– А что я могу, Сейдж? Если расскажу Кэтрин, они уничтожат платье. Кроме того, им нельзя знать, что я тоже еду на конвент, потому что тогда они выдадут меня Кэтрин, и я не смогу поехать. Но если они там будут, я не смогу победить. Я никогда не смогу победить.
– Но не можешь же ты просто позволить им…
– Нет. Мы вместе будем участвовать. Так я их остановлю.
Она поджимает губы.
– Хорошо, отлично. Заскочим по дороге ко мне. Собака! Хватит так громко пыхтеть! Уф-ф. Тут повсюду слюни.
Уголки губ сами тянутся вверх при виде сердитого выражения у нее на лице.
– Это значит, что он тебя любит.
Она злобно смотрит на Франка и возвращается к журналу.
Тому, кто никогда не бывал у меня дома, он может поначалу резать глаз. Большинство домов в исторической части Чарлстона красивые и изящные. Они похожи на дома с Рейнбоу Роу, выкрашенные в пастельные цвета, стоящие рядком, подобно птифурам. Мой дом на самом краю исторического района, и он недостаточно стар для того, чтобы считаться историческим, но при этом снести его тоже нельзя. Он существует в некотором подобии чистилища, с протекающей крышей и скрипящей парадной дверью.
Я распахиваю дверь, тороплюсь вверх по лестнице. Сейдж созерцает фойе, безукоризненную деревянную отделку, люстру, гостиную без единого пятнышка. По крайней мере, именно на это смотрят друзья близняшек, когда те приводят их впервые. Все удивляются, что кругом так опрятно, такое белое, такое…
– Тут все такое бездушное, – говорит Сейдж, следуя за мной.
Я пытаюсь придумать, куда бы лучше спрятать билеты на конвент. Ящик с бельем? Нет, там уже лежат билеты на автобус и деньги.
– Кэтрин любит чистоту.
Она идет по коридору, Франк зажат у нее под мышкой, как мохнатый мячик. Если бы Кэтрин знала, что в ее аккуратном домишке побывал пес, она бы в обморок упала. Это приносит мне некоторое удовлетворение. Она знает не все и не все может контролировать.
Сейдж изучает семейный портрет Кэтрин и близняшек, чуть дольше задерживается на тех, где сестры еще маленькие.
– А ты где?
– А меня там не было, – отвечаю я, оглядывая комнату. Под матрасы? Нет, кто знает, что там.
– Эй, это комната близняшек? Тут две кровати.
– Да.
Я брожу по комнате, ищу, ищу, и наконец мой взгляд останавливается на синем изображении «Просперо» в рамке. Бинго. Я снимаю рамку со стены и закрепляю билеты на задней стенке.
– Эй, Франку нужно погулять. Думаю, я пойду.
– Приду через минуту!
– Не торопись!
Я слегка трясу рамку, чтобы убедиться, что билеты не выпадут, и вешаю ее на стену. Тут они их не найдут. Я бы сама не нашла. Я закрываю дверь в комнату, торопливо иду по коридору и спускаюсь по лестнице. Открываю дверь в тот момент, когда Сейдж выходит из-за фургона, вытирая руки о штаны.
– Франк сделал свои дела? – спрашиваю я, обходя фургон к пассажирскому месту.
– Прямо на петунии твоей мачехи. Как я и надеялась.
Она прыгает на водительское место и заводит машину. Двигатель с ревом просыпается к жизни.
– Знаешь, он не так уж и плох.
– Я же тебе говорила.
Она поправляет зеркало заднего вида.
– Что? А, ну да.
Я с удивлением смотрю на нее, она выруливает с подъездной дорожки и направляется к своему дому.
– У тебя все хорошо?
– Да, хорошо. Но у меня вопрос, – добавляет она через минуту. – Вот эти две штуки на кителе Карминдора.
Она делает жест в сторону рукава, и я сразу же понимаю, о чем речь. Значки Федерации, показывающие, какого ты класса и из какой генетической модификации. Крылатые звезды.
– У тебя на кителе их нет. И еще нет короны.
– Да, их не было в сундуке.
– Их можно раздобыть онлайн?
– Может быть, крылатые звезды. Но корону, – я пожимаю плечами, пытаясь вспомнить, сколько стоит корона на «Этси». – Ребенка купить дешевле.
– Мой первенец уже отдан Темному Лорду, но почему бы нам не сделать корону самим?
– Сделать? – она что, шутит? Потом понимаю, что смеюсь только я, и прочищаю горло. – Нет, не думаю, что получится.
Она обгоняет медленную машину эконом-класса и вырывается на пустое шоссе.
– Да ладно, я же шью тебе китель, соответственно, могу творить чудеса. Поспрашиваешь на форумах или где там еще? У фэндомов же есть форумы?
– Да, форумы у нас есть.
Она поднимает темно подведенную бровь.
– Попробую, – нерешительно говорю я.
Она дружелюбно пихает меня в плечо, от этого слегка заносит фургон.
– Я знала, что ты можешь.
– Эй, смотри на дорогу!
Улыбаясь, она поворачивается к рулю. Я нахожу телефон, хотя и знаю, что Кар работает. Он же тоже будет на конвенте? Он явно пытался что-то отменить, но, может быть, ему не удалось?
Каковы шансы, что мы встретимся? Захочет ли он со мной встретиться? Я нервно пожевываю нижнюю губу. А вдруг он очнется, едва увидев меня? Взглянет и сразу же побежит за поддержкой к ближайшей Амаре?
Что если мы встретимся и ему не понравлюсь я настоящая? Гораздо проще быть тем, кем хочешь, когда не пытаешься стать тем, кем тебя считают другие. Но почему мне не все равно? Меня это раздражает, не нравится, что я думаю о Каре, когда надо думать только о победе в конкурсе. Не нравится, что я влюбляюсь в кого-то, кого даже не знаю.
– Солнечный энергетический флюксуатор достигает критической массы, я не, в смысле я… черт. – Кэлвин/Юци отходит, сверкая акульими зубами.
– Какие у меня там слова?
Я опережаю его помощника и с интонацией говорю:
– Если учесть, что солнечный энергетический флюксуатор достигает критической массы, я не вижу другого выхода, Ваше Величество.
Кэлвин таращится на меня.
– А тебя никто и не спрашивал. Ты чего, хочешь бонусные баллы за то, что знаешь еще и мой текст?
Я пожимаю плечами и поправляю воротник, он берет себя в руки. Звукорежиссер качает головой и бормочет что-то режиссеру. Амон кивает, смотрит на часы и подает ей какой-то сигнал.
– Хорошо. Часовой перерыв. Обед! – кричит он команде. – Сегодня у нас барбекю! Кэлвин, можешь просмотреть текст во время обеда?
– Да, конечно, – бормочет тот и соскакивает со сцены.
Потрясающе, с какой скоростью техники и ассистенты бросают работу и выстраиваются в очередь к выходу. Я вздыхаю, опускаюсь на край искусственного моста, расстегиваю ворот кителя. Съемочная площадка пустеет быстрее, чем трибуны в перерыве между таймами футбольного матча в старшей школе.
Ассистент подходит забрать китель, я говорю, что и сам могу его отнести. Она старше, уже, наверное, ходит в колледж и проходит практику за копейки или вообще бесплатно. Она показывает на дверь.
– Есть придешь?
Я с благодарностью улыбаюсь.
– Да, скоро приду.
Когда она уходит, я достаю телефон. Я все лучше учусь его прятать. Не так часто отправляю сообщения, в основном в перерывах, когда никто не видит. Это неприятно, меня раздражает то, что я не могу быстро ответить Элль. Но, по крайней мере, иногда отвечаю.
Элль, 15:02
– День второй с Бочонком Франком на работе прекрасен.
– Он такой окорочок.
– [Одно вложение].
Элль, 16:21
– Наверное, сегодня я покажу подруге эпизод с Амарой.
– Пусть поплачет.
– Хотя я не уверена, что она умеет плакать.
– Но я буду плакать.
– Может быть, она расплачется, глядя на меня.
Элль, 18:32
– Ты никогда не думал, что бы произошло, если бы она не спасла его задницу?
Я ухмыляюсь, точно зная ответ на этот вопрос.
19:43
– Он бы умер.
– Кстати, привет ☺! Извини, что не ответил раньше.
– Мне нельзя больше писать на работе ☺.
– Ой, смотрите, ледяной король опять в своем репертуаре, ни с кем не общается.
Голос Джесс заставляет меня подпрыгнуть. Я прячу телефон в карман и поворачиваюсь к ней. Она уже переоделась в штаны для йоги и топ, стянула темные волосы в хвостик. У нее в руках две тарелки барбекю.
Я поднимаю бровь.
– Одна для меня?
Она фыркает, садясь рядом.
– Я делюсь только с общительными людьми.
– Я достаточно общителен.
– Определенно нет, парень. – Тем не менее протягивает мне тарелку. – Как же ты будешь развлекать толпу, если круглые сутки сидишь в углу с телефоном?
– Это не моя работа, – возражаю я и беру тарелку.
Пахнет восхитительно. И смотрите-ка, она не забыла, что мне нельзя ни хлеба, ни прочих углеводов. Только мясо и овощи. Клянусь, если бы можно было съесть всего один кусок хлеба, я бы больше не врал про сообщения.
– Гений всегда продастся.
Джесс смотрит на меня.
– Осторожнее, эго просвечивает.
– Быть мной непросто.
– Хм, – она болтает ногами и смотрит на звуковой павильон. – Мой агент сейчас ведет переговоры по поводу одного инди-проекта, – говорит она, немного помолчав.
– Да? О чем он? – спрашиваю я с набитым ртом.
– О девочке из маленького городка, ведущей тайную жизнь диджея. Сценарий хороший. Правда, очень хороший. Имне отлично подходит.
– У тебя талант. – Я глотаю еду. – В смысле никто не умеет бегать на каблуках так, как ты.
– Хочешь получить одним из них? – угрожает она.
Я поднимаю руки в защитном жесте.
– Хороший проект, знаешь, маленький, но прикольный. Я прекрасно подхожу для главной роли.
Но что-то она не радуется. Я внимательно изучаю ее.
– А что не так?
– «Звездная россыпь», – просто отвечает она.
– Не совсем понимаю.
Она медленно выдыхает.
– Дело в «Звездной россыпи». У него масса последователей, фанаты повсюду. Эти Звездные Стрелки. Если вокруг фильма поднимут шумиху, если на него обратят внимание, он завоюет успех.
Я внезапно понимаю.
– Если будут сиквелы «Звездной россыпи», ты не сможешь играть ту роль.
– Это противоречит контракту, – вздыхает она. –