– Брат был чистоплюй и никакой пользы не приносил. – Леонтьев картинно оперся о перила. – Решил податься в политику, идиот… Да там бы журналюги всю нашу подноготную перешерстили бы! А Саша был тупой бандит, по пояс деревянный – да еще на герыч подсел.
Тина одновременно следила за пустолицым, который замер в дверях столовой, как хорошо вышколенный сторожевой пес, и за Леонтьевым, принявшим картинную позу. Она осторожно поднялась на ступеньку, потом вторую…
– Ты можешь пятиться сколько угодно, а пользы никакой. – Леонтьев засмеялся. – Ты подружке своей сказала, что вспомнила?
– Не успела, я же только что вспомнила.
– Значит, она останется в живых. – Леонтьев кивнул. – Не люблю напрасного кровопролития.
– Тогда объясните, зачем вы утащили труп из морга?
– Тебя только это интересует? Ты всегда была странной девочкой. Но изволь, я объясню. По двум причинам: во-первых, не хотел идентификации, а во-вторых, мне нужен был чип.
– Какой чип? – Тина поднялась еще на одну ступеньку. – Труп был без одежды, куда бы он спрятал какой-то чип? Нонсенс.
– Китайцы не дураки. – Леонтьев засмеялся, глядя, как пятится Тина. – Они своим сотрудникам вживляют чипы с кодом. Приходит из Китая товар в закодированном контейнере – и только человек с этим кодом откроет контейнер. Иначе контейнер взрывается. Должна была прийти большая партия товара, я разузнал точно, где и когда его будут передавать, так чего же отказываться? Но нужен был чип, а чип в трупе, причем не знал я где. Вот и послал человека привезти мне труп из морга. А он, идиот – нет, чтоб выманить пата и оглушить его, принялся крушить направо и налево… Ну, оно, конечно, с этими наркоманами случается.
– Зачем же вам на работе наркоманы?
– Они послушные. – Леонтьев ухмыльнулся. – За товар делают все, что велю. Видала, какое животное? – Он кивнул на пустолицего. – Но он полезен. Я совершенно не хочу, чтобы ты принялась рассказывать кому ни попадя, что старик Леонтьев был соучастником убийства… Тем более что убивать Анну никто не собирался. И то, что эти два отморозка тебя изнасиловали, я не хотел этого и не ожидал. Притащил тебя и думал, они тебе – ну, уши надерут, чтоб ты попищала папаше своему в трубу. Много ли надо девчонке? А мне срочно позвонить надо было, вернулся – картина маслом. Этого не должно было случиться, понимаешь? Так что ж мне теперь, в тюрьму идти за это? Я грохнул их обоих прямо там, но Анну оживить не смог. Елену-то убивать не пришлось, она была мне нужна, да и сама замазана по уши, а Серегу с его шлюшкой и психопата Сашу пришлось, конечно, грохнуть. Бизнес – это для одного, так что я сейчас убью двух зайцев – уберу свидетеля и освобожу место своему сыну.
Тина рванулась в коридор и сбросила с аквариума крышку, рыбы метнулись в сторону.
Пистолет намок, но Тина все же надеялась, что он сработает – парень без лица прямо перед ней, и Тина выстрелила. Выстрел прозвучал как взрыв, но следующего не последовало, а парень смотрел на Тину ничего не понимающим взглядом, словно очнулся от сна. Так, наверное, выглядят сомнамбулы, которые приходят в себя на краю крыши и замирают в ужасе, не понимая, как сюда попали и что же теперь делать, потому что спуститься назад они уже не могут – проснувшись, утратили бесстрашие, и хотя крыша та же самая, но идти по ней никак.
А потом он упал – не как-то там красиво, как в кино, а словно плащ с вешалки, ноги подломились, и он осел. Тина потрясла пистолет, но патрон, похоже, заклинило.
– Да, удивила. – Леонтьев задумчиво смотрел на Тину. – Ты боец, оказывается. Да, не случись тогда того несчастья, ты могла бы вырасти замечательной девушкой. Ну да теперь поздно толковать.
Леонтьев поднял небольшой пистолет, и Тина прислушалась – звучит «Апрель» Чайковского, и хотя она бы предпочла «Реквием» Моцарта, но и это сгодится. Музыка осталась с ней навсегда, но она не осталась с музыкой. Тьма закружила ее в музыкальном вихре, музыка почти заглушила звук выстрела.
– Он жив.
Тина открыла глаза – над телом Леонтьева стоял подполковник Реутов, деловито пиная его ногой.
– Инн, в следующий раз целься лучше, этот кусок дерьма жив.
– Ненадолго. – Инна взяла из рук Тины пистолет. – Да, патрон заклинило… Намок он у тебя, что ли?
– В аквариуме лежал. – Тина показала на сброшенную крышку. – Намок, конечно…
Инна кивнула, словно это самая естественная вещь за свете – держать в аквариумах пистолеты.
– Ну, капец нам.
В дверь вошел генерал Бережной.
– Инн, ты ему звонила?
– Нет, я думала, это ты. – Инна увидела, как Виктор выносит в холл Василису, голова девушки была запрокинута. – Что там, жива?
– Жива, но нужна «Скорая».
Бережной остановился посреди холла, обозревая побоище, из-за его плеча выглядывали стажеры, круглыми глазами взирая на трупы и беспорядок, среди которых возвышались их непосредственные начальники, выглядящие как школьники, застигнутые завучем за курением.
– Андрей Михалыч, вы-то как здесь?.. – Виктор жалобно посмотрел на начальника. – А мы вот…
– Вижу. – Бережной чувствовал, что сейчас он взорвется. – Объясняю, как я – здесь. Помните фургон, который, как мы предполагали, привез труп экономки в подземный гараж, где стояла машина Тины? Звонит мне сегодня некто Маркович и сообщает: Василиса говорила, вы фургон ищете? Так фургон этот сейчас стоит у дома на улице Рустави, один из наших его только что там срисовал, когда ездил за клиентом. Я посылаю людей по адресу – да, стоит фургон, при осмотре в нем обнаружены волосы Сухоруковой и кусочки пленки. Водитель говорит – давал фургон соседу, мебель помогал приятелю перевозить. Сосед дома, у него ломка, но он на чемоданах. Показывает, что его наниматель – некто Шуруп, которому он как раз и помогал перевозить «мебель», и этот Шуруп непосредственно работает на Леонтьева Владимира Леонидовича. И этот самый Шуруп велел взять фургон, передал ему запакованное в пленку тело – перегрузил из багажника своей машины в фургон и приказал отвезти его и спрятать в некоей машине, которая стоит на подземной парковке аэропорта. Ключи от машины и листок с номером и моделью машины вручил лично, как и деньги за работу. А вчера его напарник вдруг умер от передоза, а был на этот счет очень осторожный, просто параноик, вот парень сегодня и решил сделать ноги из города, только за вещами зашел, а тут мы.
– Но как вы узнали, где Леонтьев сейчас?! – Шатохина разглядывала генерала изучающе. – Вы же не…
– Учусь у лучших. – Бережной усмехнулся. – Любезнейший гражданин Геннадий Щелканов отследил для меня телефон нашего фигуранта – сегодня вышел из комы его партнер, взломавший не то марсианские хроники, не то архив масонской ложи, и он на радостях предложил мне уничтожить мое досье в суперсекретном архиве, но я решил – пусть лежит.
Приехала бригада «Скорой», и Василису погрузили на носилки. Тина сбежала по лестнице и вытащила из шкафа куртку.
– Погодите, я с вами.
– Нет уж. – Бережной остановил ее. – А вас, Штирлиц, попрошу остаться. Мне нужны пояснения всего этого бедлама, и я хочу знать, как вы здесь оказались. А с Василисой стажеры поедут. Таращанский за старшего, езжайте с бригадой. Марусич, позвони моей жене и сообщи, куда привезут Василису. Войтович, поможешь медикам нести носилки. Ступайте.
В дом постепенно заходили все новые и новые люди, и Тина ушла в столовую. Нужно было закончить с фарфором, и вообще хотелось есть. Правда, есть было нечего, но в шкафчике остались баночки с джемом.
– Красиво.
Инна вошла совсем тихо, Тина не слышала шагов.
– Это веджвуд?
– Да. – Тина поставила последнюю тарелку и оглядела буфеты. – Да, это веджвуд.
Инна взяла в руки тарелку, забытую Тиной. На ней домик, и окно открыто, и ветер треплет передник девочки.
– У меня есть такая кружка, – сказала Инна, рассматривая тарелку. – Могу тебе отдать.
– Если хочешь, я отдам тебе эту тарелку. К кружке чтоб. – Тина вздохнула. – У нас дома было блюдо такое… Там эта картинка была полностью. Но блюдо разбилось. В тот день, что…
– Если будешь зацикливаться, то спятишь. – Инна деловито щелкнула ногтем по тарелке. – Есть чего пожрать?
– Нет. Не знаю. – Тина размышляла о том, что ей, пожалуй, нужно уехать. – Может, что-то есть, но я не могу приготовить.
– Это почему еще?
– Просто… Ну, не научилась.
– Ладно.
Инна открыла холодильник, принялась доставать продукты.
– Сейчас эксперты закончат, сядем все вместе и поедим. – Инна протянула Тине нож. – На-ка, начисти картошки.
– Я?!
Тина представила свои пальцы, измазанные о картофельную кожуру, и содрогнулась от отвращения.
– А что, здесь еще кто-то есть? – Инна фыркнула. – Давай, принцесса, начисти картошки, пока я с мясом разберусь.
Тина вздохнула. Ей не нужна была еда такой ужасной ценой.
Патрик сидел на скамейке, обвив хвостом лапы. Но недаром он был марги – американской длиннохвостой кошкой, вернее – котом, хвоста его хватило бы еще на пару лап. Патрик сидел и смотрел на человека, и кончик его хвоста постукивал по скамейке.
Человек был странным. Все люди как люди, даже маленькие – вон, стаей носятся в саду, разжигают противно пахнущий мангал, и Патрик чувствует запах мяса – и точно знает, что уж кому-кому, а ему перепадет изрядно, все его угостят, просто потому, что он кот, а котов все нормальные люди любят.
А этот человек сидит на скамейке – возможно, сторожит добычу, и Патрику любопытно, какую добычу можно сторожить в его владениях, где вообще мертвая зона, и даже воробьи, негодяи, облетают стороной периметр, который Патрик считает своей территорией.
– Тина, иди к нам. – Это Василиса – веселая, раскрасневшаяся от свежего воздуха и жаркого мангала. – Что ты тут одна втыкаешь?
– Я не одна.
– Ну, да. – Василиса с опаской покосилась на Патрика. – Это зверюга, конечно. Не боишься его?
– Нет, а чего его бояться?
– Да кто знает, что у него на уме. – Василиса осторожно тронула Патрика за ухо, и ухо дернулось – не мешай! – Ну, вот, ты это видала? Тот еще зверь. Съест – не спросит, как и звать.