– А теперь по порядку. – Бережной сердито оглядел собравшихся. – Сейчас будет всем сестрам по серьгам, и помоги вам, боже. Итак. Инна, как вы здесь оказались?
Инна упрямо тряхнула головой, собираясь, видимо, сказать Бережному нечто колкое, но Реутов сжал ее ладонь.
– Инка, хватит валять дурака, колись.
Шатохина фыркнула и посмотрела на генерала.
– Генка отследил сигнал телефона Тины. Кто мог знать, что Василиса его сцапала.
– Ты об этом доме знала?
– Знала. – Инна состроила глумливую гримаску. – И вы бы знали, если бы шли по тому же следу, что и я. А я искала старуху-экономку, потому что она могла видеть, кто совершил убийство этого типа, Тобольцева, – а значит, этот человек мог быть тем, кто напал на Дэна. Пару дней двое моих людей наблюдали за домом, но ничего подозрительного не видели, дом был пуст.
– А он, как видишь, пуст не был. – Бережной был очень сердит. – И что бы ты сделала, если бы – теоретически – нашла этого человека?
Инна тонко улыбнулась, но глаза ее вдруг посветлели и стали абсолютно кошачьи – хищные, внимательные и безжалостные.
– Конечно, передала бы его полиции.
Этот голос, который пробирал Дэна до самой мошонки, говорил совершенно другое, да и генерал не дурак, все понял. Какая там полиция. Она бы сделала с этим гражданином такое, что и во сне не приснится, а что осталось бы, того никто никогда бы не нашел. Хищники умеют охотиться.
– Ладно, проехали. – Бережной понимал, что дальнейшие расспросы бесполезны. – Василиса, теперь ты. И вы, два умника, – как вы здесь оказались?
– Маркович сказал, что один из таксистов привез Тину по этому адресу. Я не стала беспокоить Диану, а просто взяла машину и приехала в полицию.
– Машину Дианы, без ее разрешения!
– И что? Машина целехонька, и там, кстати, скоро генератор полетит, менять пора, ремень истрепался. – Василиса проигнорировала зловещий сарказм Бережного. – Я приехала в полицию, а там только ваши стажеры, а телефон-то мой разбился давеча, и что мне делать?
– А нам велели звонить, только если мы найдем документ. – Таращанский сообразил, что сейчас им надо объясниться, иначе Василисе-то ничего, а их в порошок сотрут. – А документ мы не нашли, но и позволить гражданскому лицу отправиться совершать действия, которые могли бы оказать влияние на ход следствия, мы не могли, а потому…
– А потому оставили приятеля разгребать тонны бумажек, а сами дунули совершать эти действия вместе с гражданским лицом. – Бережной грозно нахмурился. – Кто вам позволил?
– Там всего две коробки оставалось, какие тонны?..
Это вдруг ожил рыжий Войтович, и присутствующие подавили хихиканье, – Бережной был заметно рассержен.
– Прекрасно получилось. – Генерал шумно выдохнул. – Одна влезла в следствие, скрывала от следствия важную информацию, вторая угнала машину и подбила стажеров совершить вторжение в частный дом. Третьи, вместо того чтобы доложить начальству, бросаются сюда. Как там Тина?
Этот вопрос был адресован худому, донельзя изможденному человеку, который тихо вошел в комнату и встал в дверях.
Евгений Штерн, умерший в прошлом году, о чем свидетельствует запись в книге регистрации и урна с прахом, найденная в могиле, где похоронена его жена.
– Тина… Не знаю. Молчит. Но ваша супруга замечательная женщина, и хорошо, что она приехала. Думаю, она сможет успокоить девочку. Мне самому это никогда не удавалось, к сожалению. Девочке нужна мать, даже если это уже взрослая девочка…
Штерн покачнулся и сделал несколько шагов к дивану, Василиса подскочила к нему и помогла устроиться.
– Спасибо. – Штерн погладил руку Василисы. – И за то, что позаботилась о Тине, тоже спасибо. Ты же видишь, какая она у меня.
– Евгений Альфредович, у меня к вам есть ряд вопросов. – Бережной понимал, что с этим человеком нужно тщательно подбирать формулировки. – Вы хотите пригласить адвоката?
– Адвоката? Нет. – Штерн сухо засмеялся. – Я мертв, зачем мертвому адвокат? Глупость какая. И я отвечу на все ваши вопросы, потому что мертвые не лгут. Да и смысла нет лгать, слишком многое нужно расставить по местам – не для вас, а для Тины.
Штерн закрыл глаза, и Бережной вдруг увидел его – смертельно больного, измученного и очень несчастливого человека.
«Вот уж кому не пошли впрок заработанные деньги, так это ему. – Бережной уже расправился с гневом и устроился в кресле у окна. – Старался, тянулся, шел по трупам, а по итогу – старый дом, полубезумная дочь и смерть».
– Сколько осталось? – Бережной знал, что вопрос ужасный, но вряд ли Штерна беспокоят условности. – Выглядите вы неважно.
– А я и чувствую себя неважно. – Штерн усмехнулся. – Осталось мне совсем мало. Ну, от силы недели полторы-две. Препараты уже не помогают, амфетамин тоже не бодрит, но я успел сделать то, что хотел, а потому – спрашивайте, генерал. Василиса, ты нам чайку не подашь?
Василиса кивнула и принялась собирать на стол. Она искоса поглядывала на Штерна и думала о том, что было бы хорошо, если бы это он был ее отцом, а не опухший синий алкоголик, отнявший у нее детство и самоуважение. Но вот Тине он никак не годился, Тина – чувствительная натура.
Василиса вспомнила, как Тина сидела на своей детской кровати и голос ее был голосом маленькой девочки, которую терзали здесь много лет назад… О том, что произошло, Василиса догадалась сразу, да и кто бы не догадался? Конечно, после такого застынешь, как муха в янтаре, и больше ничего не захочешь чувствовать. Любая бы спятила, Тина еще ничего, смогла хоть как-то справиться.
Но этот человек, Штерн – Василиса видела в нем силу и упорядоченность, и он ей очень нравился.
Она подала печенье и чай, и обстановка немного разрядилась.
– Зачем вы инсценировали свою смерть? – Бережной начал с самого основного. – Разве нельзя было устроить свои дела, не прибегая к таким мистификациям?
– Хотелось пожить для себя, не оглядываясь на чувства окружающих. Не ловить сочувственные и понимающие взгляды, не думать о том, что кто-то ждет моей смерти, чтобы обтяпать свои делишки, – и просто пожить так, как хотелось. Мне диагностировали рак два года назад. Стадия была уже такая, что оперировать не было смысла, и один очень хороший израильский врач сказал: что ж, я вам советую прожить остаток отпущенного вам времени в свое удовольствие. Потому что операция, химиотерапия превратят вас в мешок с костями, а конец будет один, болезненный в любом случае. А так вы проживете года полтора, но если станете принимать таблетки, то проживете почти без боли. И я решил, что он прав.
– Но своему зятю вы сказали о болезни.
– Поймите, генерал, я рассматривал его как преемника. – Штерн поморщился. – Как этому проходимцу удалось обвести меня вокруг пальца, я не знаю, но ему это удалось. И я стал потихоньку отходить от дел. И вот что странно: чем больше я от них отходил, тем меньше мне нравился Семен. Раньше я смотрел на то, как он работает, но теперь я стал смотреть на то, что он собой представляет. И знаете, что я увидел? Я увидел человека, который очень многое скрывает, но самое главное – он очень многое планирует сделать, когда меня не станет, и выживет ли в связи с этим моя Тина, я уже сомневался.
– И вы решили умереть?
– Да. – Штерн кивнул. – Я решил уйти на своих условиях, а потом посмотреть, что станет делать Семен. Поймите, я думал лишь об интересах своей дочери. Это все, что у меня оставалось. Она… Ну, вы знаете, какая она. Какой она стала после той школы, но здесь мне вообще никакой надежды не дали – препараты, психбольница, пожизненные психиатрические комиссии – я не хотел такого своей дочери, достаточно уже того, что я не защитил ее, когда…
Штерн запнулся, глаза его закрылись. В гостиной стояла такая тишина, что можно было представить, что дом вообще пуст.
– При наличии денег устроить собственную смерть просто. – Штерн улыбнулся уголками губ. – Тина была в отъезде, врач в нужный момент констатировал смерть, и все, я свободен. Не буду вдаваться в подробности, не хочу, чтобы кто-то пострадал потому, что помог мне. Когда Семен повел Тину к адвокату подписывать эти бумаги – понимаете, пазл сложился, я понял то, чего не понимал много лет. И я, конечно, убил его.
Штерн закашлялся, Василиса подала ему стакан с водой.
– Спасибо. – Штерн открыл глаза и посмотрел на Василису ясным взглядом. – Ты хорошая девочка, несмотря на то что собой представляют твои родственники. Плюнь на них, не позволяй им ломать тебя, они того не стоят.
– Откуда вы…
– Если есть деньги, информация покупается, надо только знать где. Я проверил всех, кто оказался рядом с Тиной, я всегда это делал. – Штерн поставил стакан на пол и откинулся на подушки. – У меня вдруг появилось много времени, я думал, что поеду путешествовать, но вдруг осознал, что единственное, чего я хотел, – это прийти в этот дом и умереть здесь. Остаться здесь. И я пришел сюда, и вдруг понял, что ошибался, что меня когда-то очень здорово обманули, и на самом деле я даже сейчас могу выяснить, что произошло с моей семьей, просто все эти годы мне было некогда. И я нашел людей, которые дали мне информацию – в любом деле всегда есть свидетели.
– Кого вы нашли? – Бережной отпил из стакана остывшего чаю. – Я хочу знать, как братья Леонтьевы причастны к случившемуся с вашей семьей.
– Прямо причастны. – Штерн жестко сжал губы, и на миг на его исхудавшем лице проступил он сам, тот, каким он был всю жизнь. – Когда я задумал свой бизнес, то понимал: денег у меня недостаточно. И тогда я предложил инвестировать в мой бизнес братьям Леонтьевым, я знал Владимира, мы были знакомы со школы. Не дружили, но приятельствовали уж точно. Он пообещал поговорить со вторым братом, а через пару дней они оба приехали ко мне и предложили вступить в долю. То есть я открываю бизнес, но часть его будет принадлежать сыну Владимира Леонтьева, который только что окончил институт. При этом им не нужен был процент – наоборот, они были готовы инвестировать дальше, но обязался предоставлять свои грузовики для транспортировки их грузов.