Они встретились в баре вестибюля, Авнер закурил сигарету и заказал себе ледяное пиво «Маккаби»:
— Итак, что же произошло такого срочного, что вы не могли дождаться конца совещания?
— Две вещи, — тихо проговорил молодой человек. — Первая, что операция «Навуходоносор» действительно существует и, возможно, ведутся приготовления к её началу...
— А вторая? — поинтересовался Авнер, даже не подняв носа от своего бокала.
— Надо прогуляться. Вы должны удостовериться в этом лично и тотчас же.
— Прогуляться? И куда же?
— Как только закончите пиво, следуйте за мной. Это недалеко.
— Что вы знаете об операции «Навуходоносор»?
— Немногое. То, что я знаю, всего лишь результат подслушивания в различных кругах. Прежде всего в тюрьмах. Кроме того, производятся платежи через некоторые банки Среднего Востока, такие как «Банк Ливана» и банки Саудовской Аравии, причём речь идёт об очень больших суммах.
— Платежи? В каком направлении?
— Швейцарские счета. Нассау. Мы расследуем, чтобы определить, кому они предназначаются. Также работаем в кругах сицилийской и русской мафии. Нам не приходится особо напрягаться.
Тем временем Авнер допил своё пиво и последовал за собеседником, а бармен занялся обслуживанием пары американских клиентов, которые ещё не проявили желания удалиться. В последнее время туризм в Иерусалиме сильно пошёл на убыль.
Они прошли по пустынной улице до большой арки — остатков разрушенной ещё в давние времена Крепости Антония.
— Что, по твоему мнению, они покупают на эти деньги?
— Оружие, электронные приборы прослушивания, ракетные системы, бактериологическое и химическое оружие... трудно сказать.
— Сомневаюсь, — возразил Авнер. — Этот вид закупок производится в нашем регионе государствами через их министров. У палестинских властей нет ни гроша, а террористы ХАМАСа уже финансируются иранцами и ливийцами. К тому же пластиковую взрывчатку сейчас можно запросто купить на любой площади. Ты не запамятовал чего-нибудь?
— Бывшие советские военные склады тоже распродают всё за гроши.
— Так оно и есть, — подтвердил Авнер, подняв воротник пальто. Теперь они оказались в центре большого подземного перехода, и можно было видеть слабый ореол света, просачивающегося из одной стены между двумя солдатами, вооружёнными автоматами «узи».
— Мы почти пришли, — сказал младший лейтенант. — Вот тут.
Авнер последовал за ним в некоторое подобие туннеля, проделанного сначала в крепостной стене, а затем высеченного в скале. Слышались доносящиеся изнутри голоса, а проход был освещён несколькими неоновыми лампочками, закреплёнными на боковых стенах.
— Что это? — спросил Авнер.
Они уже дошли до конца проходимого участка и увидели группку людей в шахтёрских касках и с оборудованием для раскопок: среди них Авнер узнал археолога Игеля Аллона, бывшего члена кабинета министров во времена правительства Шимона Переса.
Младший лейтенант Феррарио представил его:
— Инженер Натаниэль Коэн из Гражданского дорожно-мостового управления.
— Очень приятно, — произнёс Авнер, пожимая испачканную пылью руку. Затем бросил взгляд на туннель, частично засыпанный завалом.
— И всё-таки что это? — повторил он.
Аллон указал ему на несколько керамических черепков и осветил настенное изображение, в котором угадывалась краткая буквенная надпись.
— Какой-то туннель времён иудейских царей. И похоже на то, что он ведёт к Храму.
Глава 4
Уильям Блейк задремал на пару часов, пытаясь немного отдохнуть перед посадкой, и его разбудил голос динамика внутренней системы оповещения, пожелавший всем счастливого Рождества и попросивший пристегнуть ремни безопасности. Когда он открыл глаза, то заметил, что все окошки самолёта были занавешены и отсутствовал Гордон, который, должно быть, находился в кабине пилота.
— Где мы? — спросил он Салливэна.
— Почти что в месте назначения, доктор Блейк, — был ему ответ. Равнозначный тому, как если бы вообще не последовало никакого ответа. Но Блейк подумал, что они должны находиться где-то к западу от Луксора, если доверять более подробным описаниям примет окружающей местности, которые его спутники сообщили в первые часы полёта.
У Салливэна и Гордона имелось с собой несколько фотографий, сделанных внутри подземелья, но по ним было трудно составить себе общее представление из-за ограниченных углов, под которыми были сделаны снимки. Можно было только с уверенностью сказать, что в момент обнаружения захоронение пребывало в том же состоянии, в котором оно было во время погребения усопшего, покоившегося в нём теперь.
Прошло ещё несколько минут, и Блейк ощутил, что колёса самолёта покатились по земле, а двигатели включились на торможение. Когда воздушный корабль почти остановился, пилот открыл боковую дверь, чтобы выпустить пассажиров. Переступив через порог выхода, Блейк глубоко вдохнул сухой, напоенный ароматами воздух пустыни. Затем осмотрелся вокруг, чтобы определить, где же он находится.
Самолёт сел на полосу из утрамбованной земли, довольно гладкую и прямую, чтобы обеспечить мягкое приземление. Полоса проходила по дну долины, окружённой справа и слева двумя горными хребтами. Склоны холмов были изрезаны множеством небольших параллельных лощин, сливающихся в русло высохшей реки, которое, извиваясь, спускалось вниз и тянулось сбоку от посадочной полосы, совершенно сухое, но местами обрамленное хилой растительностью из колючих кустарников дрока и тамариска.
Шофёр подогнал «универсал» к трапу самолёта, забрал пассажиров с багажом и отбыл, в то время как «фалькон» вырулил в сторону от посадочной полосы в направлении небольшого холма, у подножия которого в этот момент раскрылись створки ангара.
Они ехали с полчаса, поднимаясь по высохшему руслу, пока не увидели кучку вагончиков: это был жилой лагерь «Уоррен майнинг корпорейшн». С одной стороны располагался электрический генератор, приводимый от бензинового двигателя, с другой — большая чёрная палатка типа бедуинской, предназначенная, по всей вероятности, для общих трапез и собраний.
Прямо за лагерем, на косогоре, стояла цистерна на колёсах, а от неё ответвлялись трубопроводы, снабжавшие водой различные вагончики. Один из них по размеру был определённо больше других, исходя из чего Блейк решил, что это, возможно, место проживания либо начальника лагеря, либо начальника участка.
На прямоугольной площадке, очерченной выложенными в рядки камнями, были выстроены в ряд средства механизации компании: гусеничная буровая установка, самосвал, три арендованных полноприводных внедорожника, грузовик и три трёхколёсных вездехода с небольшим кузовом сзади.
На расстоянии метров двухсот от лагеря виднелось небольшое строение временного типа, сбоку от которого стоял мешок, набитый белым порошком, которым также была усеяна земля вокруг. Это был, надо полагать, туалет, с мешком негашёной извести, предназначенной для присыпки за неимением сливного бачка. Блейк немедленно решил, что не станет пользоваться им, а будет удаляться с этой целью в пустыню: нет ничего отвратительнее общего отхожего места в лагерях.
С правой стороны почти нависающая над основной долиной гора принимала форму сидящего льва или сфинкса. Почва имела характер геологической породы под названием хаммада, каменистой пустыни, характерной для всего Ближнего Востока и всей Северной Африки: убитая смесь земли с песком, покрытая щебнем из кремня и известняка. Но заходящее солнце украсило этот пейзаж из меловых балок и чёрных булыжников, залив его розоватым сиянием и заставив сверкать подобно серебряным монетам, иссохшие фрукты на кустиках, смахивающих на фантастическую лунную растительность.
Свод небес в центре был окрашен в синий кобальтовый цвет, и огромная бледная луна в этот момент поднималась со стороны, противоположной заходящему солнцу, паря над вершинами пустынных и молчаливых гор, почти катясь по их неровным очертаниям.
Автомобиль остановился перед главным вагончиком, человек, одетый в форменную куртку колониальных войск цвета хаки, подошёл поприветствовать их.
— Меня зовут Алан Мэддокс, — представился он. — Добро пожаловать в Рас-Удаш, доктор Блейк. Надеюсь, путешествие было приятным.
— Доброго здоровья, мистер Мэддокс, — отозвался Блейк. — Путешествие было неплохим, и я менее разочарован, чем ожидал.
Мэддокс оказался мужчиной лет шестидесяти, крепким, с кустистыми чёрными бровями, седыми усами и бородой. Он был одет в серые хлопчатобумажные брюки и пару армейских ботинок, а на голове у него красовалась шляпа австралийского лесника.
— Это ваше жилище, — пояснил он новоприбывшему, указывая на серый вагончик слева. — Надо полагать, вам хочется принять душ, а горячая вода здесь всегда в вашем распоряжении. Ужин будет подан в моём вагончике через полчаса. Надеюсь, вы окажете нам честь быть за столом вместе со всеми.
— Можете рассчитывать на это, мистер Мэддокс, я испытываю некоторый голод. Мне никогда не удаётся поесть в самолётах. Даже на таких шикарных, как ваш «фалькон». Увидимся через полчаса.
Салливэн и Гордон также удалились в свои вагончики, расположенные на другой стороне, справа от главного.
Блейк переступил порог своего нового жилища, в котором стоял запах влажной пыли: кто-то прошёлся влажной тряпкой по полу, весьма небрежно протёр унитаз и зеркало над умывальником.
Учёный стал под струи душа и, пока они стекали по нему, не мог не вспомнить, как он принимал душ в последний раз, скорчившись на плитках пола подобно псу, обхватив раздираемый болями живот.
Уильям вытерся полотенцем, тщательно причесался, расставив в порядке предметы туалета, а в это время по телевизору шёл показ новостей о волнениях в районе Иерусалима и Хеврона и террористическом акте смертника, собравшем печальную жатву из пятнадцати погибших израильских учеников начальной школы. Это давало серьёзный повод для беспокойства: он не мог припомнить, чтобы ситуация на Ближнем Востоке была столь серьёзной и сложной.