. Нередко в полемике вам предлагают доказать, что вы — не верблюд. Не ведитесь: кто тезис заявил, тот его и обосновывает. Безотносительно того, положительный он или отрицательный. Некто сказал «бог есть» — должен доказать. Но если некто заявил, что «бога точно нет» — доказывает он, а не первый, что «точно есть».
«— Те, кто хочет носить КС, — злобные маньяки!
— Докажите ваш тезис, пожалуйста.
— Это всем ясно, иначе бы они не хотели КС!
— Вы проецируете, а тезис с квантором общности опровергается единственным контртезисом. Я так не считаю, так что ваш тезис не верен.
— Да вы же маньяк! Докажите, что это не так.
— Вы выдвинули тезис — вы и обосновывайте».
Правило пятое: отметать некорректную индукцию. Прогибиционисты часто пытаются преподнести «может быть и так» как аргумент «против». Но значение имеет лишь статистика, единичные случаи доказательством не являются. Это — не стесняться твердить на мотив «Carthago delendam esse».
«— Могут быть несчастные случаи из-за неаккуратного обращения с оружием!
— Могут. Вы считаете, что их будет больше, чем предотвращенных преступлений?»
Правило шестое: уточняйте формулировки оппонента выгодным вам образом. Часто не мешает переспросить, уточняя понимание тезиса, и аккуратно переформулировать его выгодным вам образом. При этом вовсе не надо искажать смысл — надо лишь расставить акценты: «вы сказали по сути то-то, не так ли?».
«— КС специально предназначен для убийства людей!
— Я правильно вас понял? Вы считаете, что если нечто специально предназначено для убийства людей, это надо запретить, а если не предназначено специально, то это совсем другое дело?
— Именно так!»
Вариант первый:
«— Отлично. Значит, вы согласны, что можно разрешить спортивно-охотничий пистолет Desert Eagle? Он уж точно никогда не предназначался специально для убийства людей!» Тут зрителям хорошо показать картинку — что, по словам оппонента, носить можно. Desert Eagle на картинке, правда, не впечатляет, так что лучше заготовить более наглядное фото— скажем, охотничьего револьвера Smith&Wesson 500 Magnum® Hunter или охотничьего пистолета Maadi-Griffin 50 BMG.
Вариант второй:
«— Отлично. Значит, дробовики и карабины, которые сейчас продаются, это нормально, а КС — нет. Хотя смертность при попадании из КС — около 20%, а если попасть из дробовика 12-го калибра — то под 90%, и большинство выживших остаются инвалидами. Где логика? Вам важнее формальный, причем выдуманный вами критерий, или эффективность именно в плане “остановить преступника”?».
Правило седьмое: указывайте на некомпетентность. Это легко — большинство хоплофобов понятия не имеют, о чем говорят. Если удастся вывести на «нажать на курок», то над вашим оппонентом будет ржать пол-интернета. Мол, в некоторых моделях придется специально просверлить дырочку и тыкать туда спичкой :-) Также полезно задать вопросы вида «объясните, что такое останавливающее действие и почему оно так важно для самообороны».
Разумеется, речь идет не только об оружейной тематике: скажем, чисто формально-логические ошибки у прогибициониста будут всенепременно. Не стесняйтесь тыкнуть пальцем.
«— Возрастет количество убийств из КС!
— Ну так цель — чтобы убивали меньше вообще, а не именно из КС».
Правило восьмое: не забывайте про социум в целом. Замечено, что прогибиционисты принципиально игнорируют то, что КС у некоторых способствует улучшению ситуации в целом, а не только для владельцев КС. Указывайте на это обстоятельство.
«— Большинство все равно не будет использовать КС, и на них-то и будут нападать! Вряд ли девушка или старик будут покупать КС.
— Во-первых, некоторые — будут. Во-вторых, вероятность, что на помощи придет прохожий, куда больше, если у него будет эффективный в этой ситуации КС, чем если его не будет».
Примечание: любой запрет требует обоснования. Поэтому, даже если право на ношение КС ничего не изменит, смысла в запрете нет — можно разрешить. Таким образом, именно сторонники запрета должны обосновывать, почему этот самый запрет необходим.
Приложения
1. Обвинительный уклон
Развернутое мнение практика, юриста, в прошлом следователя прокуратуры и ныне адвоката, о деле Иванниковой, самообороне, а также о мотивах действий следствия, прокуратуры и судов, о причинах этого и возможных вариантах.
Взято здесь, из обсуждения дела Иванниковой на оружейном портале guns.ru (в незначительном сокращении). © ed-lawer
Публикуется как иллюстрация к тезису «надо менять законодательство и правоприменение по делам, связанным с самообороной».
Полностью согласен, что только по имеющейся по делу «доказухе» — доказательственной базе — была чистейшая «необходимая оборона». Только оговорюсь, что данные предварительные выводы делаю исключительно на основании уже опубликованной по данному уголовному делу «фактуре».
Предположения части форумчан о «продажности» как стороны обвинения (прокурорского следствия и собственно прокурора), так и суда, даже учитывая очень вероятную неправосудность приговора, скорее всего, неверны. Фактор влияния «влиятельной» армянской диаспоры здесь хотя однозначно сработал, но только не в денежном, а совсем в другом плане. Об этом ниже.
ИМХО — здесь задействованы и сработали совсем другие факторы.
Причина «обвинительного уклона» на следствии и в суде, ИМХО, кроется совсем в другом. А именно в новом «либеральном» и «демократическом» уголовном законодательстве и той практикой его реального использования, которая сложилась с подачи «устиновской» Генпрокуратуры.
Поясню подробнее, как получилось так, что новые более «демократичные» и более «правозащитные» уголовно-процессуальные нормы, нежели нормы «совкового» УПК, фактически наоборот стали реально работать «против» интересов того самого гражданина, которого они изначально были призваны защитить в большей степени, чем «старые».
По «старому», «недемократичному» УПК, уголовное дело по своей инициативе при поступлении к нему сведений, содержащих признаки какого-либо преступления, мог возбудить без всяких для себя особо негативных последствий любой дознаватель, следователь (как милиции так и прокуратуры, так и КГБ (ФСБ). Также уголовное дело могло возбудить любое должностное лицо, относящееся к органам дознания (дознаватель, оперативник уголовного розыска и многие руководители других милицейских служб).
Реально, учитывая, что большинство должностных лиц органов дознания (МВД) не имело юридического образования и, соответственно, не могло юридически правильно квалифицировать чьи либо действия, на практике возбуждение уголовных дел должностными лицами органов дознания, т. е. операми и начальниками милицейских служб, никак не приветствовалось.
Наоборот, надзирающей «конторой» (прокуратурой) подобные инициативы всячески пресекались и даже наказывались. И вполне справедливо. Поскольку в данном случае некомпетентность и непрофессионализм в юридических основах 90% милицейских служб (где работают изначально не юристы) влекли бы за собой массу необоснованных с правовой точки зрения возбуждений уголовных дел. И соответственно, ухудшение статистики преступлений. (На каждое возбуждённое уголовное дело лицом, его возбудившим, выставляются статистические карточки ф.1, регистрируемые в ИЦ УВД).
Но право милицейских дознавателей, следователей милиции и следователей прокуратуры (следователи КГБ/ФСБ — отдельная «песня») на принятие САМОСТОЯТЕЛЬНОГО решения о возбуждении уголовного дела являлось неоспоримым и было закреплено в УПК. И конкретное должностное лицо, необоснованно возбудившее уголовное дело, несло за это ПЕРСОНАЛЬНУЮ ответственность. Прокурор за необоснованно возбуждённое кем-либо из дознавателей/следователей уголовное дело ПЕРСОНАЛЬНО ответственности не нёс. Напротив — сам наказывал должностных лиц, имеющих право на возбуждение уголовного дела, в случае необоснованного возбуждения ими уголовного дела.
Но как наказывал? По «старым» временам такое наказание было весьма условным, а фактически «никаким», то есть несерьёзным. Прокурором писалось представление на «милицейских» должностных лиц, допустивших подобный проступок, и в худшем случае им за это грозило в принципе «нестрашное» дисциплинарное наказание. Типа замечание или выговор. Прокурорских «следопутов» или помощников прокурор аналогичным образом «наказывал» сам. Но это далеко не всегда и в очень редких случаях.
Почему? Да по очень простой причине.
После какого-либо происшествия в немалом количестве случаев НИКТО, будь ты хоть «семи пядей во лбу», не может безошибочно и «сходу» определить, есть ли в чьих то действиях состав преступления или его нет. «Прошлым» УПК (ст. 109) и нынешним (ст. 145) предусмотрены так называемые «проверочные действия». На это даётся всего три дня и в «исключительных» случаях — десять дней.
Однако, в массе случаев, подобных тому, что случился с Иванниковой, в рамках обычных проверочных действий просто ПРАКТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО в такие КОРОТКИЕ СРОКИ, без производства именно СЛЕДСТВЕННЫХ действий (допросов, выемок, обысков, экспертиз и проч.) собрать весь НЕОБХОДИМЫЙ объём исходных данных, который бы позволил юридически правильно квалифицировать по УК те или иные события. В правоохранительной системе все это всегда прекрасно понимали. И поэтому всегда спокойно относились к собственно факту возбуждения уголовного дела. Все отлично понимали, что во многих случаях, не возбудив уголовного дела и не проведя полноценного расследования по делу, в рамках одних только «проверочных действий» в ситуации просто невозможно разобраться. И что сам собственно факт возбуждения уголовного дела и расследования по нему не означает автоматического привлечения кого-то к уголовной ответственности, осуждения и «посадки». Не было предусмотрено совершенно никакой ответственности дознавателя/следователя и тем более прокурора за прекращение ранее ими же возбуждённого уголовного дела. Сам лично прекратил не один десяток мною же ранее возбуждённых уголовных дел. И делал это вполне спокойно, не ожидая для себя каких-либо негативных последствий. Также в отдельных случаях приходилось «выпускать» из-под стражи ранее арестованных мной лиц и также не нёс по закону никакой ответственности за то, что на первоначальном этапе расследования мне пришлось данное лицо арестовывать.