задать тебе странный вопрос?
22:00
– Ну попробуй.
Неизвестный номер, 22:00
– Что ты думаешь о новом Карминдоре?
Ой-ой-ой. Я вспоминаю мой пост в блоге. Разгромный пост. Я бы соврала ему, если бы сказала не абсолютную правду.
22:00
– Ты о Дэриене Фримене?
Неизвестный номер, 22:00
– Да.
Я запрокидываю голову, чтобы посмотреть, как за окном бушует буря. Можно прислать ему ссылку на мой пост, но если он Звездный Стрелок, то наверняка знает, что я думаю. Точнее, что думает автор поста. Ни в одной вселенной Дэриен Фримен не станет Карминдором. Я решаю сменить тему.
22:01
– А ты что, фанат «Морской гавани»?
Неизвестный номер, 22:01
– Девочек Гилмор, пожалуйста. Кофе. С – сообразительность.
– Думаешь, он не потянет?
– В смысле Дэриен.
Не знаю, почему я говорю то, что говорю. Наверное, потому, что он спрашивает. Значит, ему нравится подбор актеров.
22:01
– Думаю, если он постарается, у него может получиться.
– Я имею в виду, это бы сделал Карминдор. Постарался бы. Даже если шансы нулевые.
– Но кто знает, захочет ли Дэриен Фримен постараться.
Неизвестный номер, 22:01
– То есть ты считаешь, он может хорошо сыграть? Ты – как фанат?
22:01
– Можно ответить после дождя?
Неизвестный номер, 22:01
– Зависит от того, долгий ли ливень.
Я выглядываю в окно, вода ручьями течет по ночному небу. Хочу ответить: «Нескончаемый». Однако вместо этого пишу:
22:02
– Пока он не изменит мое мнение, наверное.
– Например, не покажет, что готов постараться.
Марк все еще сидит там, где я его оставил, по-прежнему посасывая пиво. Когда я проскальзываю в дверь, он поднимает бровь.
– Возвращение блудного сына, – вместо приветствия. – Остыл?
– Вполне. – Я сажусь напротив него.
Его пальцы летают над древним «блэкберри», тишину нарушает лишь пощелкивание клавиатуры. Полупустой бутылкой я выстукиваю по бедру главную тему «Звездной россыпи».
Если Звездные Стрелки хотят доказательств, что я их Карминдор, один из них, несмотря на то что не смог ответить на вопрос про а’блену в программе «Доброе утро, Америка» (а это еще долго будет преследовать меня), мне надо стать фанатом. А им я сумею стать только одним способом.
Всегда будут люди вроде присоски, мужчины из столовой, автора блога «СтрелокПовстанцев». Сквозь их громкие крики ничего не слышно. Но будут также и люди вроде собеседника на другом конце телефона, шепчущие тихо, но уверенно. Люди, ради которых я подписывал контракт. Потому что знаю, каково это. «Звездная россыпь» была рядом со мной, когда не было ни дурацких родителей, ни дурацких друзей. Поэтому я взялся за эту работу. Потому что я фанат.
– Я поеду на конвент, – говорю я.
Марк отрывает взгляд от «блэкберри».
– Правда?
– Я только что это сказал.
Он встает.
– Замечательно! Рад это слышать.
Я поднимаю руку.
– При одном условии.
Он снова садится.
– Конечно. Ты уверен, что условие только одно, не два, не три? – Он смотрит на потолок, почти закатывая глаза. – Ну и что же это?
Вот оно. Целься. Пли.
– Я хочу помогать жюри на конкурсе косплееров. Не просто быть звездой экрана, позирующей перед фотокамерой. Я хочу быть частью фэндома.
– Частью чего? Фэндома? – На идеально гладком лбу папы проступают мельчайшие морщины – верный знак того, что его переполняют эмоции. – Это непопулярно, Дэриен.
– Пожалуйста, всего один раз. Чтобы показать, что я один из них.
– Но ведь это не так.
Я поджимаю губы.
– Я же все равно там буду. Мы могли бы сделать это популярным.
Марк ерзает в кресле, явно что-то подсчитывает в уме. Опустится ли Крис Пайн до того, чтобы судить конкурс костюмов? А Крис Эванс? А Крис Хемсворт?
– Это будет непросто, – говорит он наконец.
– Но если ты позволишь мне…
Он поднимает палец, останавливая меня.
– Думаю, это может сработать. А «ЭкселсиКон» наверняка будет рад согласиться на это. – Он делает еще глоток пива. – Да, полагаю, мы можем сделать из этого рекламу. Держать тебя на первом плане, у всех на виду. Ты гений.
Мне не нравится хитрое, расчетливое выражение, медленно проявляющееся на его лице. Что он придумает? Не уверен, что хочу это знать. Однако он не сказал «нет». В кои-то веки я победил.
– Спасибо.
Долю секунды мне очень хочется добавить «папа».
Не помню, когда я наконец уснула после последнего сообщения, но точно знаю, когда я проснулась.
– Даниэлль, – орет мачеха, сдирая с меня одеяло, – вставай!
Я бормочу что-то невнятное и морщусь, потому что она направляет фонарик мне в лицо.
Сильный дождь хлещет в окно, молния зигзагами пронзает небо. Я кошусь на часы, но в темноте их не видно. Наверное, шторм оборвал провода. Кэтрин почти не слышно сквозь завывания ветра, почти, но она никогда не позволит себя перекричать.
– Поднимайся!
Я едва успеваю заметить ее волосы, намотанные на толстые массажные валики, и нелепый шелковый халатик. Она за руку вытаскивает меня с кровати. Я протираю глаза и плетусь за ней, ее ногти по-прежнему врезаются мне в запястье. В конце коридора она наконец отпускает меня.