– Я снял это как шутку, чтобы потом над тобой посмеяться. Но Марк отобрал их, сказал, что за них можно получить деньги. И оказался прав. Одна большая история, и ты звезда. Ты был везде.
– Это был ад!
– Всего лишь бизнес, старик. Я думал, ты это переживешь.
– А я думал, что могу доверять лучшему другу.
Отец семьи, тележку которой мы так нагло использовали, подходит за багажом, переводит взгляд с одного на другого, словно мы сумасшедшие монстры. У стойки регистрации клерк звонит по телефону, возможно, охране. Я уже вижу заголовок: «Дэриен дерется с нечистым на руку папарацци и убивает его».
– Конечно, обвиняй во всем меня. Себя-то винить – кишка тонка.
Я отбираю тележку у папы-туриста и атакую с яростным криком Конана-варвара. Брайан отступает через двери бального зала, исчезает в темном тумане вечеринки. Останавливается у балюстрады, ведущей к танцполу, оглядывается.
– Вот че…
Но я уже лечу на него. Врезаюсь плечом ему в грудь, мы вместе падаем через ограду, как Кинг-Конг с Эмпайр-стейт-билдинг. Падение в десять футов длится дольше, чем я ожидал. Достаточно долго, чтобы я успел обо всем пожалеть.
Хотя бы я застрахован.
Мы врезаемся в пол с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Диджей останавливает ПокеРэп-ремикс. Мстители, Ночные эльфы и джедаи окружают нас. Я перекатываюсь на спину, встаю. Скорее всего, я ничего не сломал, но не уверен. Ощущение такое, словно все кости переломаны. Рядом со мной перекатывается Брайан. Мы смотрим на потолок. Красивый потолок, кстати. Золоченый, как и все остальное в отеле, прикольный.
Наверное, я ударился головой сильнее, чем думал.
– Знаешь, – я неуклюже сажусь, – меня сегодня колотили больше, чем за все время съемок. Неслучайно я не хотел приезжать на этот конвент. Мы могли быть друзьями. Но из этого ничего не вышло не потому, что я знаменит, а потому, что ты подлец, Брайан. Ты меня подставил. Ты орал на меня перед моими фанатами. Ты украл у меня телефон.
Я слышу, как где-то в дальнем углу бального зала Гейл орет, чтобы все разошлись с ее пути. Она уже позвонила страховщику и убедилась, что от повреждений в драке мои кубики тоже застрахованы.
Брайан делает долгий неровный вдох.
– Возможно, – он оглядывается. – Но я говорю правду. – Он медленно поднимается. Рассеченная губа кровоточит. Он протягивает руку. Я хватаюсь, встаю через боль (ладно, наверное, я что-то потянул или просто очень-очень сильно ушиб). – Он контролирует тебя. А ты собирался ему эту девчонку отдать.
Гейл наконец приближается к нам и трогает мое лицо.
– Дэриен! Все хорошо? Ты цел? Сколько пальцев?
– Три, – отвечаю я и понимаю, что Брайана рядом уже нет.
Кручусь, ищу его, но успеваю увидеть только кончик черного плаща, когда он протискивается между двумя Орками и исчезает.
Гейл снова поворачивает мое лицо к себе, изучает мой нос, губы, по-матерински причитает, что Марк нас с потрохами съест.
– Мы с тобой все время вляпываемся во что-то жуткое. Мы возвращаемся в Лос-Анджелес, и я запру тебя в твоей квартире до премьеры. Обещаю.
– Вообще-то…
Я вспоминаю слова на боку фургона, в котором уехала Элль. «Волшебная Тыква – лучшая веганская еда Чарлстона»! Все начинает обретать смысл. Чимичанги, шутки. Она все время была так близко. Слова Брайана предупреждающими звоночками отдаются в голове.
Ты собирался отдать ему эту девчонку.
Надо было сразу сказать ей правду, не опасаясь последствий. Я бы пережил, какими бы они ни были. Я просто хочу быть настоящим, хоть один раз. Без маски, без подписи, неизвестным. Я скорее бы хотел прожить свою жизнь, зная, что ненавидят меня, чем оставаться для нее фальшивым Карминдором.
– Мы поедем в хороший долгий отпуск. Все будет идеально.
– Нет. – Я хватаюсь за ребра, стараясь не кривить лицо. Я явно их ушиб. – Мне надо сначала поговорить с папой.
Телефон звонит раз, два. Наконец Марк поднимает трубку. Я смотрю на часы. 12:31. На Западном побережье еще очень рано. Наверное, до сих пор празднует. Или пошел на какое-нибудь мероприятие, спонсируемое его киностудией или продюсерской компанией. Он говорит, что работает по интернету. Я вспоминаю многие годы, когда он только и делал, что работал в сети каждую ночь. Это продолжалось все мое детство. У меня было больше нянь, чем я смогу вспомнить. А потом в один выходной, после развода, он повел меня на съемки рекламы зубной пасты. А три месяца спустя – на прослушивание для сериала под названием «Морская гавань». И я попал в заголовки.
Я рассеянно тру шрам на щеке. Не знаю, насколько я поверил Брайану, но и не знаю, можно ли верить Марку. Я мало что помню из тех недель в таблоидах. Это был какой-то вихрь папарацци, прессы, заголовков, он так и не утих. Была моя жизнь до заголовков и после них.
Интересно, кем бы я стал без них во вселенной возможного Элль? Может быть, там у меня все еще был бы отец и я не винил бы Брайана.
Может быть, я никем и не был бы.
– Алло, – ворчит Марк.
– Привет, старик, – радостно говорю я.
– Дэриен! Который час?
Я слышу, как он оглядывается и стонет.
– Дэриен, уже поздно. Ты разве не опаздываешь на самолет?
– Может быть. А может быть, он уже улетел. Не знаю.
В его голосе что-то ломается.
– Ты не знаешь?
Я глотаю ком в горле и сосредотачиваюсь на блестящих кожаных сапогах Карминдора. Я еще не переоделся. Я обманываю себя, полагая, что если одет как герой, то все еще могу вести себя так же, хватаюсь за остатки смелости в себе.
Лонни в кресле медленно пьет газированную воду. Гейл в кресле рядом с ним просматривает телефон. Оба слушают, но мне все равно. Я спросил, могут ли они остаться в комнате, пока я звоню Марку, они не раздумывая согласились. Это успокаивает. Наверное, потому что у меня нет никого ближе их. Они – мои друзья. Или родители.
– Что значит, ты не знаешь? Ты должен лететь на этом самолете. Ты должен вернуться домой. Ты что, не понимаешь, сколько стоят эти билеты?
– Это ты продал фотографии? Те, которые снимал Брайан? С яхты?
Гейл, оторвав взгляд от телефона, бледнеет от удивления. Марк долго молчит.
– Я понял, что тебе надо аккуратней выбирать друзей, – медленно отвечает он, тщательно подбирая слова, так же, как хочет, чтобы я подбирал друзей. Карьеру, девушку, все остальное. Всю мою жизнь. – Когда я увидел у него эти фотографии, мне нужно было что-то сделать. И я сделал. К тому же мы попали во все заголовки.
Я опускаюсь на край кровати и смотрю на бежевый ковер.
– То есть ты пожертвовал моей гордостью и личной жизнью ради толики славы?
– Эти заголовки раздобыли тебе роль Карминдора.
Они раздобыли мне роль Карминдора.
Слова ножом пронзают внутренности, я вспоминаю недели после заголовков. Как я оставался в квартире, запирал все двери, чувствовал, как стены сжимаются вокруг меня. Потом снаружи, не снимая темных очков и шляпы, пытался не просматривать заголовки, но все равно читал их. Стыд накапливался во мне, каменел, формировал стену.
– Ты собирался мне рассказать?
– Дэриен, это сложно.
– Собирался?
– Дэриен, все, что я делал, было в твоих интересах.
– А фотографии со съемок? Это тоже ты? Или эти Брайан продал сам?
– Не будь наивным. Все утечки – фальшивка, – фыркает Марк. Я прямо вижу, как он ставит знак кавычек на слове «утечки». – Брайану были нужны деньги, и я нашел ему место на съемках. Велел не высовываться, попробовать что-нибудь снять. Последить за твоим телефоном, если удастся.
– Ты мне врал. Ты меня унизил. Снова. Зачем? Ради нескольких минут славы?
– Чтобы ты оставался на виду.
– Поздравляю, это сработало, – горько отвечаю я.
Долгая пауза.
– Наверное, ты меня теперь ненавидишь. У тебя есть на это право. Но я никогда не хотел тебе ничего плохого, клянусь. Никогда. Все эти утечки, внимание, ты и Джесс. Стало только лучше. Все сработало идеально. Мы выжили.
– Наверное, – говорю я.
Он прав, я выжил. Фильм снят. Я стану звездой. Но я потерял Элль. Это чересчур дорогая плата.
– А теперь я забронирую тебе другой самолет. Завтра утром у тебя съемки, потом пресс-конференция с несколькими журналами, – перечислил Марк.
– Нет.
– Нет?
Я глубоко вздыхаю, собираю волю в кулак.
– Перенеси съемки. Скажи им, что возникли непредвиденные обстоятельства.
– Не дури. У тебя контракты на фильм, их надо соблюдать. На кону стоят деньги.
– Папа, я стал Карминдором не ради денег.
– Дэриен, это работа.
Я сжимаю зубы.
– Дело не только в деньгах или контрактах, фотосъемках, заголовках, известности, застрахованных кубиках. Какого черта ты вообще застраховал мои кубики? Я как Тейлор Свифт, которая застраховала свои ноги. Это абсурд.
– Меры предосторожности.
Я обрываю его.
– Мне плевать на заголовки. Я согласился на роль ради Карминдора. Ради «Звездной россыпи». Ради того, как мы вместе сидели и смотрели повторы фильма. Помнишь?
– Это было давно, Дэриен.
Может быть. Но иногда кажется, будто это было вчера, когда он еще был моим папой.
– Для меня это по-прежнему важно. Персонажи, история, фанаты…
Слова застревают в горле, я вспоминаю наши с Элль разговоры о Черной Туманности, о мире, обо всех «если».
– Вселенная невозможного, – заканчиваю я.
– О чем ты говоришь?
Мне удается проглотить злость.
– Я хочу сам писать собственную историю, и я…
Я осознаю, что не могу больше оставаться в этом состоянии. Когда я не могу понять, есть у меня отец или нет. В отличие от Элль, которая готова на все, чтобы вернуть папу, у меня он до сих пор есть.
– Я хочу нового менеджера, – говорю я наконец. – Хочу получить назад моего папу.
– Ты меня увольняешь?
– Да, увольняю. Я тебя люблю, папа, но увольняю.
Его голос становится жестче.
– Дэриен, прислушайся к себе. Твоя карьера. Ты не можешь просто…