Он проводит рукой по воздуху. Визажист подскакивает на съемочную площадку, чтобы поправить потеки искусственной крови у меня на лбу.
Точно. Нехороший знак. Я упираюсь руками в бедра, киваю.
– Да, конечно.
– Хорошо. Все готовы, пробуем еще раз.
Внезапно звонит телефон Гейл. Он раздраженно смотрит на нее, она быстро отключает звук. Интересно, почему просто не выключит его? Она отвечает на звонок. Лицо бледнеет.
Похоже, стало еще хуже. Гейл подскакивает со стула и бежит ко мне, рука прикрывает трубку.
– Это Марк, – шепчет она. Глаза у нее расширились, голова трясется. – Тебя показывают по новостям.
Я моргаю один раз, два. Потом до меня доходит.
– Вот черт.
– Это еще что? – спрашивает Амон.
– Извините, это срочно.
Режиссер всплескивает руками.
– Прекрасно! Для всех десятиминутный перерыв! – кричит он внезапно уставшим голосом.
Команда расходится, ассистенты и осветители отдыхают, над головой трещит звонок. Кэлвин задевает меня плечом по дороге к напиткам.
– Очень профессионально, Карминдор.
И уходит.
Гейл губами показывает мне: «Твой папа» – и протягивает трубку. Ну конечно, это он. Я глубоко вдыхаю, перевожу телефон из ждущего режима.
– Марк…
– Сколько тебе лет, Дэриен? – спрашивает он таким холодным каменным голосом, что у меня по коже бегут мурашки.
– Ну, восемнадцать.
– Восемнадцать. Значит, уже умеешь читать?
– Ну да.
– И когда поднимался на ту крышу, на двери была табличка «Не входить».
У меня напрягаются мышцы плеча. Я отхожу от Гейл, чтобы она не слышала, как он орет.
– Да, сэр.
– Хорошо. Я просто хотел убедиться прежде, чем состоится этот разговор, поскольку теперь точно знаю, насколько ты туп.
– Что случилось-то? Что говорят все?
– Да какая разница? Тебе нужно поддерживать имя, Дэриен. У тебя карьера. Больше нельзя быть глупым ребенком, – последние слова он произносит медленнее. – Понимаешь?
Слышу подтекст в его словах. У меня есть роль, карьера, но управляю всем этим не я. Я крепко пристегнут к креслу пилота на корабле моей жизни, руки у меня связаны. Я сглатываю, сжимая и разжимая кулаки. Другие актеры смеются у кулера над какой-то шуткой Джесс. Готов поспорить, их агенты так их не распекают.
– Да, сэр. Я понимаю.
– Хорошо. Потому что еще две секунды, и я бы уволил эту дурочку ассистентку и нашел бы кого-то, кто знает, что делает.
Я бросаю взгляд на Гейл. Она сидит в моем кресле, откручивая и закручивая крышку бутылки с водой.
– Проблема не в ней. Это я виноват.
– Тогда проследи, чтобы это больше не повторилось, или я лично буду следить за тобой до окончания съемок.
– Хорошо. Поговорим поз…
Он вешает трубку прежде, чем я успеваю договорить. Нажимаю «завершить вызов» и возвращаю телефон Гейл.
Она поднимает взгляд от бутылки и берет телефон.
– Извини, Дэриен. Что он сказал?
– Он просто посоветовал мне быть осторожнее, – вру я, пожимая плечами. Пока я здесь, он не уволит Гейл. – Все хорошо. Между прочим, ты ведешь мои дела лучше, чем это когда-либо делал он.
Она замолкает, не зная, что сказать. Кажется, она сейчас заплачет.
Я обнимаю ее за плечи.
– Ты заслуживаешь лучшего начальника, чем Марк.
Амон кричит, что десять минут вышли. Я разминаю пальцы и выхожу на съемочную площадку, готовый сыграть Принца Федерации, как никогда. Потому что, когда я Карминдор, мне не нужно быть собой.
– Шокирующие новости. Главный сердцеед Голливуда встретился сегодня утром с опасностью, очутившись взаперти на крыше отеля, – монотонно вещает радиоведущая голосом, полным ненависти ко всему сущему.
Сейдж паркует «Тыкву» на своей подъездной дорожке.
Вот уж не ожидала, что в доме на углу Кипарисовой и Тутовой улиц в подвале обнаружится обитель электропанк-рока. Я столько раз по дороге на работу и обратно проезжала мимо этого дома на велосипеде и даже не подозревала, что здесь живет Сейдж. Очень неожиданно.
Сейдж выключает радио и выскакивает.
– Если не хочешь, ты не обязана, всегда можешь отказаться.
– Элль, – она обходит фургон и протягивает мне руку, – давай укроемся в подвале и сошьем твой звездный прикид.
Я не шевелюсь, она распахивает пассажирскую дверь, хватает сумку и следом вытаскивает меня. Подталкивает по ступенькам, распахивает переднюю дверь, заводит внутрь и вниз, в подвал, где расположилась чистенькая и на удивление уютная комната с креслами-мешками, стопкой пластинок и погнутой стойкой с телевизором. Стены покрывают модные плакаты с моделями в ярких цветастых одеждах, некоторые – из журналов, которые она читает, а на большинстве – Дэвид Боуи. Я опускаюсь на зеленый мешок, чувствуя на себе испепеляющий взгляд короля гоблинов. Мешок подо мной тихо шипит, пахнет как старый футбэг, который долго пинали. Изнутри вырывается облачко пыли.
– Ну что, давай вводную. Что мне нужно знать? – спрашивает она.
– М-м-м, – я не совсем понимаю, что она имеет в виду, – о шитье?
– О шоу! Расскажи, о чем речь.
– Правда?
– Ну конечно. Если буду шить этот костюм, я хочу сделать это правильно.
– Ну, там пятьдесят четыре эпизода.
– Так начнем с первого? – спрашивает она и включает телевизор.
– Мы разве не шить собирались?
До конвента осталось немногим более двух недель, и, как бы здорово ни было получить помощь, я вовсе не уверена в том, что Сейдж хватит терпения довести дело до конца.
– Да, но нельзя же шить с выключенным телевизором. Это скучно. – Она разворачивает китель и встряхивает его. – Ты принимаешь правление, капитан, а я начинаю работать над нашим шедевром.
Я переминаюсь с ноги на ногу и раздумываю.
– Элль? – Сейдж оглядывается.
Дело в том, что я еще никому не пересказывала «Звездную россыпь». Всегда были только папа и я, да еще люди в интернете, которых я просто знаю по «СтрелкуПовстанцев», но не лично. Меня охватывает волнение, как когда «Просперо» разгоняется до скорости света, направляясь в неизвестном направлении. Я поднимаю с пола пульт.
– Давай наш курс начнется на третьем эпизоде. Потом перейдем на первый, потом перескочим на двенадцатый, а потом двадцать второй.
– Э-э-э, почему?
Я медленно моргаю. Точно. Я говорю не с фанатом, а с будущим фанатом. Надо объяснить правила «Звездной россыпи».
– Телесериал был создан для синдиката. Повествование в нем нелинейное, события происходили тогда, когда приходили в голову авторам. Мы же будем смотреть их в хронологии «Звездной россыпи».
– Да, – она смеется. – Точно! Я сделаю вид, что все поняла.
Она идет к небольшому рабочему столику в углу, где, к моему счастью, есть даже швейная машинка, и достает коробку с инструментами. Я пролистываю различные потоковые каналы, нахожу тот, по которому идет «Звездная россыпь», выбираю эпизод и отползаю обратно к моему мягкому зеленому трону в ожидании начальных титров. Я не могу не оглядываться на Сейдж, которая разбирается с папиным кителем.
Она обращается с ним очень нежно, словно бы каждая нить – из чистейшего шелка, проводит пальцами по швам так, словно знает китель так же хорошо, как и я. Накрахмаленные фалды уже утратили жесткость, воротник потрепался, но она разглаживает их, изучая крой.
– Отлично, – Сейдж жестом велит мне встать.
Я нажимаю на «паузу» и встаю. Она кивает и принимается сновать вокруг меня, поднимает одну руку, потом другую, измеряет все, от талии до шеи. Закончив, выворачивает один рукав кителя наизнанку, что-то отмечая на нем мелком и закалывая все маленькими сборками. Закончив, она кладет китель на пол, выуживает из коробки ножницы, расслабленно-сосредоточенно подносит их к прочерченной линии. Наверное, так выглядит серийный убийца, наводящий ужас на все человечество, когда начинает разрушать что-то красивое.
– Стоп! – кричу я. – Что ты делаешь?
Она косится на меня.
– Перешиваю, Элль.
– Ты же разрезаешь его!
– Чтобы перешить.
– Но…
Она вздыхает.
– Послушай, ты хочешь, чтобы он на тебе хорошо сидел, или нет? Я же сказала, нельзя ушить просто так, необходимо все распороть. Или останавливаемся и ты пытаешься выиграть на одной ностальгии, или дай мне это переделать и помочь тебе одержать победу.
Я раздумываю, перевожу взгляд с нее на китель. Может быть, она права. Сжав губы, киваю и позволяю разрезать аккуратные швы, которые мама сшивала годы назад. Я наблюдаю, как нитка за ниткой Сейдж распарывает историю моих родителей. А по телевизору идут начальные титры «Звездной россыпи».
В середине третьего эпизода с верха лестницы раздается хриплый голос:
– Сейдж! Ты внизу?
– Да, мама! – отвечает она.
Я слышу шаги вниз по лестнице, но ничего не говорю, поскольку заперта внутри кителя, а из меня торчит лес булавок. Я не могу подвинуться ни на дюйм.
На нижней ступеньке появляется седеющая женщина. Она так же сильно удивляется, увидев меня, как и я при виде нее, но потом тепло улыбается.
– А, Элль, верно?
– Да, мисс Грейвен.
– Пожалуйста, называй меня Винона. – Она протягивает руку. – Мама Сейдж.
– Думаю, она это и сама поняла, – Сейдж скрещивает руки на груди. – Тем более что это ты ее наняла.
– Она могла бы подумать, что я твоя сестра. – Мама Сейдж с шепотом наклоняется ко мне: – В барах меня все еще просят показать документ.
Сейдж закатывает глаза.
– Не давай ей раскрыть рот, – продолжает ее мама. – Она сентиментальная болтушка, несмотря на волосы и макияж.
– Мама, – стонет Сейдж, – хватит. Мы вообще-то заняты.
– Хорошо, хорошо. Элль, ты останешься на обед? – она криво улыбается. – Сегодня пшеничное мясо!
Я смотрю на часы и ругаюсь. Неужели уже 8:30? Я подскакиваю и быстро начинаю собирать костюм.
– Мне пора домой, извините. Я и так уже почти труп.
Сейдж машет рукой.
– Оставь костюм здесь. И аккуратно, у тебя из плеча по-прежнему торчат булавки!