— Ей не придется об этом волноваться. Я прекрасно зарабатываю. К тому же, — добавила она, ущипнув меня за щеку, — за мной должок.
Она помолчала, давая мне возможность обдумать предложение, в то время как Элен нервно ждала моего ответа.
— А как же Джо? — спросила я.
Руби постучала ногтями о стол.
— Я тебе уже говорила. Нас ничего особенного не связывает.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Элен.
— Между нами ничего нет. Мы просто приятели.
Мне на ум тут же пришли злобные тройняшки. Но потом я подумала о сестрах Лим и об их работе с раннего детства. В этих тройках одна из девочек всегда выступала заправилой, вторая полностью ей подчинялась, а третья была аутсайдером. Но кто заправлял в нашей компании — Руби, Элен или я? Руби — Принцесса Тай? Элен, потому что с точки зрения китайских традиций положение замужней женщины было выше нашего? У меня не было ничего, я терпела одну неудачу за другой. Но сейчас девушки оспаривали друг у друга меня, и в этой единственной ситуации я обладала неким реальным весом. А значит, мое решение могло повлиять на дальнейшую судьбу. В первую очередь надо думать о себе.
— Я с радостью поселюсь с тобой, Руби, — сказала я. Мне хотелось, чтобы это прозвучало легко и чтобы она ощутила, что оказывает мне любезность. Я буду жить в одном здании с другими звездами, и это не может не отразиться на моем статусе.
Через каких-то четыре месяца агентство «Ассошиэйтед Пресс» направило репортера и фотографа к Руби, чтобы они следовали за ней, звездой, и мной, ее подружкой, для создания выпуска, который должен был называться «Сделано в Китае».
В тот день мы с Руби проснулись рано, около полудня, чтобы успеть накраситься и сменить хлопковые ночные рубашки на шелковые пижамы. Мы распустили и расчесали волосы и нанесли по капельке духов «Принц Матчабелли» за уши. Потом мы отперли двери и вернулись в свои комнаты, в постели, в ожидании стука в дверь, который должен был раздаться в два часа пополудни.
— Войдите! — воскликнула Руби, когда в дверь постучали.
Потом Принцесса Тай и я по очереди зевали и потягивались на камеру. После этого я проследовала в спальню Руби под щелчки фотографа и села на край ее кровати. Репортер спросил, правда ли, что мы лучшие подруги, на что мы в один голос ответили:
— Конечно!
Этот выпуск потом выйдет в газетах по всей стране, включая «Уорт Джорнал Газет», «Оукланд Трибьюн» и многие другие. Под фотографией в спальне будет стоять подпись: «Девушки, рожденные в Китае, желают спокойной ночи соловьям и доброго утра жаворонкам».
Потом мы с Руби переодеваемся и ведем молодых людей на прогулку по Грант-авеню, во время которой приветственно машем прохожим. Кто-то из этих людей отворачивается, завидев фотоаппараты, кто-то с энтузиазмом улыбается. Мы входим в «Шю Чонг Тай» — магазинчик, торгующий самыми разными средствами для ухода за собой, созданными на родине Элен для женщин возраста ее матери.
— Мы приходим сюда за китайской косметикой, — делится своим секретом с репортером Руби. — Я накладываю на лицо этот крем до тех пор, пока моя кожа не становится похожа на белоснежный шелк. — Кончиком пальца Руби наносит немного крема мне на скулу, чтобы продемонстрировать, что именно она имеет в виду.
Затем тянется к еще одной коробочке.
— Мы пользуемся этим гелем, чтобы фиксировать укладку волос. Вот, смотрите, он работает лучше, чем завивка.
На самом деле мы не ходим в подобные магазины и не пользуемся этими средствами, а совершаем покупки в универмаге на Юнион-сквер.
Потом мы пошли по магазинам одежды. Садились на диван в шоу-руме. К нам подходили продавщицы и спрашивали, что нам показать: дневное платье, коктейльное платье или официальный костюм? И какой материал мы предпочитаем — шелковый муслин, панбархат или крепдешин, креп-жоржет, поплин или муслин? Мы называли размеры, а продавщица отправлялась на склад и выносила оттуда нам наряды, которые мы либо одобряли, либо нет. Если мы желали что-то примерить, то нас сопровождали в примерочные.
К фотографии из магазина в Чайна-тауне была такая подпись: «Эти две фарфоровые куколки, поверьте, совершенно живые, прогуливаются по тем же самым улицам Чайна-тауна, по которым ходила китайская мафия. Шубки накинуты поверх нарядов по последней западной моде. Стилисты заявляют, что красавицы-азиатки одеваются с большим вкусом и практичностью, чем их западные товарки».
Когда мы прибыли в «Запретный город», Чарли поклонился репортеру и фотографу, которым ничего не оставалось, как поклониться в ответ. Ох уж этот Чарли!..
Когда я получала свою первую зарплату после возвращения из Лос-Анджелеса, он попросил меня закрыть за собой дверь в его кабинет, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. Я помнила о его привычке убеждать артистов оставлять деньги ему на хранение, но сейчас клуб действительно процветал.
— Я обещал «Китайским танцующим влюбленным» триста долларов в неделю, — сказал он. — Эта сумма должна была делиться на троих, но у нас не все пошло так, как мы планировали, да? Я должен тебе пятьдесят долларов, но… в общем, держи.
И он подтолкнул по столу ко мне три пятидесятидолларовые банкноты, то есть ту же сумму, которую сейчас зарабатывали Элен и Эдди.
— Это за то, что я пудрю Руби? — уточнила я.
— Если это ей нужно, чтобы быть довольной, то и я доволен.
— А Иде ты столько же платил?
— Вот еще! Но Руби нужна ты. Если ты не хочешь ей помогать — дело твое. Вот только послушай моего совета: это она вернула тебя сюда. И избавиться от тебя ей будет так же легко. Звезды, они такие… А теперь бери деньги.
Широкий жест Чарли изменил мою жизнь. Без этих денег я бы не смогла ходить с Руби по магазинам, купить себе котиковую шубку, ежемесячно отправлять денежные переводы через «Вестерн Юнион» на имя мисс Миллер, чтобы она передала их маме, и продолжать откладывать по двадцать долларов в неделю. Я по-прежнему выполняла пожелание матери воздерживаться от связи с ней напрямую. Переводы через «Вестерн Юнион» позволяли мне сохранить инкогнито — я по-прежнему не хотела, чтобы отец знал, где меня искать.
Чарли платил Принцессе Тай гораздо больше, чем мне или Эдди с Элен. Во времена, когда офисные служащие при большой удаче зарабатывали по сорок долларов в неделю, Руби получала по пятьсот. Если бы Эдди хоть краем уха об этом услышал, он бы сошел с ума. Но я ничего не сказала Элен, и он остался в неведении. А что касается известия о том, что это Руби пригласила меня сюда и теперь моя судьба в ее руках, то я не имела права задирать нос и считать себя лучше подруги, потому что я сама ее намеренно использовала. Но тут произошло кое-что неожиданное.
Руби обращалась со мной со щедростью, чувством юмора и легкостью, снова и снова напоминая о том, как радоваться жизни. Она заставила меня вспомнить, почему мы так нравились друг другу в самом начале. Мне все еще было неприятно пудрить ее перед выступлением, но что такое эти десять минут из целых двадцати четырех часов, особенно с учетом ста пятидесяти долларов в неделю? К тому же она постоянно шутила, развлекала меня, пока я работала губкой и пуховкой, стараясь не рассматривать то, что было у меня перед носом. К тому же она продолжала помогать мне разными другими способами, например настояв, чтобы меня включили в это ее интервью.
Репортер и фотограф ожидали нас за дверями гримерной, пока Руби набрасывала на себя кимоно. Потом я впустила их, наблюдая за их усилиями удержать лица. Перед ними сидела потрясающе красивая женщина, наготу которой скрывал лишь тончайший шелк кимоно. Забавно, правда? Мужчины видят нас каждый день в одежде, под которой скрывается нагота. Но стоит показать им иную картинку — девушку, на которой нет ничего, кроме кимоно, — и они уже не в состоянии думать ни о чем другом. А Руби была еще и по-своему мудра. Едва закончив выступление, она сразу же набрасывала на себя что-нибудь из одежды. Она никогда не разгуливала «в образе» так, чтобы ее могли увидеть музыканты из нашего оркестра, а они, поверьте, испробовали все средства, чтобы подловить ее. Единственное, что было доступно пытливому взгляду, — это ее покачивающиеся при ходьбе ягодицы в тот момент, когда она скрывалась за занавесом после выступления.
— Я начала с танца с веерами, как учила меня Салли Рэнд, — щебетала Руби. — Но с ними довольно хлопотно работать. Они весят по двадцать пять фунтов, и…
— Они довольно много прикрывают, — закончил за нее мысль репортер предсказуемо охрипшим голосом.
— И разве я выгляжу так, будто могу управляться с такими тяжелыми предметами? — продолжила Руби, не обращая внимания на ремарку и тон репортера. — Хотя я по-прежнему иногда танцую с веерами, но мне гораздо больше нравится мой шар.
— Как научиться привлекать внимание мужчин? Дайте пару советов нашим читательницам!
— Женщина всегда должна быть элегантной.
— И что в этом особенного или привлекательного?
— Не все в жизни вращается вокруг веселья или привлекательности.
Меж ее бровями пролегла едва заметная морщинка. Когда мы только познакомились, она говорила, что мечтает о блеске и роскоши. С того времени она не только сумела обрести эту жизнь, но и научилась «продавать» ее жаждущей публике.
— Грейс, я и другие артисты многое делаем, чтобы помочь нуждающимся, — продолжила она. — Мы давали благотворительные выступления в Санта-Крузе, Салинасе и Сан-Хосе, все средства от которых уходили на кампанию «Миска риса». Никому из нас, китайцев, не нравится то, что творят японцы в Китае.
У нее была своя легенда, и она не отступала от нее ни на шаг!
— И каждый год перед решающим матчем выпускники Калифорнийского университета арендуют «Запретный город» для сбора средств. Приходит по пятьсот человек. В такие вечера здесь выступает университетский оркестр и хор, но и мы выступаем. Мы болеем за Калифорнийский университет!
Репортер записывал слова Руби в блокнот. Затем серьезно посмотрел на нее.
— Наши читатели желают знать, действительно ли вы абсолютно обнажены за своим шаром.