рное, литр. — У вас и так этого, кхм, добра, как дерьма за баней.
— Объясню, как прибудет повозка. Мне нужен живоглот, Йон. Очень нужен.
Генерал Болгат выбранился.
— Ты в своем праве.
Брат Архей кивнул, подвигал водянистыми пустыми глазами, глянул на разбитую голову монстра, затем на меня, нашел взглядом остатки мешка. Изумленно вскинул жидкие брови:
— Он убил. Забил мешком с камнями. Вон мешок.
— Он, он! — вдруг отмерз коротышка. — Ларта… Он же чокнутый, псих! Он же что… он же меня убить хотел! Ударил больно, а потом и говорит: какой смертью, мол, хочешь умереть — выбирай! — Вскочив, он начал тыкать в меня пальцем. — Я к вам пока бежал, так чуть не описался! Говорю вам — он ужасный маньяк! Бродит по Сумрачью почти без штанов, в одной рубахе, никого не боится! Накидал в мешок камней, чуть кого увидит — сразу кидается, и мешком его, и мешком! Пока не убьет — не утихнет!
Кровь бросилась мне в лицо. Я зарычал. Негодяй! Я же тебя сегодня спас!
— Видите, видите? Моя правда! — проскулил недомерок, прикрыв морду руками. — Ох, Спящий, он меня укокошит! Помогите! Он же безумец!
Меня словно кипятком окатили. Эмоции Джорека одержали верх и над разумом Тихи Громова и над расчетливым желанием Лиса сохранить проводника в Яму. Я кинулся на подлого лжеца. Джорек убивает таких одним ударом, и правильно делает, что убивает! Мне живо заслонили дорогу копьем, а сзади хорошенько наподдали чем-то твердым, так, что я, охнув, упал на четвереньки.
— Рр-ра-а-ум-м-м! — Я вскочил и увидел перед самым кончиком носа сверкающее острие протазана. Джорек мысленно отметил название оружия, надо же.
— Не суетись, а то маленько подколем, — говорил Болгат, на лице генерала было выражение заинтересованности. — Так брат Архей правду сказал? Ты убил живоглота? Кхм… мешком с камнями?
Коротышка взвизгнул — истерично, как женщина:
— А я повторю: он опасный маньяк! Не надо его ко мне подпускать!
— Замолкни, Рикет. С тобой будет говорить ковен Измавера. И Кеми Орнела. Я тебе не завидую. Покажешь безопасные пути к Сегретто, Проныра!
— Ой… Я так обожаю нашу Орнелу! Ее никто так не обожает, как я обожаю! Это женщина-праздник! Все покажу, все ходы-выходы покажу лично, а если выходов не будет — сам продолблю, ручками своими прокопаю, носом разворочу! А Орнела — женщина-праздник!
— Замолкни, Проныра.
— Вы ей так и передайте: Рикет сказал — «женщина-праздник»!
— Замолкни, грязный вор, или я отшибу тебе почки! Ты! — Генерал наставил на меня палец, который напоминал обрубок круглой деревяшки. — Отвечать коротко, не сметь лгать! Ты убил живоглота?
Я покосился на недомерка. Значит, Рикет. Вор. Ну, что ж, ясно теперь, у кого кошелек.
— Отвечу. Но сначала пусть шмакодявка вернет мои деньги. Он меня обокрал.
Болгат набычился, затем лицо его разгладилось, в глазах появилась усмешка.
— Вот как. Проныра в своем репертуаре. Верни ему деньги, тля!
Рикет сжался, изобразил на лице святую невинность.
— Деньги? Какие деньги, я ничего… Можно ли узнать, какие именно деньги имелись в виду? Сумма, номиналы монет, все такое прочее? Я немного разбираюсь в деньгах, я люблю деньги, иногда они сами липнут к рукам, но не в этот раз! Дорогие мои, любимые, я не взял у этого долбеня ни гроша, ни грошика, ни единой завалящей монетки!
По знаку Болгата на землю спустился один из солдат, вознамерился облапить коротышку, но Рикет вдруг заверещал и отпрыгнул.
— Я сам! Сам! Ваша взяла, жадюги! А я детишкам хотел… котикам бездомным… молочка купить щеночкам… Вот! Берите! Забирайте последнее, жестокие, без меры жестокие люди!
Кошель Йорика, добытый из кармана пыльных грязных штанов, плюхнулся мне под ноги. Я подобрал его и отвесил благодарственный поклон генералу.
— Тьфу, — сплюнул маленький вор. — Весь мир… помешался на этом… злате!
— Рот свой закрой, — рыкнул Болгат. — Так, рыжий, твоя очередь. Убил, значит, мешком…
— Я не большой мастак драться. Да, убил. Мешком много раз хрястнул. Ну и что?
Среди солдат послышалось недоверчивое хмыканье. Болгат скорчил такую мину, словно пятые сутки не может оправиться.
— Кхм… Стылая бездна! Что это за тварь, ты, вообще, знаешь?
— Нет. — Я громко чихнул. Кажется, мой гигант подхватил простуду или что-то подобное — ощущение озноба, появившееся минуты три назад, не проходило. Регенерация, ау? Регенерация-я-я? — Ну, тварь сказала, что намерена меня сожрать. Меня это не устроило. А что, это редкий зверь под охраной короны?
Кто-то расхохотался, а вот выражение лица Болгата мне не понравилось. Он был скор на расправу, этот генерал.
— Крэнк… Я словчил… — Я решил не расписывать в подробностях военную хитрость. — Набросил ему на голову плащ, он упал — головой на булыжники. А так как весит он немало, то — расшибся и сознание утратил. И вот тогда я его… мешком… Он был неподвижен, когда я его убивал, я имею в виду.
Генерал скосоротился, он, похоже, так улыбался:
— Слыхал, Джентро?
Вояка справа от Болгата усмехнулся в усы:
— И так бывает, Йон, оторви и выбрось! Живоглот-то, конечно, быстрый гад, да только прожорливый и безмозглый. Оторви и выбрось, брюхом думает! Соображалки никакой. Не, могло быть, ежели этот рыжий ловкач, да и подфартило, может, ему. Ну и не хиляк он, конечно, сам видишь.
Тупой живоглот, тупой, прямо как среднестатистический американец. А вот насчет фарта я не уверен — все сам, своими ручками сделал: придумал, станцевал, набросил и заколотил. А вообще… не предполагал, что, оказавшись в теле огромного детины, я буду временами ощущать себя карликом в стране великанов.
Болгат подъехал ко мне, развернул лошадь боком и слегка наклонил голову. Глаза у него были налитые, но взгляд живой, с прищуром. Из панциря торчала даже не шея, а настоящий чурбак для рубки мяса. Вечный доспех. Работа Прежних. Прошибить почти невозможно. Очень дорогая вещь. Мысли Джорека отдались в голове дальним эхом. Значит, не только лампочки делают и продают эти подземные уродцы…
Генерал кашлянул, сплюнул мне под ноги.
— Ну и кто… кхм… кто ты такой? Морда кирпичом, уши острые… бастард эльфа или еще чего похуже?
Я подумал, что Болгат не поверит мне при любом раскладе. Стараясь держаться прямо, хоть и нелегко мне было, я сказал:
— Кто? Да обычный бродяга, которому на родине не нашлось места. Шел через владения барона Урхолио, да только не понравился его солдатам. Пришлось бежать.
Болгат наклонил голову, глядя на меня сквозь глаза-щелки.
— Кхм. Джентро, ну-ка, глянь на мандрука, осмотри. Ты знаешь, что.
Джентро снова спрыгнул с коня, подошел ко мне вразвалку. Взял и закатал рукава моей рубахи. Ощупал запястья. Распустил завязки рубахи, глянул за ворот. Я не сопротивлялся. Ясно, ищет следы кандалов и блатные татуировки. Первичный, так сказать, осмотр. Болгат — прямо как матерый опер-чистильщик. Наверняка с ворами и прочим отребьем разбирается строго.
— Чистый.
сказал:
— Чистый, да не совсем. Мне бы в гостиницу да поесть. Порубать, говорю, трошки. А потом, погостив в вашей чудесной стране, я отправлюсь дальше. Путь мой лежит в Рендум. Там… родственники.
Генерал пошевелил густыми бровями. Он явно ощущал, что дело со мной нечисто, но не мог сообразить, что именно.
— Кхм… Кхм… А сам-то ты откуда родом?
— Из Рендума, аккурат в Верморе проживал.
— Вот как? Что-то не слыхал я, чтобы в Рендуме было много эльфов.
— Несколько семей завалялось.
— Кхм. Разве что несколько. Давно там не бывал. А говоришь на восточном аквилоне с акцентом…
Черт, засыпался!
— Давно оставил я родные края… Отправился в путешествие, что длилось десять лет. Да вот, возвращаюсь… Не нажил добра, только немного денег, которые пытался присвоить этот… мелкий… смесь крысы и дохлого cheburatora!
Рикет благоразумно отступил.
— Кхм… Как же звучит твое имя, приятель? Ну-ка, капни на ухо!
— Кларенс. — Чуть не сказал — «клиренс», значения слова, впрочем, Болгат все равно бы не понял.
— Кларенс. Странное для Рендума имя… Впрочем, у эльфийских бастардов свои обычаи. Но я готов поверить тебе, человече. Ты странствовал десять лет и мог не слышать про катаклизм и местное Сумрачье.
— Так и есть. А еще у меня amnezia, голову, говорю, прихватывает — после удара вражеской дубиной.
— Кхм, кхм… Рыжий… Не видел, чтобы в Рендуме обретались рыжеволосые…
— Это мой природный цвет!
— Маэт! Почему мне кажется, рыжий, что я тебя где-то видел?
Крэнк, да оттуда, что Джорек натворил дел в Кустоле и Корналии!
Мой озноб усилился. То ли от голода, то ли от волнения. А может, от всего сразу. Ох, расколет меня Болгат, как пить дать — расколет. А против топора палача не поможет никакая регенерация.
— А зачем же ты пустился в странствия, рыжий Кларенс?
Да черт его знает, идиот потому что.
— Я искал жизни, отличной от той, что вели мои родственники — купцы. Хотелось приключений.
— Ну и как, нашел?
— Только синяки и шишки. Да еще… меня в одном месте женить пытались…
Болгат запрокинул голову и расхохотался, да так, что лошади тревожно заржали.
— А вот теперь я готов поверить тебе, приятель! — И не ясно было по его речи, правду он говорит или насмешничает. — Женить, хо-хо-хо! С этого и надо было начинать. Значит, драпанул от женитьбы с голым задом и полупустыми карманами. А с Пронырой как сошелся? Или он тоже… искатель приключений?
Я кратко поведал о том, как выручил коротышку. Рикет не перечил, прятал глаза, смотрел то в землю, то на брата Архея, который с каким-то странным, одеревенелым видом пялился то на дохлого монстра, то на меня сквозь свою драгоценность. Судя по всему, брат Архей имел дело с оккультными силами, говоря проще — был магом.
Когда я закончил рассказ, в глотке Болгата родился недобрый смешок.
— И вновь я готов тебе поверить, — сказал он, одарив Рикета взглядом, который был красноречивей плевка. — Ну, ты, отродье смердящей Ямы и вонючего детоубийцы Сегретто! Если бы ты не был нужен ковену и Орнеле, я бы велел затоптать тебя лошадьми.