- Будьте добры, отпустите меня, мадам! - Я ее отговаривал. ‘Должен предупредить вас, что я поражен и проказой, и черной оспой.’
- Обоими? Какой же ты жадный, Тата! Но я не привередничаю. От тебя я возьму любую из тех, что ты можешь оставить.- Она зазвенела своим чарующим смехом. - Стой спокойно, чтобы я могла тебя поцеловать.’
- Серрена!- Воскликнул я. ‘Как тебе удалось так внезапно набрать вес?’
‘Только несколько платьев, которые прислала мне мама, они были упакованы вокруг моей талии. Я научилась этому трюку у тебя. Но я должна тебя похвалить - я просто обожаю твою прическу.’
Мы втроем проскользнули через задние ворота крепости с самой дальней от города стороны, затем под прикрытием леса сделали круг и подошли к Луксору совсем с другой стороны. Задолго до того, как мы увидели городские стены, мы услышали воинственную музыку: барабаны, флейты и трубы эхом отдавались из долины. Затем, когда мы смогли посмотреть вниз с окружающих холмов, первое, что привлекло наше внимание, был флот транспортных и военных кораблей, стоявших на якоре в реке Нил. Их было несколько сотен, слишком много, чтобы сосчитать. Они были пришвартованы так близко друг к другу, что большая река казалась твердой почвой.
Хотя их паруса были свернуты, все мачты и снасти были увешаны флагами всевозможных форм, размеров и цветов. Сотни небольших гребных лодок пересекали узкие полосы открытой воды между ними. Они были нагромождены бочками и багажом, который они перевозили на большие суда. Мое сердце забилось быстрее, и кровь в нем воспламенилась от этого воинственного зрелища.
Большинство людей смотрят на меня как на мудреца и философа, человека благородного духа и по существу мягкого и всепрощающего характера. Однако под маской скрывается мстительный воин и безжалостный человек действия. В этот миг ненависть, которую я питал к фараону, была так сильна, что, казалось, обжигала мне душу.
Когда мы посмотрели вниз на город, стоявший между нами и берегом реки, мы увидели, что в его стенах волнение и военные приготовления были такими же интенсивными, как и на самой реке. Каждая башня и башенка, каждая крыша и стены самого города были украшены флагами.
За городскими стенами все дороги и тропинки были плотно забиты машинами. Там были колесницы, повозки и тележки, запряженные людьми, лошадьми, волами и даже козами. Вся эта толпа приближалась к Луксору. Мы втроем начали спускаться через густой лес, покрывавший склон холма; исчезая в нем, пока не наткнулись на одну из дорожек, ведущих к Задним воротам города. Один за другим мы покидали завесу растительности, поправляя свою нелепую одежду, словно прислушиваясь к зову природы среди кустов, и присоединялись к колонне, спускавшейся в Луксор. Никто не обратил на нас ни малейшего внимания, и никто не расспрашивал нас, когда мы подошли к городским воротам. Мы были пронесены через них толпами.
Улицы города были еще более плотно забиты людьми, чем проселочные дороги. Единственными, кто мог двигаться с какой-либо целью, были эскадроны и взводы тяжеловооруженных солдат, маршировавших бесконечными рядами к докам, чтобы сесть на свои транспорты. Сержанты с хлыстами шли впереди, проклиная толпу и набрасываясь на тех, кто преграждал им путь.
Как только они проезжали мимо, улицы снова закрывались, так что нам оставалось только брести, прижавшись плечом к плечу и животом к спине. Конечно, и Рамзес, и я хорошо знали расположение города; когда-то он был домом для нас обоих. Нам удалось нырнуть с главных улиц в переулки и подземные туннели между зданиями и под ними. Некоторые из этих проходов были настолько узкими и темными, что нам приходилось двигаться гуськом, втягивая животы и поворачиваясь боком в наиболее стесненных местах. Мы высоко держали горящие свечи, чтобы разглядеть дорогу впереди. Мы приготовились к тому, что покосившиеся здания над нами вот-вот рухнут, а вокруг нас под обломками валялись раздавленные трупы сотен несчастных, убитых частыми обвалами.
Туннели, по которым мы шли, без всякого предупреждения вели в пещеры и камеры различных размеров и высот. Все эти комнаты были заполнены торговцами, которые были заняты тем, что продавали или покупали любую из бесчисленных предлагаемых вещей.
Среди самых необычных товаров, которые я заметил, были бутылки с мочой богини Хатхор. Я предложил один из них в подарок принцессе, так как они были очень разумно оценены. Однако она отказалась, сославшись на то, что вполне способна создать свою собственную.
Один из продавцов, существо с сильно накрашенным лицом и неопределенного пола, обратился ко мне с приветствием: "Привет, дорогой мальчик, как насчет того, чтобы немного поиграть и поболтать, или, если ты предпочитаешь, пикник?’
- Боюсь, для меня еще слишком рано. Я еще не переварил свой завтрак. У меня будет икота, - вежливо отказался я.
Он, она или оно подозрительно уставились на меня, а затем бросили мне вызов: "Ты напоминаешь мне знаменитого господина Таиту, провидца и мудреца. За исключением того, что ты старше и гораздо уродливее.’
- Сомневаюсь, что ты когда-нибудь встречался с Таитой, - ответил я с вызовом.
- О да, это так.- Он помахал указательным пальцем у меня под носом. ‘Я хорошо его знал.’
- Тогда расскажи мне о нем что-нибудь такое, чего больше никто не знает.’
- У него был столб удовольствия, который был длиннее хобота слона и толще, чем член кита. Но теперь он мертв.’
- Нет, ты имеешь в виду его брата-близнеца. Настоящий господин Таита был левшой. Это единственный способ отличить их друг от друга, - объяснил я.
Он выглядел озадаченным и ковырял в носу. Затем он покачал головой и пробормотал, - что тут странного! Я даже не подозревал, что у господина Таиты есть близнец.- Он побрел прочь, продолжая ковырять в носу. Рамзес и Серрена приподняли свои парики, свисавшие на глаза, и уставились на меня.
- Жаль, что я не могу лгать с таким серьезным лицом, - задумчиво сказал Рамзес.
‘Как зовут твоего брата-близнеца? Если он моложе и красивее тебя, я бы хотела с ним познакомиться, - серьезно спросила Серрена, и Рамзес ущипнул ее за ягодицу, так что она пискнула.
Мы с Рамзесом продолжали пробираться по подземному лабиринту к поверхности. Наконец мы поднялись по заброшенной канализации и оказались в углу плаца за грудой древних обломков, скрывавших отхожее место под открытым небом, популярное у обоих полов. Когда мы появились среди них, многие посетители были поглощены своим делом. Мы почти не обращали друг на друга внимания, но все продолжали невозмутимо заниматься своими делами.
В тот памятный день плац был самой оживленной и многолюдной частью города. Мы не смогли бы пробиться в амфитеатр, если бы пошли обычным путем. Как и было условлено ранее, мы нашли Венега и четверых его головорезов, ожидающих нас у выхода из неофициальной уборной. Они собрали нас троих, образовав защитный кокон, чтобы защитить нас от толпы, и мы пробирались вверх по каменным ярусам, пока не достигли выступа возле вершины, откуда открывался великолепный вид на стадион. Он был набит почти плечом к плечу с тем, что казалось всем населением Луксора.
Только центр стадиона был пуст. Он был огорожен веревкой и защищен от поглощения людскими массами охранниками, стоявшими плечом к плечу лицом наружу с обнаженными клинками. Под нашим насестом возвышался деревянный подиум для салюта. Однако на данный момент он тоже был пуст. Перед трибуной стояла сцена, на которой оркестр из пятидесяти человек исполнял страстные маршевые мелодии и патриотические напевы.
Шум неуклонно нарастал, пока с последним звоном тарелок оркестр не умолк, а барабанщик майор не повернулся лицом к публике с высоко поднятыми руками. Постепенно шум стих.
Затем в наступившей тишине на эстраду вышла высокая фигура. Это была фигурка из чистого золота. С головы до ног она была покрыта сверкающим металлом. Золотой шлем и лицевая пластина, золотая кираса, золотые поножи и сандалии. Солнечный свет играл на нем, ослепляя глаза. Это была искусная демонстрация мастерства.
Затем оркестр снова разразился громким гимном. Я узнал в нем эпос, созданный Аттериком во славу Его самого, которому он дал скромное название "Непобедимый". Это был сигнал для полка Королевской гвардии выйти на поле боя. Они вышли тысячами, стуча мечами по щитам и распевая хором гимн.:
- Десять тысяч убитых на поле боя.,
Но Непобедимый продолжает жить!
Проходит десять тысяч лет,
Но все же Непобедимый упорствует!’
Слушая бессмысленные и нелепые утверждения хора, я чувствовал, как моя ярость и ненависть вновь вспыхивают к чудовищу, которое теперь правит Египтом. Его безумие было усилено хитростью и проницательностью, с которыми он его заквасил. Я взглянул на Серрену, которая сидела рядом со мной. Она мгновенно почувствовала на себе мой взгляд. Она ответила на мой невысказанный комментарий, не отрывая глаз от Золотой фигуры.
‘Ты прав, Таита. Аттерик безумен, но умен. Он убивает свою собственную аристократию, великое множество людей, которых его отец, Фараон Тамос, обучил до совершенства, армию, которая победила гиксосов и изгнала их из этой земли Египта, потому что они люди его отца. Это потому, что их верность покоится с отцом в его гробнице. С точки зрения Аттерика, все они - вчерашние люди. Такие люди, как ты и Рамзес. Он знает, что все вы презираете его, поэтому он хочет, чтобы Вы были уничтожены и заменены такими людьми, как Панмаси, которые поклоняются ему.’
Теперь она повернула голову, впервые посмотрела на меня и улыбнулась. ‘Конечно, ты знаешь, что Панмаси, который захватил меня в плен, теперь генерал в новой армии Аттерика? На самом деле он командует Королевской гвардией - полком, который вы видите там.- Она указала подбородком; она была слишком осторожна, чтобы воспользоваться указательным пальцем и таким образом привлечь к себе внимание. - Это Панмаси, стоящий позади фараона на обзорной трибуне.’