— Проклятие, делайте то, что я вам говорю. Речь идёт о чрезвычайном событии.
Девушка в приёмной с мгновение смущённо помолчала, затем встрепенулась:
— Хорошо. Прошу вас минутку подождать.
Несколько секунд в трубке раздавался перезвон ожидания, потом отозвался мужской голос:
— Отдел хроники.
— Послушайте: через пять минут посыльный экспресс-почты «Федекс» передаст вам пакет из серого картона, адресованный вашей редакции. В нём находится видеокассета. Немедленно просмотрите её: это вопрос жизни или смерти для тысяч людей. Повторяю: это вопрос жизни или смерти для тысяч людей. Я не шучу.
— Но что...
Хуссейни повесил трубку и вернулся к своему автомобилю на стоянке. Он запустил двигатель и направился к зданию «Чикаго трибьюн». Когда до него оставалось с четверть мили, Хуссейни остановился под предлогом неисправности, поскольку парковка в этой зоне была запрещена.
Он провозился с домкратом и запасным колесом до тех пор, пока не увидел, как перед готическим зданием «Чикаго трибьюн» остановился фургончик «Федерал экспресс» и из него выскочил посыльный с серым пакетом. Хуссейни достал из бардачка мощный бинокль и направил его на вход. Навстречу посыльному быстро вышел мужчина с седыми волосами, подписал квитанцию о получении и, вскрыв пакет лихорадочными движениями, извлёк из него видеокассету.
Хуссейни уложил на место домкрат и запасное колесо как раз в тот момент, когда позади него остановилась полицейская машина.
— Вас не нужно отбуксировать? — вежливо поинтересовался полицейский, высунувшись из окна.
— Нет, спасибо, инспектор: всего-навсего прокол в покрышке. Я уже справился. Благодарю вас.
Он сел в машину и как можно скорее вернулся домой, чтобы дождаться вечерних новостей по телевизору.
Тёмный и мрачный вечер надвигался на улицы огромного города словно ангел смерти.
Алан Мэддокс выбрался из подземелья и присоединился к Гордону, укрывшемуся под пологом, который Салливэн натянул над землёй от крыши джипа.
— Спускайтесь вниз, Гордон. Спускайтесь вниз и посмотрите. Это невероятное зрелище; за всю свою жизнь мне не довелось испытать такого потрясения. Там, внутри... внутри человек, который покоится в могиле три тысячи лет. Однако же от его маски исходит непреодолимая жизненная энергия, непокорённая сила. Я уставился на его грудь, стянутую полотняными бинтами, и на мгновение мне показалось, что она поднимается от дыхания.
Гордон вперился в него взглядом в замешательстве: Мэддокс был просто неузнаваем. Его лицо было покрыто пылью и потом, рубашка промокла, а глазницы глубоко запали, будто от перенесённого огромного напряжения. Гордон ничего не сказал и осторожно сошёл вниз по ступенькам лестницы.
Немного позже на поверхности появился Блейк в сопровождении Сары. Он бросил взгляд на солнце, которое начало клониться к закату, затем повернулся к Мэддоксу.
— Мы закончили работу.
Мэддокс мельком взглянул на часы:
— Быстро же пролетело время. Мы провели в подземелье часы, а как будто прошло всего несколько минут.
— Именно.
Из отверстия выбрался Гордон.
— Ну и как? — с нескрываемым любопытством спросил Мэддокс.
— Ошеломляюще. Просто ошеломляюще!
— Что вы ещё планируете предпринять? — осведомился Мэддокс.
— На сегодня — больше ничего, — устало пробормотал Блейк. — Если хотите, можно вернуться в лагерь. Я немного задержусь, чтобы проконтролировать, как саркофаг загерметизируют полиэтиленовой плёнкой. Открытый доступ воздуха может повредить мумию.
— Хорошо, — согласился Мэддокс. — А мне необходимо как можно скорее принять душ.
Блейк вновь спустился в подземелье: крышка покоилась на прокладках-клиньях и возвышалась над краем саркофага примерно на тридцать сантиметров. Египтолог выждал, пока рабочие не накрыли его плёнкой, и остался в захоронении после того, как они поднялись на поверхность. Он взгромоздился на подкладки под домкратами и направил луч электрического фонарика внутрь саркофага. Вырезанный в дереве лик под полупрозрачной плёнкой приобрёл ещё более размытые очертания, как будто его погрузили в раствор молока.
Блейк долго рассматривал его, словно загипнотизированный этим взглядом, притягивающим как магнит. Он вздрогнул, когда голос Сары окликнул его:
— У тебя там всё в порядке?
— Да, — выдавил он из себя. — Всё в порядке.
Египтолог спустился с подкладок и направился к лестнице, но перед тем, как подняться наверх, ещё раз бросил взгляд на саркофаг, сопроводив его негромким бормотанием:
— Ты обманул всех... Почему? Почему?
Салливэн подождал, пока он выберется наверх, а затем закрыл отверстие стальным листом, присыпав его, в свою очередь, песком. Потом сел в автомобиль и уехал.
Начало темнеть.
— Поедем и мы? — предложила Сара.
— Дай мне выкурить сигарету, — попросил Блейк. — Мне надо расслабиться.
Сара уселась на валун, а Уильям Блейк закурил сигарету, прислонившись спиной к вездеходу.
— Ты получил нужное подтверждение? — осторожно поинтересовалась Сара после нескольких минут молчания.
— Полностью.
— Ты расскажешь мне о нём?
— Я же обещал тебе. — Блейк повернулся к ней: его взгляд был прозрачен, как будто глаза у него наполнились слезами.
— В чём дело?
— Я знаю, кто этот человек, захороненный в могиле.
— Мне это стало понятно, когда я увидела, как ты читаешь иероглифы, вырезанные на брюшке скарабея, с таким видом, как будто тебя поразило молнией. Неужели это привело тебя в замешательство?
— Более чем в замешательство: я испугался. Там, внутри, лежит мумия Моисея.
Сара недоверчиво покачала головой:
— Этого не может быть...
— У меня возникли кое-какие предчувствия, когда я увидел те наскальные изображения: жезл и змея[21]... человек с поднятыми руками перед пылающим огнём...
— Неопалимая Купина?
— Возможно... а затем следы высокотемпературного огня на горе. Помнишь «Книгу исхода»? Дым и вспышки огня покрывали священную гору, когда Бог диктовал свои заповеди Моисею средь громовых раскатов и призывных звуков сигнальных рожков... Сара, лагерь «Уоррен майнинг корпорейшн» разбит у подножия горы Синай! Мои подозрения удвоились, когда я обнаружил, что мы находимся в Израиле, а не в Египте. Никакого египетского сановника не похоронили бы в такой дали от берегов Нила...
— А надпись?
— Давай сядем в машину, — деловито промолвил Блейк, — я не хочу возбуждать подозрения.
Сара запустила двигатель и включила скорость. Египтолог вынул из кармана смятый листок и принялся читать:
Сын священного Нила и царевны
из правящего рода Бастет Нефрере,
царевич египетский, любимец Хоруса,
переступил порог бессмертия
вдали от Чёрных Земель[22]
и любезных его сердцу мест по берегам
Нила, когда вёл народ хабиру,
дабы осел он на границах земли аморреев,
чтобы также и в этих местах,
выжженных и удалённых, образовался народ,
послушный фараону, повелителю
Верхнего и Нижнего Египта.
Здесь да получит он дыхание жизни и
отсюда да пересечёт порог мира внеземного,
дабы достичь полей Налу и обитель на Западе.
Далее следуют ритуальные заклинания «Книги мёртвых».
— Но в надписи нет его имени. Именно поэтому ты ждал, пока откроешь его саркофаг, чтобы получить последнее подтверждение?
— Да. Но только из-за излишнего благоразумия. Уже тогда у меня было впечатляющее количество указаний на имя: надпись говорит о царевиче, сыне Нила и египетской царевны, что идеально подходит к Моисею, ведь, согласно легенде, он был спасён из вод Нила и усыновлён дочерью царя. Кроме того, этот человек скончался вдали от Египта, в выжженном и пустынном месте, в то время как вёл племя хабиру, иначе говоря, евреев, для поселения на границе страны аморреев, то есть в Палестине, и это также можно соотнести с повествованием об Исходе. С другой стороны, захоронение египетского царевича за пределами Египта не могло быть объяснено иначе.
Я проштудировал страницы Библии: кончина Моисея окутана тайной. Говорится, что он вместе с несколькими стариками взошёл на гору Нево, что на восточном берегу Иордана, и умер. В действительности никто никогда не знал, где находится его могила. Как это возможно, чтобы целый народ забыл место упокоения своего отца и основателя?
— И как ты это объяснишь?
— Перед тем как проникнуть в это захоронение, я считал, что Моисей никогда не существовал, что он был мифическим основателем, как Ромул, как Эней[23].
— А теперь?
— Теперь всё иначе: истина состоит в том, что Моисей не только действительно существовал, но и был египтянином. Возможно, он попал под влияние монотеизма Аменофиса IV, фараона-«еретика», установившего культ одного-единственного бога, Атона, но на самом деле оставался египтянином. И хотел умереть египтянином, быть похороненным в египетской могиле, по египетскому ритуалу, насколько это было возможно.
— Но я не вижу тут никакого смысла. Как можно было подготовить захоронение, подобное этому, и украсить его; высечь саркофаг и подготовить окружение, которое предотвращало бы доступ к нему, незаметно для его племени?
— Святилище под шатром — вот объяснение. Помнишь? Никто не имел доступа в это святилище, кроме него самого и его ближайших соратников и друзей: Аарона и Иешуа. Официально, потому что в этом шатре проявлялось присутствие Бога. На самом же деле потому, что он скрывал работы по подготовке к его египетскому бессмертию, его вечной обители.
— Ты хочешь сказать, что святилище прикрывало вход в его могилу?
— Я практически уверен в этом. С холма, обращённого на лагерь Рас-Удаш, видны также и камни-указатели. Я сделал обмеры: они идеально совпадают с теми, что приведены в «Книге исхода».