– Она добрая, умная, упрямая и очень, очень страстная. В хорошем смысле. Я бы тоже хотел таким быть. Она выросла в мире, где ее никто не ценит. А что дает тебе право обращаться с ней как с ничтожеством?
Хлоя переводит взгляд с меня на Элль и обратно, пытаясь вычислить, почему я защищаю ее сводную сестру. Неужели меня считают настолько себялюбивым эгоистом?
Я беру Элль за руку и сжимаю ее. Как знак, что это не пустые слова. Я действительно имею в виду все это. Если это действительно та самая девушка, она поймет. И она должна знать, кто я.
– А ее отец? Он основал этот конвент, этот косплей-бал. Если считаете его чудаком, то что вы здесь делаете?
На этих словах я салютую ей.
Тортуриан рядом повторяет жест. И Рыцарь Мглы. И джедай. И вулканец. Темный эльф. Все братство Кольца. Все, независимо от цвета волос, костюма и маски, поднимают руку в клятвенном жесте, демонстрируя, что под одеждой, латами и спандексом сердца бьются в унисон. Все мы разные, носим разные вещи, принадлежим к разным фэндомам. Но если я чему-то и научился за двадцать три дня в слишком синей униформе, изображая героя, которым, казалось, я никогда не смогу быть, то только тому, что, когда мы становимся этими героями, мы сами начинаем сиять, как лучины в ночи. Они сияют. Мы сияем. Вместе.
И даже если окажемся в разных вселенных, эти огни не погаснут.
Наконец Элль отвечает на приветствие. А я еще сильнее сжимаю ее руку.
– Все мы здесь гики, – говорю я.
Хлоя оборачивается. Музыка гремит, но никто не танцует. Все, даже одетые не героями «Звездной россыпи», стоят, вытянув руки в жесте клятвенного обещания. Хлоя жует нижнюю губу, чтобы скрыть дрожь, ногти врезаются в накрахмаленное платье. Не знаю, откуда оно у нее, как она сюда попала, но сердце у меня сжимается оттого, что я точно знаю: все идет не так, как ей хотелось.
– Я тебя ненавижу! – кричит она и начинает проталкиваться к выходу.
Наконец она вскарабкивается по лестнице и исчезает под аплодисменты, крики и вой.
Я хочу за ней пойти, но останавливаюсь. Хлоя бы за мной не пошла. Ей бы даже в голову это не пришло.
Дэриен рядом со мной вздыхает.
– Ну и разобиделась.
– Ты ее унизил.
– А она унизила тебя.
– Знаю, но я привыкла, – отвечаю я и оглядываюсь на двери.
– И что, это нормально?
– Нет.
Он вздыхает, толпа постепенно возвращается к танцам, болтовне, поеданию вкусных угощений, которые я еще даже не попробовала. Наверное, надо съесть хотя бы слойку, пока они еще остались. Он трет затылок.
– Послушай, мне надо кое-что тебе рассказать.
– Что ты серьезный фанат?
Я пытаюсь отшутиться, но у меня все еще колотится сердце после ссоры. Я не могу выкинуть из головы слезы в глазах Хлои. Мы ее растоптали. Она, может, занимается такими вещами, но не я.
– И это тоже, – смеется он, поглаживая мою ладонь. – Но вообще-то…
Дверь бального зала с оглушительным грохотом распахивается. Врывается девочка с сине-зелеными волосами, а за ней несется пара охранников с криками, что ей нужен билет.
– Сейдж! Что ты тут делаешь? – Я отпускаю руку Дэриена при ее приближении.
Она наклоняется, упирается руками в колени, пытаясь восстановить дыхание.
– Боже! Ты вообще на телефон не смотришь? Я повсюду тебя ищу! Нам надо уходить!
– Что? Почему? Господи, время!
– Да, Золушка, время! – Сейдж хватает меня за запястье и тащит к выходу.
– Элль, подожди! – Дэриен пытается пойти за мной.
– Извини, – говорю я и позволяю Сейдж увести меня.
В голове вертятся сотни тысяч сценариев того, что Кэтрин может со мной сотворить. От всего этого начинает подташнивать.
«Пожалуйста, мне очень надо вернуться домой вовремя», – думаю я, пока мы продираемся сквозь бальный зал. Я не оглядываюсь на Дэриена. Не могу. Выкидываю его взгляд, полный настоящей, выворачивающей наизнанку боли, из головы.
Я уже все равно что мертва.
– Сколько сейчас? – кричу я Сейдж.
Она пронзает толпу, стискивая мое запястье с такой силой, что наверняка останется синяк.
– Девять.
– Девять? – Меня сковывает паника. Даже если разогнать «Тыкву» до восьмидесяти миль в час, ехать минимум четыре часа. – Мы не успеем!
Она распахивает дверь зала, мы выбегаем в позолоченное фойе, бежим по мягкому ковру к вращающейся двери. «Волшебная Тыква» ждет снаружи, в зоне запрещенной парковки. И через улицу к ней уже направляется коп. Калли выглядывает с пассажирского места, показывая нам, что надо поторопиться. За нами слышны чьи-то шаги, на пороге я оглядываюсь.
Дэриен.
– Пожалуйста, подожди! – кричит он, прорываясь через вращающиеся двери.
Маска упала, я вижу синяк у него на носу, темный, как буря, и тревогу в глазах. Так смотрят, когда боятся никогда больше не увидеть кого-то.
– Подожди, а’блена!
А’блена?
Я спотыкаюсь, одна из маминых туфелек падает.
– Что ты делаешь? Вперед! Надо уезжать! – Сейдж хватает меня за руку, когда я пытаюсь поднять туфельку.
Она права. Надо уезжать. Мне надо уезжать. Убираться из всего этого, чем бы оно ни было. Сон. Мгновение. Туфля – всего лишь туфля, она не стоит гнева Кэтрин.
Я бросаюсь бежать в тот момент, когда Дэриен вылетает из дверей. Сейдж запрыгивает на водительское место, включает передачу, я прыгаю на подножку. Уже на ходу распахиваю дверь и втискиваюсь на переднее сиденье рядом с Калли.
В Зеркало заднего вида показывает, что он бежит за нами. Но мы набираем скорость. Он замедляется и складывается пополам, упираясь руками в колени. Я вижу, как он зовет меня, а потом он исчезает за поворотом. Я оборачиваюсь на дорогу, у меня сжимает грудь и стучит в голове.
Он переживет. У нас было лишь мгновение. Мгновение во вселенной невозможного, когда мы танцевали прекрасный, невозможный вальс.
Меня сейчас стошнит.
Легкие горят при каждом вдохе, но я выпрямляюсь, смотрю на сияющую туфельку и поднимаю ее с земли. Я оставлю ее на ресепшен. Может, они сохранят ее, пока Элль не заберет. Или я скажу ей.
У меня в горле завязывается узел.
Я почти сделал это, почти сказал, кто я. Я был так близок. Постукивая каблуком туфли по ладони, я возвращаюсь в отель.
И замираю.
Король Мглы стоит у меня на дороге с телефоном в руке и записывает все в резком свете уличных фонарей. Ухмыляется. Я узнаю его. Ругаюсь. Он только шире улыбается.
– Хороший костюм, Брайан, – выплевываю я.
– По крайней мере, тебя обманул.
– Можешь убрать камеру?
– Почему ты не попросишь папу?
Я вздыхаю. Марк меня убьет. Но с этим я потом разберусь.
– Ты не можешь просто так это продать. Хотя бы притворись приличным человеком!
– Все еще не прозрел? Мне тебя даже немного жалко.
Я слишком злюсь, чтобы играть в игрушки. Элль была здесь, рядом со мной, и вдруг ее уже нет. Когда она уходила, мне показалось, что она забрала с собой весь воздух, и я едва могу дышать.
Брайан никак не умолкнет.
– Я уверен, мы много получим за эту запись. Какой придумаем заголовок? Дэриен потворствует конкурсантке? Девочка-фанатка готова на все ради победы? Звезда Дэриен Фримен перевернул с ног на голову известный конкурс косплееров?
Ну, все. Если за последние несколько месяцев съемок, безвкусных салатов, протеиновых коктейлей и работы с кузиной Арнольда Шварцнеггера в четыре утра и произошло что-то хорошее, так это то, что я научился драться. Отставить большой палец, сжать кулак.
Вжух!
Брайан отшатывается от силы удара. Сжимая челюсть, размахивает телефоном.
– Он все еще записывает! Хочешь, чтобы оскорбления и драка тоже попали в заголовки?
– Вот тебе оскорбление! – с диким ором я налетаю на него.
Брайан отлетает и врезается в крутящиеся двери. Я врезаюсь вместе с ним, мы как две сардины в жестяной банке, я тащу его за уши Мглы.
– Ай-ай-ай, убери руки! Уши дорогие! – кричит он.
– Мы были друзьями! – Мне удается сорвать одно ухо прежде, чем он открывает дверь достаточно широко, чтобы улизнуть в фойе. – Ты сказал, что хочешь дружить!
– Да, но потом ты повел себя как надменная горделивая задница! – кричит он через плечо, огибая дорогой на вид диван. Обивка очень симпатичная, но неважно. Я перелезаю через подушки – он ожидал, что я побегу вокруг, – и хватаю его за эту идиотскую неканоничную мантию. Всегда считал, что Королю Мглы плащ не нужен.
– А ты продал меня! Ты завидовал!
– Ты это серьезно? – Он забегает за еще один стул и швыряет его в меня. – Твоя голова так глубоко в папиной заднице, что даже не верится!
Я ловлю стул прежде, чем он долетает до меня.
– Возьми свои слова обратно!
– Маленький папенькин сынок. Делаешь все, что он пожелает. Он тебя создал, ты в курсе? – Он бросает в меня стопку журналов.
Я пригибаюсь, когда Teen Vogue со мной на обложке пролетает над головой.
– Я сказал, извинись!
– Что, не гордишься тем, что ты его маленький…
Я снова ударяю его. Он продирается через семью из четырех человек и преграждает мне путь их багажом.
Я обегаю с другой стороны.
– Поэтому ты снял, как я лицом врезаюсь в палубу, и продал кадр? Да, от этого все стало лучше. Зачем ты это сделал?
Я пытаюсь отодвинуть тележку с багажом, но он крепко держится. Его темно-фиолетовый макияж начинает сползать, лицо перекашивается от гнева.
– Почему не спросишь у своего папеньки?
– Марк тут ни при чем!
– Это он пристроил фотографии, – ревет Брайан.
Я разеваю рот.
– Никогда об этом не думал? – он хихикает. – Не думаешь, что это было вовремя? Только что закончился второй сезон «Гавани». Ты прошел кастинг на роль Карминдора, все знали, кто ты такой.
– Отвали.
– Но они на самом деле тебя не знали. Всем наплевать на тебя, кроме твоих «дэриенитов», или как еще они там себя называют.
Он врет. Знаю, что врет. Но от его слов сжалось горло, стало трудно дышать.