Это был человеческий указательный палец. Он был разорван на третьем суставе. Он было тонким и изящным, а кожа гладкой и безупречной - палец молодой аристократки, не испорченный ни трудом, ни заботой.
Техути издала пронзительный вопль отчаяния и отпрянула к стене комнаты, в ужасе глядя на ужасный объект, когда поняла, что это такое.
- Аттерик начал расчленять мою дорогую Серрену. Неужели для него нет ничего слишком непристойного? Она повернулась и выбежала из комнаты, а мы с Гуротасом в ужасе смотрели ей вслед.
Наконец я нарушил молчание. ‘Ты должен пойти за ней, - сказал я Гуротасу. ‘Пусть она сама этого не понимает, но сейчас ты ей нужен, как никогда. Пойди за ней. Дай ей утешение. Я буду ждать тебя здесь. Он кивнул в знак согласия и поспешно вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.
Через несколько мгновений, когда мой разум оправился от ужасного шока, я снова подошел к столу. Я наклонился над ним, чтобы более внимательно и бесстрастно рассмотреть разрозненный палец. Я не видел причин сомневаться в том, что это был палец молодой женщины, вероятно, аристократического происхождения. Я никогда не рассматривал руки Серрены тщательно, но этот палец, похоже, принадлежал ей, вот только ... в нем было что-то неуместное. Я некоторое время ломал над этим голову, прежде чем вспомнил тихое шипение выходящего газа, когда я вынул пробку из стеклянного флакона. Я наклонился поближе к отрезанному пальцу и принюхался. Несмотря на легкую глазурь соли, которая была применена в качестве консерванта, от нее исходил безошибочно узнаваемый запах гниения.
Я был так поглощен загадкой, что не слышал, как Гуротас вернулся через открытую дверь, и совершенно не замечал его присутствия, пока он тихо не заговорил У меня за спиной.
- Божественная плоть не гниет, - сказал он.
Я резко обернулся и в ужасе уставился на него. ‘Что ты сказал?- Глупо спросил я.
‘Я думаю, ты меня хорошо расслышал, старина.- Он сочувственно кивнул мне.
‘Да. - Да, я слышал, - смущенно согласился я. ‘Но что ты имел в виду, говоря ... что ты сказал?’
- Божественная плоть не гниет, - повторил он и тут же добавил: - этот палец никак не может принадлежать Серрене.- Он кивнул на жалкие останки, лежавшие на столе. - Потому что Серрена божественна.’
‘Ты знал! - Воскликнул я, и он кивнул в третий раз. ‘Откуда ты знаешь?- Я настаивал.
‘Мне тоже приснился сон, - объяснил Гуротас. - Богиня Артемида пришла ко мне в том сне и рассказала, как была зачата Серрена.- Он замолчал, и вид у него был такой подавленный, каким я его еще никогда не видел. - Артемида сказала мне: твоя жена носит ребенка твоего сердца, но не ребенка твоих чресел.’
‘Ты рассказал об этом Техути?- Спросил я, и он покачал головой.
- Нет, я никогда этого не сделаю. Это может разрушить наше доверие друг к другу и наше счастье. Вот почему я вернулся к тебе. Я хочу, чтобы ты рассказал ей, почему ты знаешь, что это просто еще один отвратительный выверт Аттерика. Я хочу, чтобы ты сохранил наше доверие друг к другу, мое и Tехути.- Он взял меня за руку и слегка пожал ее. ‘Ты сделаешь это для меня, для нас?’
- Ну конечно! Я заверил его и вышел в залитый солнцем сад, где, как я знал, найду Техути. Она сидела у пруда с рыбой, который был одним из ее любимых мест. Она посмотрела на меня, когда я склонился над ней. Выражение ее лица было опустошенным.
‘Что же мне делать, Таита? Я не могу отдать тебя и моего племянника Рамзеса в лапы этого чудовища, и все же я не могу позволить ему расчленить мою единственную дочь.’
‘Тебе не нужно принимать ни одно из этих двух фатальных решений.- Я сел рядом с ней, обнял ее за плечи и прижал к себе. - Видишь ли, моя дорогая Техути, божественная плоть никогда не разлагается.’
- Она покачала головой. ‘Я не понимаю.’
- Этот палец гниет, несмотря на соль, в которую его засыпали. Это не божественная плоть, поэтому она не принадлежит Серрене. Аттерик отнял его у какой-то другой несчастной молодой женщины.’
Она пристально посмотрела на меня, и ее плечи распрямились с новой силой и решимостью. ‘Ты прав, Таита. Я почувствовал его запах, когда ты открыл флакон. Но я мало думала об этом. Но теперь, когда ты объяснил это, это дает положительное доказательство.’
‘Да, но мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы Аттерик догадался, что мы не поддались на его уловку.’
‘Конечно, нет!- она согласилась. - А как же мой муж? Обещай мне, что никогда не скажешь Гуротасу, кто на самом деле отец Серрены.’
‘Твой муж - прекрасный человек и великий царь, но я сомневаюсь, что он может отличить Бога от козла. Он никогда не заподозрит, что можно забеременеть во сне. Более того, он безоговорочно доверяет тебе, - заверил я ее. Я - бойкий и беглый лжец, когда меня к этому принуждают.
Я колебался, прежде чем принять решение, стоит ли мне сообщать Рамзесу о моем твердом намерении тайно проникнуть в Египет, чтобы добраться до Серрены и оказать ей поддержку, даже если я не смогу добиться ее освобождения из гнусного плена. Наконец я отправился в его покои в цитадели и, обыскав их, чтобы убедиться, что мы совершенно одни, выпалил это. В конце концов я приказал ему не говорить ни слова о моем плане ни одной живой душе.
Рамзес молча выслушал меня, а когда я кончил говорить, печально покачал головой.
‘Я тоже принял точно такое же решение. Но я не собирался говорить даже тебе, - признался он.
‘Значит ли это, что ты идешь со мной?- Я сделал вид, что растерялся, хотя именно это и было моим намерением.
- Какой легкомысленный вопрос, Тата.- Он коротко обнял меня. - Когда мы отправляемся?’
‘Чем скорее, тем быстрее! - Возразил я.
Я выпустил свою обычную тройку голубей к Венегу в его винную лавку в Луксоре, чтобы предупредить его о нашем скором прибытии в Луксор. Затем мы с Рамзесом пошли попрощаться с королем Гуротасом и королевой Техути. Оба они очень обрадовались, услышав о наших планах отправиться на помощь к Серрене. Техути дала мне необыкновенный и ценный подарок для своей дочери, если и когда мы сможем связаться с ней. Я пообещал охранять его ценой собственной жизни и передать Серрене при первой же возможности.
Потом мы с Рамзесом отплыли на "Мемноне". Во время путешествия на юг мы репетировали роли, о которых договорились. Я превратился в неуклюжего простодушного шута, а Рамзес стал моим неопрятным сторожем. Он подвел меня к концу пастушьего посоха. Моя речь была искажена, а походка спотыкающейся и неуравновешенной. Мы купили наши костюмы у двух нищих у ворот Порт-Гитиона. Один из моих слуг вел переговоры о покупке, так что они не были связаны с нами. Однако они были действительно оборванными, грязными и зловонными. К счастью, нам не пришлось надевать их, пока мы не увидели египетское побережье.
Мы на Мемноне парили на горизонте, пока не наступила ночь, а затем снова побежали в темноте на юг, пока не смогли разглядеть очертания земли. Когда это случилось, мы спустили на воду маленькую фелюгу, которую несли как палубный груз на борту "Мемнона". Наконец мы попрощались с экипажем и они отправились обратно на спартанский остров Лакедемон, а мы вдвоем, одетые в лохмотья, поплыли на фелюге в Вади Тумилат, одно из самых незначительных устьев могучей реки Нил.
Когда рассвело, мы были уже в четырех или пяти лигах вверх по реке, всего лишь одно из десятков небольших судов, которые толпились в египетских водах. Однако течение реки было против нас, и поэтому прошло еще много утомительных дней, прежде чем мы достигли золотого города Луксора. К этому времени наша взъерошенная и небритая внешность была уже вполне подлинной, а не просто выдуманной, так что, когда Рамзес повел меня с моим посохом, кивнув головой, закатив глаза и шаркая ногами, в винную лавку Венега, этот достойный не узнал ни одного из нас и попытался прогнать обратно тем же путем, каким мы пришли. Когда нам наконец удалось убедить его в нашей истинной сущности, Венег сначала удивился, а потом обрадовался. Мы просидели почти всю первую ночь, обсуждая возможное и вероятное местонахождение принцессы Серрены и пробуя товары винной лавки, что было заслугой хорошего вкуса нашего хозяина. В то же время я воспользовался возможностью спрятать под грудой кувшинов в погребе под винной лавкой подарок, который я привез от царицы Техути, чтобы при первой же возможности вручить его ее дочери Серрене.
Рассмотрев все другие варианты, мы в конце концов пришли к выводу, что Серрена, скорее всего, была гостьей ужасного Дуга. В последний раз ее видели в его компании, когда она шествовала по улицам Луксора. Конечно, всегда существовала вероятность, что Аттерик и его приспешники хотели, чтобы мы поверили именно в это , в то время как они держали ее где-то еще в одной из многочисленных тюрем, возникших с тех пор, как Аттерик взошел на трон фараона. Однако велика была вероятность, что Аттерик благоволил Вратам мучений и скорби для своих самых знаменитых гостей, хотя бы из-за привлекательности этого имени. Я был единственным из нашей компании, кому посчастливилось войти в эти целебные помещения. Таким образом, мне было поручено составить карту внутренних интерьеров по памяти.
Зрение у меня тоже очень острое. Всегда при хорошем освещении я могу без труда распознать черты лица любого человека на расстоянии до лиги, которое человек может пройти за час. Таким образом, мне было поручено следить за домом Дуга в течение дня с окружающих вершин холмов. По правде говоря, именно эту задачу я и выбрал для себя. Я страстно желал хотя бы мельком увидеть божественную женщину, которую я так нежно любил, хотя бы для того, чтобы укрепить свою решимость вырвать ее из когтей этих мерзких тварей, Аттерика и Дуга.
Через своих друзей Венег смог снабдить меня стадом из дюжины или около того грязных черных овец. Каждое утро, размахивая пастушьим посохом, я гнал этих животных на холмы, возвышавшиеся над дорогой между Луксором и тюрьмой. С этого наблюдательного пункта я проводил большую часть дневного времени, наблюдая за своими овцами и, тайком, за всем движением, которое проходило по дороге. Вскоре я заметил, что почти все пассажиры, доставленные в тюрьму, ехали в один конец. Они никогда не возвращались из Врат мучений и горя. В этом отношении я мог считать себя чрезвычайно удачливым исключением.