Давид Гиршевич, покупая билет, особо не надеялся, что попутчиков у него не окажется, но был только рад этому обстоятельству. Медленно потягивая шипящий нарзан из стакана, старый провизор обдумывал итоги своей поездки.
Отправляясь в неё, особо на удачу он не рассчитывал. Смерть Когана действительно нарушила хорошо отлаженную систему сбыта лекарства. Конечно, привычка всегда оставлять запасной выход, помогла Коэну и на этот раз. С возникшими долгами он рассчитался сразу, и мог бы на этом закрыть доходный гешефт.
Но ему не давали покоя загадочные обмолвки давнишнего приятеля о волшебных руках некоего студента-фармацевта. Собственно, и действие порошков казалось необъяснимым. Старый, давно известный рецепт после того, как побывал в руках этого паренька, давал совсем другой лечебный эффект.
Коэн не приставал с ножом к горлу друга, чтобы тот объяснил все непонятки, но надеялся со временем, что Коган сам расскажет, как он получает Виагру. Однако, неожиданная смерть последнего похоронила все его надежды.
Давид Гиршевич действительно после получения телеграммы о его смерти попал в больницу.
Там у него было время обдумать свои действия. Долго сомневался, но все же решился на поездку, сообщив коллегам по работе, что должен все-таки съездить на могилу к однокурснику и другу.
Ехал Давид Гиршевич не на пустое место. О своем приезде он сообщил Семеновой, зная прекрасно, как та злится, что он не приехал на похороны Соломона Израилевича.
Как Коэн и рассчитывал, вся злость бывшей однокурсницы испарилась, когда она услышала о его стенокардии и госпитализации. И тем не менее, пока Давид Гиршевич не присочинил, что задолжал из-за смерти Когана большие деньги нехорошим людям, она никаких подробностей о работе своего начальника и бывшего любовника не рассказала. И только после этого выложила всю правду и даже согласилась переговорить с мальчишкой, чтобы тот сделал еще партию порошков, якобы чтобы погасить фальшивый долг.
К словам Семеновой, Давид Гиршевич отнесся без особого доверия, но когда та в полном раздрае вернулась после разговора с юным фармацевтом и сообщила, что тот требует одиннадцать тысяч рублей за порошки, Коэн понял, что ухватил удачу за хвост. Ни один семнадцатилетний сопляк не догадался бы потребовать такие деньги за пакет порошков, если бы не знал их примерную стоимость.
Давид Семенович в последний приезд Когана передал ему пятнадцать тысяч рублей и если парень требует одиннадцать тысяч, значит, такую сумму Коган ему и назвал.
Коэн, добравшись в мыслях до этого момента, задумчиво хмыкнул.
— Да Сеня, что-то к старости стал слишком честным. Утаил всего четыре тысячи от партнера, — подумал он.
Деньги он на всякий случай взял с собой, поэтому без особых сомнений вручил их Анне Тимофеевне. Её, кстати, пришлось долго уговаривать, чтобы она согласилась их передать пареньку-фармацевту.
Процесс передачи Давид Гиршевич наблюдал самолично.
Высокий симпатичный парень, принесший пакет с лекарствами произвел на него неплохое впечатление.
Узнав от Семеновой, что готовые порошки, оказывается, больше месяца дожидались его в аптечном сейфе, он поздравил себя с тем, что решился на эту поездку. После чего, узнав от женщины адрес Виктора Гребнева, отправился к нему в гости.
Зная, что тот живет в квартире умершей бабушки, Коэн заранее готовился к затхлой атмосфере запущенного жилья со старой мебелью и скрипучими полами.
Первое сомнение появилось у него, когда он остановился у двери обитой новым дерматином под кожу и медной табличкой с номером квартиры.
Все еще сомневаясь, он нажал кнопку звонка.
Вскоре дверь открылась, и на него вопросительно посмотрел вчерашний парень в спортивном костюме.
Когда Коэн, после объяснения цели визита, зашел в прихожую, то сразу понял, что продуманный план разговора рухнул и ему срочно нужно продумывать новую линию поведения.
С человеком, живущим в такОй квартире, следует говорить совсем по-другому.
В этом мнении он утвердился во время беседы, его собеседник нисколько не тушевался, без проблем свободно переходил в разговоре с одной темы на другую. И вообще, Давид Гиршевич никак не мог отделаться от ощущения, что он разговаривает не с семнадцатилетним юношей, а с вполне сформировавшимся взрослым человеком, как бы не старше чем он сам. И чувствующим себя в беседе, как рыба в воде.
Этот диссонанс между внешностью подростка и его холодными внимательными глазами, речью, присущей больше пожилому опытному человеку тревожил Коэна и заставлял его иногда чувствовать себя непривычно скованным в разговоре.
Но все же они договорились.
И сейчас Давид Гиршевич в очередной раз, глотнув нарзана, пытался планировать свои отношения с таким ценным для него и в тоже время самостоятельным парнем.
Мысленно он даже нашел ему квартиру в Ленинграде на Петроградской стороне, где пока еще жил его давнишний знакомый профессор Бронштейн. В следующем году тот собирался вместе с семьей уехать в США и вряд ли откажется получить за свою квартиру приличные деньги, пусть и в рублях, это гораздо лучше, чем просто сдать жилье государству.
Уже лежа в постели, Коэн перебирал в уме знакомых преподавателей института, думая к кому из них следует обратиться за помощью. Затем, сообразив, что впереди еще целый год и нет никакого смысла сейчас что-то решать, беззвучно посмеялся над собой и начал считать овец.
Глава 15
— Ну, что, куда будешь деньги складывать, Рокфеллер? — мысленно обратился я к себе на следующее утро после вчерашней беседы с Давидом Гиршевичем.
Сегодняшний июньский день обещал быть неожиданно жарким. Солнце безжалостно светило в окно кухни, показывая, как хреново я вымыл стекла по окончанию ремонта.
Так, что первым делом после завтрака я приступил к повторному мытью окна, чтобы успеть, пока солнце не зашло за угол дома, и не скрылись с его лучами все мои многочисленные огрехи.
А с деньгами действительно нужно было что-то придумывать. Хоть и говорят, что считать будущие доходы чревато проблемами, я не удержался и в уме прикинул, если все пойдет, как мы договаривались, в следующем июне у меня в тайнике окажется почти триста тысяч рублей. И сразу возникает вопрос, что я с эдакими деньжищами буду делать? Где хранить? А самое обидное — лишнюю копейку не потратить.
Если переезжать в Питер и получать прописку там, с этой квартирой придется расставаться. Конечно, можно попробовать прописать сюда Катюху. Но даже если это получится, нельзя исключать возможность того, что мой тайник обнаружат. А если и не обнаружат, будет достаточно сложно забрать оттуда денежки.
Тяжко вздохнув, и временно выкинув эту проблему из головы, продолжил мыть стекла.
На улице тем временем народа прибывало. На автобусной остановке толпилась куча желающих отдохнуть в воскресный день на речке.
— Сходить, что ли позагорать? — подумал я, вытирая насухо скрипучие стекла. — Пока Ленка не появилась.
Лена обычно звонила в пятницу мне на работу, если хотела придти поболтать и продолжить охмуреж. В этот раз звонков не поступало, но, кто их женщин знает? Возьмет и прискочит.
Подгоняемый такими мыслями, я закончил с мытьем и начал собираться на речку.
Сборы много времени не заняли, и вскоре я уже бодро шагал в сторону городского пляжа.
На автобусной остановке народа к этому времени убавилось, и мне вдруг в голову пришла идея, поехать на Онежское озеро. Вода в это время в нём еще холодная, поэтому на пляже вряд ли будет людно. А на речном пляже даже прилечь не удастся. Народу там сегодня, как сельдей в банке.
Так я и сделал, дождался очередного автобуса, кинул пять копеек в кассу, открутил билетик и уселся к окну. Посмотреть было любопытно. Ведь в этой части города за прошедшие два года пребывания в этом мире, я еще не бывал.
В местечке Пески, куда я направлялся, вместе со мной вышло еще несколько человек.
Пляж был практически пуст. Можно было выбирать любое место. Что я и сделал, разложив большое полотенце у невысоких сосен, растущих метрах в тридцати от озерной кромки.
С озера задувал легкий ветерок, благодаря которому, было не так жарко. Улегшись удобней, я закрыл глаза и спустя какое-то время задремал.
Проспал наверно не меньше часа, потому, что когда открыл глаза, солнце заметно сдвинулось по горизонту.
Народа на пляже прибавилось. Несколько парней и девушек перекидывали волейбольный мяч, встав в кружок.
Я хотел достать термос с чаем, но тут заметил, что неподалеку расположилась торговая точка. Продавщица в белой куртке бойко торговала лимонадом и пивом.
Отстояв небольшую очередь, взял две бутылки «Буратино» и собрался вновь улечься на полотенце.
Но тут мое внимание привлекла стройная девушка в раздельном купальнике, медленно идущая по мокрому песку вдоль прибоя. Что-то в ней было знакомое.
Положив бутылки в сумку, я направился к ней. Только подойдя ближе понял, кто это такая. А вот девушка меня не узнала, равнодушно проводив взглядом.
Я уже хотел пройти мимо неё, как вдруг у меня появилось ощущение, что нам нужно поговорить.
— Саша, привет, давно не виделись, — заметил я, остановившись рядом с ней.
Девушка, несколько секунд разглядывала меня, пытаясь понять, кто это такой. Затем, радостно улыбнувшись, воскликнула.
— Ой! Витя, здравствуй! Извини, что я тебя сразу не узнала. Ты так повзрослел. Я ведь тебя после тех танцев так больше и не встречала.
— Ну, да, почти полтора года прошло, — ответил я. — Удивительно, что ты вообще меня вспомнила. А не встречала, потому, что живу в другом районе города, ездили бы на одном автобусном маршруте давно бы увиделись.
Вот так, стоя у края воды на мокром песке я второй раз оживленно разговаривал со своим отражением в этой жизни.
— Ты наверно с подругами здесь загораешь? — спросил я, наконец.
Девушка смутилась.
— Нет, я с папой приехала. Вон видишь, он на большом синем покрывале лежит. На нас смотрит.