– Никогда не видела одновременно столько людей! – Сейдж морщится, стряхивает коричневую таксу с брючного костюма. – Это высшее качество! В следующий раз, когда ты на меня прыгнешь, я сниму с тебя шкуру и буду носить как шляпу!
Франко виляет хвостом и взвизгивает. Я поднимаю его, чешу под подбородком.
– Тетушка Сейдж не это имела в виду.
– Имела!
– Ты не сочетаешься с ее гардеробом, – шепчу я на ухо Франкенатору, – и никогда не станешь шляпой.
Он снова лает, язык радостно свешивается изо рта. Сейдж не то улыбается, не то хмурится. Выглядит очень колючей, но на самом деле она сильно привязалась к Франко.
После конвента Кэтрин все еще… Словом, осталась Кэтрин. Она так и не извинилась за свои слова, но я этого и не ждала. Я просто начала обращаться с ней ровно с той же учтивостью, с которой она со мной. То есть без нее.
Поэтому в ночь моего восемнадцатого дня рождения в прошлом сентябре я упаковала вещи, села в дожидавшуюся на подъездной дорожке «Волшебную Тыкву», наверняка вызвав гнев всех соседей, и уехала. Даже не написала записку. Остаток последнего года в школе я прожила с Сейдж и ее мамой. Ночью тосковала по дому. Скучала по его скрипам и стонам, по протекающему чердаку. Зато обнаружила, что, если закрыть глаза, я все еще дома. Я все так же видела родителей, вальсирующих по гостиной. Чувствовала запах сгоревшего папиного тоста в духовке. Все еще помнила, как я ходила за ним и читала фанфики. Все это надежно спрятано внутри меня. Дом мог принадлежать моим родителям, но мама и папа – это не дом. Они во мне, они оставались со мной, куда бы я ни пошла.
Машина медленно двигается по пробке. Там снаружи столько людей, все размахивают плакатами и выкрикивают имя Дэриена. На плакатах написано «Я люблю Дэриена», на других «Я хочу вабба-вабба с тобой». Мне это напоминает толпу в шоу «Доброе утро, Америка».
Я поднимаю Франко так, чтобы он тоже видел всех этих сумасшедших.
– Так твой возлюбленный встретит тебя на дорожке? – спрашивает Сейдж.
Я пожимаю плечами.
– Наверное.
– Наверное?
– Ну, я была немножко занята, помнишь? – Я опускаю Франко и чешу его между ушей. – Мы проехали через всю страну. Не говоря уже о профориентации в школе. А Дэриен был жутко занят рекламой. Я говорила преимущественно с его агентом Гейл.
Поддерживать отношения на расстоянии очень тяжело. Я это быстро поняла. Видео сразу набрало кучу просмотров, но реальность скоро вмешалась, и Дэриену пришлось вернуться ко всем мероприятиям после съемок, к рекламе следующего сезона «Морской гавани». Иногда я видела его с другими девочками в журналах, но знала, что это просто друзья, и подавляла в себе ревность. Старалась не слишком много об этом думать. Последний год в школе выдался довольно тяжелым: экзамены, подготовка к колледжу, подача заявок, анкеты для получения стипендии. К тому же я гуляла с Сейдж и Калли, даже сходила на одну или две вечеринки. Естественно, там не было никого из загородного клуба.
В общем, ничего страшного, что Дэриен продолжал жить своей жизнью, а я – своей. Каждый вечер мы желали друг другу спокойной ночи. И не по одному разу. А теперь окажемся на одной и той же стороне страны, в одном городе, и от этого я нервничаю. Нервничаю, потому что эта сторона личности занимает почти всю его жизнь. Не знаю, хочу ли я стать частью этого цирка. У меня впереди целая жизнь, и это только маленькая ее часть. Важная, но маленькая.
Смогу ли я удержаться на этом тонком канате? Весной я поступаю в колледж, буду изучать кино. Мой блог явно привлек внимание какого-то профессора киноакадемии, ему понравилась моя критика «Звездной россыпи», и он проголосовал за меня, несмотря на мои оценки. Скоро передо мной откроется и расцветет весь мир. Хочу ли я еще и знаменитого бойфренда впридачу?
У меня нервно дрожат коленки по мере того, как машина подъезжает к цели. Вспышки ослепляют, как фонарики в доме с привидениями. Красная дорожка кажется слишком длинным коридором. Я сглатываю.
Наконец машина останавливается.
– Ну что, мисс, вот мы и на месте, – говорит водитель.
Сейдж и Калли в ожидании смотрят на меня.
– Итак, вопрос, значит ли это, что нам нельзя больше ругать его за плохую игру? – говорит Сейдж.
– А когда я говорила, что он плохо играет?
Сейдж поднимает бровь, моя улыбка тускнеет.
– Ни слова, слышите меня? – Я тыкаю ее пальцем в лицо.
– Рот на замке, – ухмыляется она. – Только после тебя, Фанзолушка.
Я вздыхаю. Одна статья в интернете, и прозвище прилипло, очевидно, на всю жизнь. Я берусь свободной рукой за дверную ручку. Вдох, выдох. На меня смотрит весь мир. Даже Кэтрин и Хлоя, где-то там, у своих огромных телевизоров. А может быть, они сидят в своей новой квартире в Маунт-Плезант, в бездушной гостиной, и думают, кого бы еще сделать несчастным.
«Ты справишься, Элль, – говорю я себе. – Ты в одиночку сходила на косплей-бал. Красная дорожка – это ничто».
Я вызываю на свет мою внутреннюю Принцессу Амару, открываю дверь перед яростными вспышками камер. Выскальзываю, лишь чуть-чуть спотыкаясь, прижимая Франко к себе, как футбольный мяч. Словно дверь кинотеатра – это ворота. И мне нужно туда попасть. Растягиваю губы во что-то, надеюсь, похожее на улыбку, двигаясь по красной дорожке. Слава богу, я надела мои любимые «мартинсы», а не туфли на трехдюймовых каблуках, которые предлагала Сейдж. В них я бы упала лицом в ковер.
– Как тебя зовут, красотка? – спрашивает папарацци.
– Ты здесь с кем? – спрашивает другой.
– Посмотрите туда! Кажется, это победитель конкурса! – добавляет кто-то еще, показывая на высокую темноволосую девушку, идущую по красной дорожке, которая победила на «ЭкселсиКоне», и все переключаются на нее, слетаются как мотыльки на огонек.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох. О, Бэтмен, как Дэриен справляется с этим двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю?
Я плотнее прижимаю к себе Франко.
– Что там говорят о звездной болезни? – шепчу я ему. – Пойдем, может, я найду тебе хотдог в буфете, если он здесь, конечно, есть.
Калли позади меня вскрикивает и хватает Сейдж за руку.
– Боже, это же Джессика Стоун! – Она показывает в другой конец красной дорожки на прекрасную темноволосую девушку, подписывающую фанату постер «Звездной россыпи». – Боже, я ее обожаю, конечно, меньше, чем тебя.
– Да ладно, все нормально, даже если ты любишь ее больше, – отвечает Сейдж. – Мы могли бы поделиться. Эй, Элль, с ней Дэриен?
У меня в горле встает ком. Это правда Дэриен. Несколько недель назад он приезжал ко мне в школу на выпускной, ненадолго, в темных очках, но, глядя на него на другом конце красной дорожки, мне кажется, что я не видела его несколько лет. В своей естественной среде обитания он настолько другой, расслабленный, притягательный, обнимает Джессику, тепло говорит что-то на новостную камеру. Все вокруг впитывают его, хотят еще и еще. В какой-то момент я чувствую себя такой маленькой.
– Надо подойти, – говорит Сейдж, но я останавливаю ее. Она странно смотрит на меня. – Почему нет?
– Он ведь занят. Все хорошо. Я потом его найду.
– Но он здесь, – настаивает она, хмурится.
– Если она не хочет идти, не надо, – замечает Калли. – Он, похоже, действительно занят.
– Слишком занят для своей…
Я обрываю ее.
– Мы не… ну, неофициально. Не для прессы.
Сейдж вспыхивает, но быстро отвлекается.
– А это Кэлвин Что-у-него-с-лицом? – Она подхватывает Калли под руку и тянет вниз по красной дорожке.
Я сглатываю и смотрю на Франко.
– Ну что, в крайнем случае сегодня вечером со мной ты, верно, Франки?
– Уже ищешь мне замену? – спрашивает бархатистый голос сквозь шум толпы.
Я смотрю вверх.
Дэриен стоит в нескольких футах от меня, руки спрятаны в карманы. Костюм сидит на нем идеально, все под нужным углом. Он уже не такой раздутый, как прошлым летом, волосы отросли для нового сезона «Гавани». Он поднимает бровь. Меня бесит, как здорово он это делает.
У меня загораются кончики ушей.
– Ну, из него актер лучше, чем из некоторых людей.
– Вот как?
– И он идеально со мной сочетается, – говорю я, расправляя платье.
Я попросила Сейдж сшить платье в точности цвета униформы Карминдора-Дэриена. Корсет украшен медными пуговицами, подол усыпан блестками, словно я пробежала по золотой луже. На Франко сочетающийся с моим платьем голубой жилет, который с трудом застегнулся на животе. Углы губ Дэриена поползли вверх.
– Кажется, это не тот оттенок синего.
Я смотрю прямо ему в глаза.
– Не знаю, говорят, в новом фильме китель Карминдора как раз такого цвета.
Он широко улыбается. Без стеснения, без всяких секретов.
– Ты прекрасно выглядишь.
Я улыбаюсь в ответ. Почему я так боюсь с ним разговаривать здесь? Словно балансирую на канате и опасаюсь упасть.
– Ты выглядишь… Впрочем, сам знаешь, как ты выглядишь. Мне вовсе не нужно еще сильнее раздувать твое эго. Ты жутко выглядишь. Вот как ты выглядишь. Словно не спал до двух часов.
– Вообще-то до половины пятого. А знаешь, у тебя нос морщится, когда ты врешь. – Он касается собственного носа и медленно приближается.
Я потираю нос и отворачиваюсь.
– Я тоже легла около половины пятого.
У него опускаются плечи.
– Извини, что так поздно написал вчера ночью.
– Все хорошо! Да, правда. Я же знаю, ты спасал Галактику. – Я машу в направлении Джессики. Он замечает это движение и оценивающе смотрит на меня. – Я знаю, что у тебя сейчас много дел.
– Вот именно, и поэтому я хочу спросить тебя…
Репортер окрикивает его.
– Что это за девочка?
– Вы встречаетесь?
– Откуда она, Дэриен?
– Это та девушка с прошлого лета?
Подходит еще один, потом еще, а может быть, это папарацци, все они здесь похожи. ЗДаже блогера не отличить от репортера. Посты в ««Твиттере», «Инстаграме», «Тамблере», «Снэпчате» появляются быстрее, чем печатаются газеты. Чем скорее мы оборвем расползающийся слух, тем лучше.