— Мой папа всегда говорил: убийцу тянет на место преступления снова и снова, и вот — пожалуйста, он и пришел!
Убийца? Я застыл, губы мгновенно пересохли. Меня раскрыли. Прости-прощай, Джорек, вздернут на первом же суку!
— Стрига, свет! — рявкнул Болгат. — Держать его на мушке, но не стрелять, иначе прибью! — Он наградил плюхой рябого солдата: дескать, не жми на спуск без приказа, мелочь!
Надо мной навис каплевидный фонарь, желтое пятно света упало под ноги. Я рефлекторно вскинул руку к лицу.
— Руку! Убрал руку!
Я убрал. Не время разыгрывать из себя крутого.
Архей вперился в меня, пальцы с остроконечными ногтями подрагивают, словно хочет вцепиться в горло. Болгат свесился с седла, внимательно посмотрел.
— Похож.
— Похож, — вкрадчиво, тонко, как кошка, сказал-пропел Архей. — Приметы совпадают. Теперь все ясно… Кронгайм не остановился… Что ж… Это будет малым подарком Кеми Орнеле. Убил ее младшего брата, до нее не добрался, но решил попытать счастья снова? Нагло, Йон, а?
— Нагло, — пророкотал генерал, глядя на меня с прищуром товарища Сталина. Усы бы ему еще для комплекта.
— А я и говорю! — пропищал коротышка. — Он безумец! Убийца-безумец! А может, Кронгайм ему денег пару мешков предложил?
Я ошеломленно встряхнул головой. Попал. Вот так попал!
— Ну? — пророкотал Болгат, он навис надо мной как черная замковая башня. Массивный конь всхрапнул, роя копытом землю.
Я взял минуту на размышление. Хуже уже не будет, верно? Или — будет? А что именно будет? Если правильно понимаю, меня пообещали в виде малого подарка Кеми Орнеле, принцессе, которую я уже пытался убить по заданию Кронгайма, ее брата, скрывающегося в Рендуме — но, как видно, неудачно. С подачи Рикета все решили, что я предпринял второй заход. Хорошо. Стало быть — немедленная казнь откладывается. Меня привезут в Кустол, для дальнейших, так сказать, разбирательств. И еще — младшего брата Орнелы я все-таки убил. На мне убийство двух очень благородных особ. Причем сегодняшнюю особу, уж простите, прикончил Тиха Громов.
— Что ж молчишь, а? — пророкотал Болгат.
Молчу, потому как нечего мне сказать. Куда ни кинь — всюду клин. И так и так пропадать.
Я развел руками, в немом изумлении покачал головой.
Что ж, лучше сказать правду и с удобствами прокатиться в столицу Корналии. Может быть, там удастся что-то доказать магам? Пускай залезут мне в голову и убедятся, что от Джорека там — только закодированные воспоминания. Возможно, маги помогут мне снять проклятие креал-вэй-марраггота? Сбросить с шеи ярмо, это, пожалуй, самое важное, чего я хотел. Если же проклятие снять не удастся — тогда я попрошу запереть меня в самый глубокий подвал… или убить. Потому что быть куклой, которая совершает убийства по велению неведомых кукловодов, я не желаю.
Что ж, наберем воздуха в грудь, и…
— Я Джорек.
Болгат хлопнул кулаком о раскрытую ладонь.
— В стылую бездну… — пророкотал он. — В стылую бездну…
26
«Двигайся вдоль границы Корналии к Рендуму, затем садись на корабль и отплывай в Вермор. Торопись, мой старый друг! Пожалуйста, торопись! Торопись, ибо время пришло! В корчме Азартота тебя будет ждать мое послание. И не вступай в границы Корналии, если тебе дорога твоя жизнь… Не вступай, Джорек! Ты меня слышишь? Не вступай!»
Женский голос — злой и встревоженный — ворвался в мою бедную голову огненным вихрем.
Поздно, дорогая. Уже вступил. Как в коровью лепеху — и даже хуже. Болтаюсь по шею в этом самом и выбраться пока не могу. Может, ты бросишь мне веревку?
«Торопись, мой старый друг, ибо время пришло… Торопись!..»
— Вот такая штука… — проронил генерал, смерив меня взглядом. — Убил сына, а потом и государя, отца, стало быть… м-да… Случайность? Не думаю! — Он пожевал губами. — Что ж, ладушки… поедешь в Кустол, кхм, кхм. А там с тобой поговорят… нужные мастера. Кеми Орнела будет рада.
Струйка глейва как бобовый стебелек оплела мою ногу, закрутилась вокруг колена и распалась молочными прядями.
Затухающий женский голос еще дважды повторил: «Торопись!», после чего затих.
— Сначала с ним поговорят в ковене Измавера, — напомнил Архей мягко. — Поговорит лично мастер-маг Ормазар. После такого… другие мастера уговоров не понадобятся.
Болгат рыкнул.
— Как решит Орнела.
— Разумеется, Йон. Будет так, как решит Орнела.
Кто же она такая, эта Орнела? С чем ее едят? Ох, не нравится мне это… Да и голос Архея звучит фальшиво. Ох, не отдадут меня Орнеле чародеи, нет, не отдадут! Заберут… для опытов. Вернут Орнеле по кусочкам, или — что куда хуже — в виде идиота. Буду развлекать толпу в качестве кретина-шута. Черт, черт, надо обязательно убедить их в том, что я — не Джорек никакой, а так, имитация, фикция, внутри другой человек, вертит марионеткой, так сказать.
А если у магов нет способов влезть мне в башку? Чертовщина… это ведь даже в моем, Тихи Громова, мире способен провернуть любой гипнотизер. Влезет, пороется, даст руководящие указания…
Нет, сейчас я ничего пояснять, разумеется, не буду. С комфортом доеду до Кустола. Ну а там напрягу все свое красноречие и постараюсь выбраться сухим из этой мутной воды с привкусом гнили.
— Я Джорек, — повторил я. — А зачем я пришел в Корналию — расскажу только Ормазару. У меня для него… послание!
Болгат выбранился. Архей уставился на меня, сузив глаза.
— Послание?
— Да! Послание — самой высокой секретности!
— От кого?
— Я могу сказать это только Ормазару.
Им не понравилось то, что я сказал, однако ни уговоров, ни угроз не последовало. Мне поверили. И это было хорошо. Я обратился к высочайшей — наряду с принцессой Орнелой — инстанции.
— А я? — встрял Рикет. — Будут мне послабления? Ведь без меня бы ни в жизнь не догадались, я помог!
— Будут, — кивнул Болгат. — Я похлопочу, чтобы тебя не казнили на Судном Дереве медленной смертью. Отрубят голову в Кустоле, если откажешься показать нам безопасный путь в Яму. Радуйся, прощелыга.
Коротышка увял.
— Я, конечно, покажу. Ларта!.. Расклады я понимаю, и наша милая принцесса понимает. Я соглашусь, да, можете не сомневаться! Потому что кто сомневается — тот ничего не добивается! А вот я добился уже многого! Посмотрите на меня — я популярная особа! За мной вся армия Кустола охотится…
Джорек внутри меня встрепенулся. Знает путь в Яму! Проведет к Сегретто! Нужно найти способ сбежать от магов, прихватив с собой коротышку, и…
Рикет продолжал разоряться и ерничать, пока Болгат не приложил палец к губам:
— Цыть!
Рикет осекся. Ходить с отбитыми почками ему, видимо, не слишком хотелось.
Время застыло в ожидании. В тягучем, вязком ожидании повозки.
Наконец на дороге, в той стороне, откуда прибыли всадники, послышался скрип. Кто-то из солдат тихонько вскрикнул, подал коня назад. Массивная Вако направила скакуна в брешь, проехала с десяток шагов и развернулась:
— Едут!
Она вскинула руку, и мне почудилось, что ее грудь (а у таких дам грудь всегда огромна) сейчас пробьет кованый цельный доспех.
— Ох, — увял Рикет. — Прибыли по наши жалкие душонки…
Вскоре из тумана выдвинулось странное сооружение: приземистая подвода на шести массивных колесах. Влекли ее четыре тяжеловоза с мохнатыми ногами. На подводе высилась клетка в высоту человеческого роста, примерно до середины обитая широкими полосами вороненого железа, в которых зияли многочисленные дыры. В моем мире что-то подобное называлось «гуляй-городом». Из таких укрепленных телег составляли настоящие бронепоезда средневековья. А тут всего одна клетка… Сидим внутри, отбиваемся от врага и демонстрируем ему кукиши сквозь прутья. Да только если враги размером с убитую мною тварь — недолго в таком бронепоезде просидишь, вскроет его, как банку шпрот. Впрочем, у живоглота нет когтей… но у кое-кого из Сумрачья — есть, лично видел.
На каждом верхнем углу клетки по три фонаря в глухих железных коробах, открыто лишь маленькое продольное оконце; белые лучи веером падают примерно в двух метрах от клетки, заключая ее в сияющий шатер. Угу, это чтобы ярко освещать… только поле боя.
Болгат нашел взглядом Рикета:
— Твой личный экипаж, Проныра. Не сбежишь, да и тебя не сцапают.
Маленький вор метнул насмешливый поклон. Его руки заметно дрожали.
— Со всем почтением и разумением. Готов споспешествовать своему заключению в экипаж и поездке в Кустол и в дальнейшем обязуюсь… сотрудничать…
— Хорошая выдалась ночка, брат Архей, — сказал Болгат задумчиво. — Нам попались сразу две такие птицы…
— И один убитый кабан, — снова вмешался воренок, тыча пальцем в тушу монстра.
Генерал двинул коня на Рикета, высвободил ногу из стремени и пнул коротышку в грудь носком сапога.
— Не сметь… плохо… о государе!
Рикет скорчился в пыли, кашляя и задыхаясь.
Крутой, однако, начальничек!
Я невольно отступил, когда Болгат проезжал мимо.
На тяжеловозах были попоны, от шейного сгиба до самого хвоста, свисали ниже брюха, прикрывали и грудь; на головах кожаные шлемы с прорезями для глаз и рта. У одного из коней на попоне ряд длинных царапин, словно огромная кошка решила поточить коготки — прорвана красная стеганая ткань, вылезла серая набивка. Пожалуй, в такой завязнут… когти живоглота.
Вот только нет у живоглота когтей.
Меня вдруг прошиб холодный пот. Тьма сомкнулась за спиной, там, в глубине, у неведомых тварей были огромные яростные когти и влажные кожистые крылья. И глаза цвета молока. Глаза, которые раньше принадлежали людям. В основном людям.
Я глухо зарычал, попятился еще, и тут же меня хлопнули лезвием копья по спине.
— Тпру-у-у!
Болгат привстал в седле, стукнул себя по нагруднику:
— Вы, уроды, почему так долго? Ближе давай, у нас скорбный груз… И два подарка. Епрт… Сперва разверни, Торке! Дай Спящий затащить этого живоглота.