Спешка была такой, что предметы не были упакованы и уложены с должным тщанием, поэтому кадило упало на землю и пролежало тут до вчерашнего вечера, когда мы обнаружили и его. Следует также учитывать, что тот, кто нёс его, передвигался столь быстро, что даже не заметил, как из его ноши выпал один предмет.
— Значит ли это, что в конце туннеля может находиться сокровище Храма?
Аллон заколебался:
— Всё может быть. Конечно, нельзя исключать, что этот подземный ход ведёт к какому-то тайному помещению, но это ещё бабушка надвое сказала. Завтра мы возобновим работу. Сегодня я вынесу эту находку наружу: меня ожидает наряд военной полиции, чтобы сопроводить до подземного хранилища Национального банка.
— Эта вещь является самой драгоценной реликвией, которая когда-либо была обнаружена на земле Израиля со времён возвращения нашего народа в Палестину.
Аллон с величайшей осторожностью взял кадило и уложил его в коробочку, выложенную внутри ватой, которую он принёс под мышкой.
Они вернулись обратно ко входу в туннель под аркой Крепости Антония. Когда они выходили, Авнер увидел, как на его мобильном телефоне замигал красный сигнал: знак чрезвычайной срочности.
Он попрощался с археологом сердечным пожатием руки:
— Благодарю вас, доктор Аллон. Вы оказали мне большую честь. Прошу вас информировать меня о самых незначительных событиях, которые могут произойти в ходе вашего исследования. А теперь я должен срочно покинуть вас: меня вызывают по неотложному вопросу, надо узнать, о чём идёт речь.
— До свидания, господин Коэн, — промолвил Аллон и последовал за полицейскими, которые сопроводили его до припаркованного неподалёку бронированного автомобиля.
Авнер выслушал запись на автоответчике. Сообщение гласило: «Вызов чрезвычайной срочности в министерство обороны. Сигнал тревоги высшей степени». Судя по голосу, говорил Натаниэль Ашод, глава администрации президента.
Он взглянул на часы: было одиннадцать. Необходимо, чтобы кто-нибудь со службы заехал и забрал его. Он начал набирать номер телефона, но в этот момент рядом с ним остановился «ровер» тёмного цвета, и из него выпрыгнул Фабрицио Феррарио:
— Господни Авнер, мы сбились с ног, разыскивая вас по всему городу. Вы не проверяли, работает ли ваш телефон? Мы никак не могли выйти на связь по нему.
— Я был на тридцатиметровой глубине под скалой.
Молодой человек открыл ему дверцу, а потом сел рядом на заднее сиденье.
— Поехали, — приказал он шофёру и тут же повернулся к Авнеру: — Прошу прощения, господин Авнер?
— Ты всё прекрасно слышал, Феррарио, я был в туннеле с профессором Аллоном из Еврейского университета. А что случилось, чёрт возьми?
— Боюсь, что у нас серьёзные неприятности, господин Авнер, — вздохнул офицер. — Господин министр вам всё объяснит.
Они вошли в министерство со служебного входа, и Феррарио провёл его по лестницам, коридорам и лифтам до небольшой приёмной, чью скудную меблировку составляли всего лишь стол и пять стульев.
В помещении находились президент Скокот, министр обороны Азер Хетцель, начальник Генерального штаба Аарон Иегудай, министр иностранных дел Эзра Ширан и американский посол Роберт Холлоуэй. В центре стола стояли две бутылки с минеральной водой и по пластиковому стаканчику перед каждым участником совещания.
При появлении Авнера присутствующие обернулись к нему, и у всех было чрезвычайно взволнованное выражение лица людей, совершенно сбитых с толку. Только командующий Иегудай сохранял непоколебимость сурового лица солдата.
Фабрицио Феррарио удалился, закрыв за собой дверь.
— Садитесь, Авнер, — предложил ему президент. — У нас плохие новости.
Авнер сел, предположив, что через минуту его известят о начале операции «Навуходоносор» и скажут, что он попал в западню, как дикий зверь; он же, в свою очередь, напомнит им, что уже два месяца твердил о серьёзной опасности, но никто не счёл нужным прислушаться к его мнению.
Сначала взял слово американский посол:
— Господа, час назад неизвестный позвонил в отдел хроники газеты «Чикаго трибьюн», сообщил о немедленном прибытии видеокассеты и попросил тотчас же просмотреть её, поскольку речь идёт о жизни тысяч людей. Через пять минут курьерский автомобиль привёз в редакцию пакет с видеокассетой, о которой было предупреждено по телефону.
Дежурный редактор «Трибьюн» вместе с директором просмотрели кассету и позвонили в ФБР. Через несколько минут видео было транслировано в кабинет президента в Вашингтоне. На кассете были засняты члены трёх террористических групп, которые монтируют столько же ядерных ракет в трёх различных местах Соединённых Штатов.
— Каким же образом удостоверились в том, что это происходит именно в Соединённых Штатах?
— Диверсанты предоставили до наглости издевательское доказательство. Опять-таки посредством анонимного телефонного звонка они указали на места, где были смонтированы заряды, причём те пребывали в прежнем состоянии. С той единственной разницей, что ракет там уже не было, а остались упаковки...
— Вполне возможно, что изображения были созданы с помощью компьютерной графики.
— Исключено, — категорически возразил Холлоуэй. — Наши эксперты утверждают, что речь идёт об оригинале, на котором нет никаких следов вставок или иных манипуляций. В любом случае одну копию послали также и нам, так что она скоро будет здесь.
— Возможно, это были муляжи вроде тех, что показывают в кино, но набитые опилками?
— Ничего подобного: видео показывает крупные планы с изображением работающего счётчика Гейгера.
— Чего хотят террористы?
— Ничего. Печатная надпись на кассете гласит, что далее последуют другие сообщения. ФБР, ЦРУ и прочие спецподразделения полиции всех штатов получили приказ прочесать всю страну от границы до границы и найти этих выродков, но мы столкнулись с ситуацией более драматичной, которая когда бы то ни было складывалась в Соединённых Штатах со времён Пёрл-Харбора.
— И никаких косвенных улик? — поинтересовался Авнер.
— Пока что никаких. Президент и его администрация считают, что речь идёт о команде исламских фундаменталистов. Но у личностей, которые действуют на видео, лица закрыты масками, и их невозможно опознать.
Эксперты Пентагона пытаются идентифицировать снаряды, но съёмки велись частично и не дают панорамного обзора: выдвинута гипотеза, что речь идёт о пресловутых «переносных» зарядах, о которых столько говорят в последнее время. Это блестящее достижение бывшей советской техники, ракеты, которые укладываются в чемоданчик и с лёгкостью перевозятся куда угодно.
— А мощность?
— По мнению некоторых специалистов, это тактические бомбы в пятьсот килотонн, их легко монтировать, транспортировать, прятать. Но если они будут взорваны в густонаселённых городских районах, то массовое кровопролитие обеспечено. По подсчётам, жертвами станут от пятисот до семисот тысяч человек, будет с полмиллиона раненых и ещё триста тысяч человек, смертельно поражённых радиоактивным излучением, которые скончаются через три-четыре года после взрыва: этого достаточно, чтобы поставить на колени всю страну. Далее, похоже на то, что эти бомбы могут быть взорваны теми же самыми людьми, которые транспортируют их, не прибегая к знаменитому чёрному чемоданчику, который всегда сопровождает президентов России и Соединённых Штатов.
Авнер посмотрел Иегудаю прямо в глаза:
— Генерал, это начало операции «Навуходоносор». Они нанесут удар завтра, при плохой погоде, наземными средствами, чтобы мы не смогли воспользоваться своим превосходством в воздухе, и никто не сможет прийти нам на помощь: Соединённые Штаты будут скованы смертельной угрозой и даже не пошевельнутся, да ещё будут оказывать давление на своих европейских союзников, дабы те избегали малейших движений.
— Бог мой, — пролепетал президент.
— Я этого ожидал, — заявил Авнер, — и продолжал пристально следить за горами со стороны Иудейской пустыни, но не учёл, что атака будет внезапно произведена с другой стороны Атлантического океана... проклятый, мерзопакостный ублюдок.
Генерал Иегудай поднялся на ноги:
— Господа, если ситуация выглядит таким образом, то я прошу разрешения произвести упреждающий удар силами авиации и ракетных войск для уничтожения на земле как можно большего количества воздушных сил арабов: я должен выехать в Генеральный штаб, объявить «красную» — наивысшую — степень тревоги и подготовить план защиты нашей территории. Мы должны поставить под ружьё всех резервистов в течение ближайших шести часов и привести в боевую готовность все действующие боевые подразделения в течение часа.
— Господа, я считаю, что предложение генерала Иегудая является единственно приемлемым вариантом, — промолвил президент. — При теперешнем положении дел мы не можем допустить ни минуты промедления.
— Минуточку, господин президент, — прервал его посол Холлоуэй. — Я не считаю, что было бы разумным принять подобное решение. Ни одна из арабских стран не объявила нам войну, нет никаких данных со спутников, которые свидетельствовали бы о массированных передвижениях войск, и пока что нет никаких требований со стороны террористов, которые завезли боезаряды на нашу территорию. Ваша атака будет расценена как военные действия во всей их полноте и навсегда уничтожит какую бы то ни было возможность довести до завершения процесс мирного урегулирования в этом регионе. Моё правительство чрезвычайно привержено этой идее.
Все молча переглянулись. Первым заговорил Авнер:
— Господин президент, я также уверен как в моём собственном присутствии здесь, так и в том, что имеются в наличии два несомненных факта: террористы доставили эти бомбы на американскую территорию лишь для того, чтобы сковать Америку по рукам и ногам, в то время как здесь будет предпринята решающая атака. За всем этим стоит Абу Ахмид, и покушение на Аль-Бакри является частью этого плана. — Я не доверяю вашему другу Таксуну, — заявил он, поворачиваясь к Холлоуэю. — Я уверен, что в эту минуту он подготавливает свой план военных действий в каком-нибудь треклятом бункере дворца Аль-Бакри. Я также за атаку, даже против мнения американцев. Своя рубашка ближе к телу, а опасность подстерегает именно нас, — констатировал он и закурил си