Когда он закончил очистку, то сразу отдал себе отчёт в том, что камнерез должен был быть тем же самым, который высек остальные надписи в погребении, тем же самым писцом, который составил папирус Брестеда.
Египтолог принялся читать, а Сара следила за его реакцией по мере того, как его глаза пробегали по строчкам надписи сверху вниз. Когда он окончил, то приблизился к ней: на лице у него читалось недоумение, почти растерянность, как будто этот текст вверг его ум в полное смятение. Сара положила ему руку на плечо и пристально посмотрела прямо в глаза:
— В чём дело, Уилл, что гласит эта надпись?
Блейк покачал головой:
— Не могу сказать ничего определённого... Если верно то, что я думаю, то это будет такое огромное событие...
— Так о чём идёт речь? Скажи же мне, о чём идёт речь?!
Рабочие обратили внимание на возбуждённый тон девушки и повернулись к ней, перестав перелопачивать обломки. Блейк знаком попросил её прекратить упорствовать. Он только промолвил:
— Сделай пару фотографий, пока я буду копировать текст. Я должен обрести полную уверенность... должен убедиться... Всё не так просто. Никто не застрахован от ошибок... Мы поговорим об этом позже. Теперь же помоги мне.
Сара не стала упорствовать, взяла фотоаппарат и сделала несколько фотографий надписи, в то время как Блейк, сидя на полу, с большим тщанием копировал текст на листок для набросков, закреплённый на деревянной дощечке.
Рабочие тем временем почти освободили деревянную панель от мусора, и теперь внизу восточной стенки мавзолея были видны перемычка и два косяка, которые обрамляли проём, расположенный несколько ниже уровня деревянной панели.
— Очистите панель полностью и сгребите остатки завала к саркофагу, — распорядился Блейк. — Ещё пара часов, и вы справитесь с этим. Если закончите к вечеру, то гарантирую вам хорошее вознаграждение со стороны мистера Мэддокса.
Рабочие согласно кивнули головами, и Блейк начал копаться в том месте, где он раньше натолкнулся на скелеты. Там были голые кости четверых взрослых, весьма возможно, мужского пола. Вокруг учёный обнаружил следы битума и серы, веществ, с помощью которых были сожжены тела. Египтолог сложил кости в ящик и поставил его в угол подземелья. Когда он покончил с этим, то сделал знак Саре выбираться на поверхность. Оба встали в бадью и поднялись наверх с помощью лебёдки.
— Как идут дела? — поинтересовался Салливэн.
— Хорошо, — сообщил Блейк. — Если всё будет продвигаться так, как оно и должно, то завал будет убран ещё до вечера. Увидимся немного позже, Салливэн. Продолжайте, а мы ненадолго отлучимся.
— Прекрасно, — воодушевился Салливэн и вновь опустил бадью в подземелье. — Но не уходите слишком далеко и не забывайте о расщелинах, змеях и скорпионах.
— Не беспокойся, Салливэн, — заверила его Сара, — я позабочусь о нём.
Блейк отпил из термоса немного холодной воды и затем двинулся к возвышенности, которая вздымалась к востоку на небольшом расстоянии от площадки. Солнце опустилось очень низко над горизонтом и удлиняло тени в направлении подножия холма до неправдоподобной длины.
Блейк вышагивал так стремительно, как будто спешил не опоздать на назначенную в условленном месте встречу.
— Куда мы так спешим? — запротестовала Сара.
— Потому что я хочу подняться туда до захода солнца, а это вопрос всего нескольких минут.
— Ничего не понимаю, — запыхавшись, твердила Сара, стараясь не отставать от него. — Что мы там потеряли? И что такого необычного ты прочёл в этой надписи?
— Я уже сказал тебе, — отмахнулся от неё Блейк, — у меня нет уверенности. Иероглифы могут быть истолкованы по-разному. Мне требуется найти подтверждения, другие элементы, прежде чем прийти к окончательному заключению. И прежде всего я должен вскрыть эту усыпальницу...
Теперь они поднимались по склону, задыхаясь, в то время как свет ослабевал почти с каждым шагом, а небо у них над головой приобретало всё более глубокий оттенок синего цвета.
Наконец они взобрались на вершину, и Блейк обернулся назад, чтобы обозреть равнину, где в полном одиночестве расположилась машина Салливэна и его приспособления.
— Что ты ищешь? — не унималась Сара.
— Ты ничего не видишь? — спросил Блейк, внимательно оглядывая землю внизу.
— Нет, — упрямо покачала головой Сара. — Ничего, кроме джипа Салливэна, нашей машины и оборудования.
— Увеличь обзор, — посоветовал ей Блейк с загадочным выражением лица. — Действительно ничего не видишь?
Взгляд Сары бродил по пустынной равнине.
— Нет, только камни.
— Верно, — подтвердил Блейк, — камни. Но если ты посмотришь получше, то увидишь линии, образующие нечто вроде периметра. А захоронение находится более или менее в центре этого прямоугольника...
Сара начала рассматривать равнину более внимательно и, хотя солнце уже почти полностью спряталось за горизонтом, заметила четыре камня по углам большого прямоугольника и линии между ними, почти чётко очерчивающие наружные границы геометрической фигуры.
В этот момент ночная хищная птица покинула своё гнездо на отдалённом пике впадины Митцпе и взмыла в центр неба, чтобы стать полноправной властительницей ночи.
— Ты знал об этих знаках на земле? — полюбопытствовала Сара.
— Здесь повсюду знаки: на земле, на скалах. Есть наскальные изображения, выложенные рядами камни, язык, остававшийся немым до этого момента. Я зарисовал большое количество их в те минуты, которые оставались свободными от раскопок... Теперь пробил час вернуть им значение... Скажи, у тебя есть Библия в твоём вагончике?
— Библия?
— Ну да.
— Я не очень религиозна, Уилл. Боюсь, что никакой Библии нет... Но возможно, она есть у Поллэка: хоть он и старая свинья, но святоша, если я правильно поняла.
— Попроси её у него, она мне нужна. Я потом всё объясню. А теперь пошли, спустимся и посмотрим, как продвигается работа...
Они подошли к Салливэну, который в этот момент опорожнял бадью.
— Похоже на то, что рабочие заканчивают свою работу, — с видимым удовлетворением отчитался он, — бадья наполовину пуста.
— Я спущусь, — деловито произнёс Блейк.
Он спустился с помощью лебёдки и удостоверился, что завал теперь почти полностью убран: рабочие очищали панель вениками. Их бороды и лица были белыми от невидимой пыли, которая плавала в неподвижном воздухе.
— Когда закончите, — распорядился он, — отключите вытяжное устройство, но не снимайте ткань с лица: в воздухе слишком много пыли.
Египтолог поднялся в бадье на поверхность и сел в машину вместе с Сарой, пока Салливэн укладывал инструмент и прицеплял трос к плите, чтобы уложить её на вход в подземелье.
Сара гнала вездеход по дороге, освещённой последними лучами заката, а Блейк тем временем просматривал листы, на которые он скопировал надпись, высеченную на саркофаге.
— Ты всё-таки не хочешь сказать мне, что же высечено на этом камне? — внезапно выпалила девушка.
— Сара, это не вопрос того, сказать или не сказать. Видишь ли, язык иероглифов является системой, в которой большая часть знаков имеет целый ряд значений в зависимости от положения, которое они занимают во фразе или общем контексте...
— Врёшь. Я видела, что ты смутился... не мог скрыть этого от меня. Это значит, что твой ум уловил значение. Да или нет?
— Да... — нехотя выдавил из себя Блейк. — Но этого ещё недостаточно, чтобы сделать заключение: дай мне ещё сегодняшнюю ночь и завтрашний день. Я обещаю, что ты первая узнаешь это.
Вездеход мчался теперь по южному берегу высохшего русла реки и начал спускаться в само неровное русло, загромождённое гигантскими камнями. Вдали поблескивали огоньки лагеря. Вскоре будут звать на ужин.
Как только они прибыли на стоянку, Блейк выбрался из машины.
— Ты и этой ночью собираешься путешествовать? — поинтересовался он, повернувшись к Саре.
— Не знаю, зависит от того...
— Найди мне, пожалуйста, ту Библию.
— Сделаю всё возможное и невозможное, если это необходимо.
Она улыбнулась ему, закинула рюкзак за спину и ушла к своему вагончику. Блейк, напротив, уселся на валун и закурил сигарету. Сколько времени минуло с той морозной ночи в Чикаго? Ему казалось — вечность, а на самом деле немногим более двух недель. Кто знает, что подумала Джуди, больше не видя его, не разговаривая с ним по телефону... Ему нравилась мысль о своём внезапном исчезновении из её жизни. Она, конечно же, ожидала, что он позвонит ей, пришлёт какое-нибудь сообщение, станет выискивать предлоги, чтобы хоть одним глазком взглянуть на неё.
А Сара? Насколько Блейк мог предположить, она исчезнет, как только выполнит своё задание, а ему придётся вновь погрязнуть в трудностях жизни на дне, куда он стремительно падал, если только его вообще не уберут с дороги... Но даже если это и будет так, то по меньшей мере он пережил наиболее напряжённый период своей жизни и, возможно, жизни других людей, которые промелькнули на земле, не оставив по себе следа, как будто никогда не существовали. Ещё до вечера следующего дня учёный должен столкнуться лицом к лицу с самой большой загадкой в истории человечества, он был уверен в этом, и в первый раз увидеть лик фараона пустыни.
Он ещё немного помедлил, наслаждаясь дневным теплом, исходившим от скал, затем поднялся и направился в своё жилище.
Как только он захлопнул дверь, то сразу включил радиоприёмник, стоявший на прикроватной тумбочке, увеличил громкость и отправился под душ. Был час последних известий, и приёмник поймал кипрское вещание на английском языке. Голос диктора был возбуждённым, той — окрашен осознанием надвигающейся угрозы событий чрезвычайной важности: речь шла о сильной концентрации иранских войск на южной иракской границе, несколько севернее от Кувейта и островов Шатт-эль-Араб. Диктор добавил, что генерал Таксун запросил у Организации Объединённых Наций, а также у американского правительства разрешения мобилизовать по меньшей мере часть своей армии на защиту границ, находящихся в опасности, причём американское правительство дало положительный ответ. Это было выражение той симпатии, которой Таксун пользовался в некоторых кругах Госдепартамента.