шова-Ушакова, Эрнест Бо, Бибиков, Шампион, Константинов, Дестрем, Добужинские, Пьер Нейе, г-жа Тищенко-Квиль, Исаевич, Некрасов, графиня Орлова-Давыдова, Поповы, С. и В. Познеры, Рябушинский, Н.Розенберг, Семенченко, Симпсон, Штильман, Черномордик, Золотницкий и г-жа С.
Императорского фарфорового завода выставлено 175 предметов всех эпох, Гарднера – 136, Попова – 78, Миклашевского – 22, целого ряда других заводов, известных и неизвестных, сколлекциями Севра – 265, а всего – 676 предметов… Как видите, выставка обильна. Прекрасно выполнен М. В. Добужинским павильон при выставочном входе – гостиная русского помещичьего дома тридцатых годов, с редкими коллекциями и мебелями из собрания А. Розенберга.
Вы, вероятно, надолго остановитесь перед фигурками двадцатых годов: перед чуть удлиненными российскими Дианами с изумительно гармоническим поворотом тела и головы – крестьянскими богинями с коромыслами, в золотых кокошниках и синих сарафанах, которые отличаются одна от другой только тоном башмаков: то красных, то бледно-желтых, то зеленых. Их раскраску – тайну сочетания глазури с бисквитом – Европа не знает и теперь.
Превосходны гарднеровская служанка в синем капоте, в белом колпаке и фартуке, слуга с блюдом, дама в черном капюшоне и желтой робе – по каталогу «Императрица на маскараде».
Из сравнительно небольшого собрания елисаветинских времен запоминается чудесная табакерка с мопсами.
Вы будете любоваться чайным сервизом Орлова, прекрасными сочетаниями черного и золотого, с точно бы выпуклыми связками знамен. Вы найдете в витринах и тарелки арабескового сервиза, с полихромным бюстом Екатерины II (уника из собрания Золотницкого) и восхитительной бисквитной головой великой императрицы, работы неизвестного мастера (собр. Попова).
Изумительны по гармонической нежности раскраски знаменитые екатерининские фигурки народов России. Если их можно сравнить с ранними фигурками Попова и Гарднера или, пожалуй, с группой «Демьянова уха», то кажутся почти антихудожественными позднейшие фигурки шестидесятых и семидесятых годов – эти лакированные на один манер мужики в стиле передвижников, рассейцы в зипунах, с балалайками и штофами, восхищающие иностранцев, по-видимому, только своей пресловутой «экзотикой».
Екатерининские фигурки – киргизку, мордвинку, татарку, черемиску, бухарца – следовало бы признать шедевром выставки. Совершенно, например, превосходен по сочетанию бледно-желтых и зеленых тонов молодой казанский князь в тюбетейке.
Любопытен флакон в виде двух подушек завода Попова, его же негр под пальмою – смелое сочетание ярко-черного с ярко-зеленым, из позднейших работ того же завода – прелестна субретка. Причудлива обезьяна со скрипкой – завода Миклашевского.
Очень любопытны своим наивным и приятным эротизмом – старинным русским эротизмом пуховиков и натопленных спален – женские фигурки, «в дезабилье», то за мытьем, то ищущие блох, а то и просто нагие, но с муфтами и в чепцах, – наши крошечные северные Венеры…
Живописно собрание народных керамик М. В. Добужинского.
Все нежно и все хрупко в этой фарфоровой России, мягко играющей за стеклами витрин переливами позолот и синими, палевыми, белыми и приятно-коричневыми тонами. За витринами толпится фарфоровый русский народ: мороженщики, сбитенщики, сапожники, девки, купчихи, петиметры, маскарадные арлекины и нагие прелестницы с муфтами. И все смотрят на пас с навсегда замерзшей, волнующей полуулыбкой…
В тот день, когда я был на выставке, там начались чтения «о русской жизни и русском искусстве», открытые «Обществом Друзей Севра».
Г. Люи Рео, бывший в Петербурге директором Французского института, в своем живом чтении рассказал между прочим о морозовском собрании фарфора, о том, как советчики разрешили владельцу быть «сторожем» при собрании, отведя старику для жилья в его бывшем особняке – бывшую уборную…
Будут еще чтения Дени Роша, кн. Волконского и А. Попова.
Выставку в Севре, как и чтения, несомненно следует посетить каждому русскому.