– Ну-ка, стой!
Василиса никуда не уехала. Она выскочила, развернула Тину к себе лицом и прижала ее к машине.
– Это что ты удумала? – Василиса яростно тряхнула Тину, подавив желание отвесить ей оплеуху. – Да мало ли что в жизни бывает – ну, подумаешь, деньги ушли, дом и прочее. Жива-здорова, голова на плечах есть, чего еще? Да люди без рук, без ног, без глаз остаются и цепляются за жизнь, а ты сдалась! Какие-то проходимцы облапошили тебя – ну да, сваляла дурака, так что ж теперь, им это вот так и должно сойти с рук? Давай подари им бизнес, который создавал твой отец, чтоб ты ни в чем не нуждалась, а сама прыгни с крыши, чтоб они знали: никто не взыщет с них за содеянное! А отец твой, который годами создавал все это – ради тебя, дуры, чтоб ты могла жить как принцесса и ни о чем не думать, и даже чаю не уметь себе заварить, – он сейчас смотрит на тебя оттуда и думает: и что за устрицу я вырастил! И все тамошние кореша над ним смеются, сто пудов!
– Почему – устрицу?
– Потому что ведешь себя так. – Василиса открыла дверцу машины и впихнула Тину в салон. – Так, едем к тебе, нужно посмотреть, не вернулась ли эта твоя экономка, да и поглядим как раз, кто первым нарисуется отжимать дом. А тем временем вывезем оттуда кое-какие вещички, припрячем. Заодно позвоню одной своей знакомой, а у нее есть подруга, у которой муж адвокат, пусть он разберется, он умный чувак. Ясно? Не бывает безвыходных ситуаций, запомни! Только из могилы выхода нет, и то черви бы с тобой не согласились. Кто такой этот Леонтьев, который унаследует часть твоего мужа в фирме?
– Не спрашивай. – Тина поморщилась. – Это гоблин какой-то, горный тролль.
– Тебе с этим троллем придется драться за каждую копейку, раз он уже заблокировал твою карточку.
– Пусть подавится.
Дом встретил их тишиной.
– Никто не приходил. – Тина вздохнула. – Но то, что Семена нет в живых, Леонтьев точно знает, слишком резво он мне заблокировал карточку.
– Да, тут он дал маху, потому что получается, что смерть твоего мужа выгодна в первую очередь ему. Жадность одолела небось. Побоялся, как бы ты не купила чего – на его деньги, как он думает. – Василиса огляделась. – Значит, так. Ты решай, что первым делом надо вывезти, а я позвоню и организую нужный движ.
Тина огляделась.
На втором этаже в гардеробной куча ее одежды, и там, пожалуй, можно взять куртки, шубки, а скоро будет тепло, то и летнюю одежду. Но где потом ее хранить?
Она вошла в столовую и достала из холодильника йогурт. Если бы еще бананы, то можно было бы залить их йогуртом и поесть, а так йогурт оказался холодным и неприятным. Столовую освещало солнце, вдруг вышедшие из-за туч, фарфор в буфетах матово блестел. Тина очень любит этот классический английский фарфор, она вообще находила традиционный английский быт очень разумным, начиная от уклада и заканчивая архитектурой и фарфором. Эти чашки, миски, кувшины, где на белом фоне художники рисовали синие или бордовые домики, на голубом – белые жанровые сценки, и цветные букеты, и вазы, – элегантные, утонченные памятники стремлению человечества украсить свою борьбу за выживание. Она собирала его по всему миру – на блошиных рынках, в милых антикварных магазинчиках, покупала в Интернете, и коллекция фарфора, пожалуй, единственное, к чему она в этом доме по-настоящему привязана, – вот эти два викторианских буфета, наполненные отлично сохранившимся веджвудским фарфором.
Но как это вывезти? Куда?!
– Немыслимо.
Тина взяла в руки небольшой кувшинчик, являющийся частью сервиза. Его круглые бока были разрисованы цветущими ирисами. Этот сервиз был еще собран не полностью – но уже сейчас было видно, как трудился над ним неизвестный мастер. Тине часто попадались разрозненные предметы, и она покупала их, а потом глядишь – где-то находился парный предмет или из того же сервиза. Кто-то собирает пазлы, а она собирала посуду, чтобы восстановить старинный фарфор в том составе, в котором это задумывалось мастером.
– Ну, ты что? – Василиса вошла и направилась к холодильнику. – Лично я жрать хочу. Ты будешь? Я что-нибудь приготовлю быстренько.
– Да, спасибо, я бы тоже поела. – Тина поставила кувшинчик на место. – Я не знаю, что вывозить, а главное – куда? И как?
– Обычно. – Василиса порезала ветчину и ссыпала ее в сковородку. – Я уже обзвонила наших, скоро подъедет грузовое такси, люди приедут, все упакуем и вывезем в гараж к одному моему знакомому. Там оно целее будет. Вот этот фарфор твой вывезем, ты над ним, я смотрю, просто трясешься – нет, я понимаю, у каждого свои тараканы, занятная посуда, че! И ковры я видела неплохие, картины кое-какие, мебелишку, твои шмотки. Жаль, рыб этих забрать нельзя, в гараж не поставишь, а я и сама, считай, нигде не живу – но что-нибудь придумаем, не хочу я рыб здесь одних оставлять, приглянулись мне эти звери… Ну, может, у кого-то в доме поставим. Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения. Вот, сейчас тертого сыра, помидоров добавлю – и под крышкой минут десять протушить.
Тина вздохнула. Даже если вывезти кое-какие вещи в гараж, это не решает проблемы в целом.
– То есть ни банковского счета у тебя нет, ничего такого?
– Счет был, но потом Семен мне выдал эту карточку, и я… Нет, у меня есть деньги в банке за границей, я выясню, сколько их… Я статьи пишу для журналов и интернет-изданий, мне платят, а значит, деньги какие-то есть.
– Так чего ж ты паришься? – Василиса уменьшила огонь под сковородкой и посмотрела на Тину. – Может, деньги и на других твоих счетах имеются, и надо просто поехать в банк и… Кстати, это не в том банке, где мы были?
– Нет.
В дверь постучали, и в дом ввалились дюжие парни.
– Лиса, я надеюсь, ты хоть пивом проставишься. – Плотный, бритый наголо парень принюхался к запаху, исходящему от плиты. – Вкусно пахнет.
– Получишь, когда работу сделаете. – Василиса подмигнула Тине. – Это Олег и его команда. Почти Тимур, только Олег – но и ты ж не старушка, а на всех страждущих Тимуров не напасешься. Олеж, задача такая: вот эти два буфета упаковать аккуратно и вывезти в Лехин гараж. И еще кое-что, я покажу.
Парни внесли ящики и принялись ловко и быстро упаковывать фарфор. Видно, что работа им знакомая, но все равно Тина не могла слушать тихое звяканье посуды. Оставив Василисиных приятелей в столовой, она поднялась на второй этаж и вошла в их с Семеном спальню. Кровь уже начала разлагаться и в спальне стоял невыносимый запах. Тина, стараясь не наступать на пятна крови и не смотреть на кровать, открыла шкаф и достала два больших альбома с фотографиями.
Она давно не смотрела их, но расставаться с ними не собиралась.
В шкафу висели костюмы Семена, и Тина провела рукой по рукаву хорошо знакомого пиджака. Она не понимала, как человек, которого она знала столько лет, мог так поступить с ней, и по всему выходило, что никак. А ведь факты говорят об обратном. Семен просто отодвинул ее, как перестал, например, носить вот этот костюм – они его вместе выбирали в Милане, и сидел он отлично, а Семен почти не носил его. Всего два раза надел, а потом накупил себе совершенно другой одежды – более неформальной, и костюмы стал носить большей частью коричневые или синие, а этот серый забыл вовсе, и остальные тоже. И рубашки у него появились бордовые и ярко-синие. В какой-то момент просто надоели ему классические костюмы с белыми и светло-серыми рубашками.
Видимо, жена ему тоже надоела.
Тина сдвинула в сторону костюм Семена, ей показалось, что он висит как-то неровно. Она сняла пиджак с вешалки, чтобы поправить, но что-то оттягивало карман. Удивившись еще больше, Тина запустила руку в карман пиджака и выудила пистолет.
И ошарашенно уставилась на оружие.
В их доме оружия никогда не было. Отец считал охоту и рыбалку невероятной и ничем не оправданной жестокостью. Он всегда говорил, что ради развлечения убивают только кошки и маньяки, и если кошкам простительно из-за их красоты и хищной природы, то маньяков надо не поощрять, а выявлять и изолировать от общества. Семен соглашался с отцом, и Тина считала, что в этом вопросе у них в семье, слава богам, царит единодушие.
Конечно же, у них не могло быть в доме оружия.
И то, что у Семена в кармане оказался пистолет, стало для Тины громом среди ясного неба. Тот Семен, которого она знала, не мог иметь оружия, он ненавидел его и презирал людей, решающих проблемы с помощью силы, считая таких особей дегенератами.
Но пистолет в кармане его пиджака не мог принадлежать никому другому в их доме.
Но – почему, зачем?!
Тина растерянно смотрела на оружие. Оставить его здесь – невозможно, вполне вероятно, что полиция более тщательно обыщет комнату и обязательно найдет пистолет. И кто ей поверит, что она ничего не знала? Тем более что она уже взяла его в руки, и на рукоятке остались ее отпечатки. Уж кое-что она понимает, несмотря на практику отторжения неприятных моментов.
Тина оглянулась – нет, спрятать некуда. Внизу Василиса и грузчики, наверху гостевые спальни, и там – ну, где его спрячешь, под кроватью или в пустом шкафу? Примитивно. А в подвал незаметно не пройти, на чердак тоже, шумно и по итогу пыльно.
Тина открыла ящик трюмо и вытряхнула из полиэтиленового пакета пачку открыток. Завернув пистолет в полиэтилен, Тина подошла к аквариуму, подняла рукав свитера и погрузилась в воду. Рыбы шарахнулись в разные стороны.
– Прошу прощения. – Тина разрыла грунт под глиняным кувшином. – У меня нет другого выбора.
Разровняв грунт, Тина поставила на место крышку аквариума и вернула рукав в прежнее положение. Аквариум был слишком глубоким, свитер намок, и мокрая рука странно пахла. Тина вернулась в гардероб, взяла другой свитер и прошла в ванную. Отмыв руку, она переоделась. Было так необычно – ощущать себя в этом доме на нелегальном положении, но практичная Василиса права, нужно вывезти все, что можно вывезти, – до того, как тот, кто заблокировал ее кредитную карточку, придет сюда, чтобы унизить ее, выбросив из собственного дома.