— Прочитал где-то, наверно, в каком-то журнале, — ответил я.
— Не пишут таких рецептов в журналах, — буркнула женщина, но кое-что из запрошенных реактивов поставила на прилавок.
Когда я сообщил маме, что оборудую в своей комнате небольшую лабораторию, та благодушно кивнула.
Бедолага! Она не представляла, какое испытание ожидает её нервную систему. Ведь первым делом, я взялся за создание вытяжного шкафа.
Все просто, без вытяжного шкафа мне не обойтись. Иначе, после моих опытов жить нам придется где-то в другом месте.
Так, что на следующий день вечером я залез на чердак и начал разгребать многолетний мусор, чтобы обнаружить торчащее из досок сверло, которым я вчера насквозь просверлил потолок комнаты.
После этого разметив циркулем нужный диаметр, полотном по металлу начал выпиливать круг нужного диаметра, оставив сверло в центре.
Мама, естественно, к такому событию не могла остаться равнодушной, сообщив, что я балбес и в эту дыру в потолке выдует все тепло. Из-за неоднозначного отношения мамы к моим действиям в беседу вмешались соседи, выскочившие на лестничную клетку, после чего пришлось повысить голос и послать их в далекое эротическое путешествие. Проделав отверстие еще и в шиферной крыше, я вставил в эти дыры приготовленную водосточную трубу, на чердаке замазал щели в потолке глиняным раствором и засыпал утеплителем. А щель на крыше залил битумом. Если учесть, что все это происходило в декабре, то можно представить себе объем работ. Возился я с вытяжной трубой целых три вечера. Умаялся, до невозможности.
После этих трудов сколачивание вытяжного шкафа под внимательным маминым надзором, особых усилий не потребовало. Стекла только пришлось тащить пешком из магазина, потому, что в автобус сесть с ними я не рискнул. Тяга в шкафу оказалась космическая, при открытой заслонке в трубу выдувало даже обрывки фильтровальной бумаги.
Мама, убедившись, что в квартире холодней не стало, немного успокоилась, проверив тягу в шкафу, она посетовала, что в него не влезет бак с бельем, а как бы было здорово в этом шкапе кипятить белье. Но затем она озаботилась правовыми последствиями моей стройки.
Не оштрафуют ли часом нас за такие изменения конструкции, поинтересовалась она. Я, кстати, ответа на этот вопрос не знал, но пообещал выяснить. И занялся дальнейшим обустройством комнаты.
На стены пришлось повесить несколько полок из досок. На этих полках в стеклянных штангласах хранились нужные мне реактивы. Стояли учебники по фармакологии и прочим дисциплинам. Увы, далеко не все реактивы удалось раздобыть. Тот же хлороформ, к примеру, никто мне продавать не собирался. Титровальную установку я собрал сам. Меньше всего хлопот оказалось с дистиллированной водой. Стоило только попросить отца Нины Карамышевой, и тот привез с работы полную десятилитровую бутыль воды. К сожалению, фотоэлектроколориметр оказался мне не по карману, как и микроскоп. Да, собственно, пока они были без надобности. После того, как у меня на столе появились аптекарские весы, колбы, спиртовки, разновески, мама старалась лишний раз вообще не заходить в мою комнату.
Это радовало, меньше задавалось вопросов.
Портило настроение лишь одно, водопровода в нашем доме отродясь не бывало, поэтому мыть лабораторную посуду приходилось в тазике, а воду таскать от колонки, и затем выливать её на помойку. Так, что ни о каком развернутом производстве снадобий думать не приходилось.
Спрашивается, зачем мне понадобилось устраивать на дому филиал ассистентской комнаты аптеки? Дело в том, что прошедшие месяцы я убедился, что мои способности хорошо действуют при условии, что и сам испытываемый образец является лекарственным средством. Увы, воду в вино превращать, мне было не дано, как и заставить её стать лекарством. А посему, исходники для работы мне были нужны качественные.
Естественно, о моей лаборатории, кроме мамы никто не подозревал. Друзей у Витьки Гребнева и раньше не водилось, ну а я за прошедший год тоже их не приобрел. А, где прикажете их брать? В группе я был один одинёшенек, а дружба с девушками чревата проблемами. Да я и не стремился к этому. Слишком разными были наши интересы. Соплюшки, что с них взять? С преподавателями я сходился намного быстрее. Особенно повезло с химичкой, Светланой Михайловной Смирновой. Та сразу почувствовала, что я всерьез интересуюсь химией, и не отказывала мне в небольших просьбах, типа снабдить лакмусовой бумагой, или еще какой-нибудь мелочью. Единственно, раздражало то, что приходилось притворяться, что все это нужно мне, чтобы проделать тот, или иной опыт в пределах школьного курса.
К сожалению, я быстро понял, что, несмотря, на свое оборудование, недалеко ушел от бабы Груни, на глазок делающей свои настои и микстуры. Не было у меня возможности отделять зерна от плевел. Разве что благодаря точным весам и возможности титровать растворы, препараты у меня получались качественней, даже без моего воздействия на них.
Но все же наука великая сила, поэтому вечера я проводил в изучении учебника фармакологии, до которого у моих однокурсниц дело дойдет только через год. Им и без него хватает забот. Нужно учить три языка латинский, английский и русский. Правда на втором курсе русского языка, как предмета изучения уже не будет. Но нам хватит и латыни с английским языком.
Без мамы в квартире было непривычно пусто. Вздохнув, я затопил печку. Хотя сегодня уже первое мая, но по ночам вполне могут быть заморозки до минус десяти градусов. После кружки чая с булкой захотелось спать, но я встряхнулся и направил стопы в свою комнату. Сегодня у меня в планах намечалось создание мази от суставных болей. Конечно, у меня не было для неё таких экзотических препаратов, как масло жожоба, или масло ши. Но в данном случае основным лекарственным средством должна была стать вытяжка из сабельника, пчелиный воск, глицерин и сосновая живица. Заготавливала сабельник в прошлом году Тамара Синицына, так, что качество сырья было еще то. А воск, я, не мудрствуя лукаво, купил в церкви в виде свечей. Правда, пришлось для маскировки зайти вовнутрь и одну свечку зажечь в подсвечнике в каноне за упокой. Иначе бы у монашки, продававшей свечи с лотка у портала, возникли бы вопросы ко мне.
Подобную мазь я делал впервые, поэтому, как обычно имелись сомнения в её эффективности.
Но тут могла помочь только практика, именно она в этом случае является критерием истины. Вот продаст баба Груня баночки три-четыре мази, тогда и узнаем, помогает она, или нет. Аллергии на мои снадобья пока еще не появлялись, и я надеялся, что подобных осложнений на них не будет м в дальнейшем.
Так, что я уселся за свой рабочий стол и принялся размалывать стебли сабельника в фарфоровой ступке. Конечно, пропустить высушенную массу через мясорубку было бы намного быстрей. Но как отреагируют активные вещества растения при контакте с металлом, я не представлял. Поэтому на всякий случай осторожничал.
Размолов стебли с листьями в мелкую крошку, я взвесил их, а затем пересыпал в свободный штанглас и залил 95% спиртом. Руки слегка дрожали, когда я тратил драгоценную жидкость. Уж больно непросто она мне доставалась.
Пожалуй, из всех реактивов со спиртом у меня было больше всего проблем. И если бы не знакомства бабы Груни пришлось бы пользоваться другими растворителями, к примеру, эфиром. Его, почему-то можно было купить в аптеке без проблем. К счастью в клиентках моей дальней родственницы затесались и медицинские работники. Они то и снабжали её нужным дефицитом. А я потом выклянчивал этот дефицит у бабушки. А той, скрепя сердцем, приходилось делиться со мной. Ведь мои настойки, микстуры и прочие бальзамы сейчас уходили влет.
С вздохом, отставив почти пустой флакон в сторону, я взялся за небольшую емкость с сосновой живицей. Апрель в этом году на мою удачу оказался теплым, и живицу уже можно было собирать. Для моих потребностей и начала сокодвижения вполне хватило. Тем более что для этого не пришлось далеко ходить. Лес, как говорится, рос за околицей.
Часам к девяти вечера я сделал все, что запланировал. И с чувством выполненного долга собрался ужинать.
Но когда я уже собрался взяться за дымящуюся котлету, в дверь кто-то постучал.
Торопливо прожевывая макароны, я направился к двери.
За ней стоял растрепанный Валерка Лебедев. Перегаром от него несло на всю лестничную клетку.
Увидев меня, он сразу затараторил.
— Витька, идем скорее, мамку судороги бьют, и пена изо рта идет.
— Что ты ко мне прибежал? Надо скорую вызывать, — проглотив, наконец, макароны ответил я.
— Ты же в медучилище учишься, первый курс заканчиваешь, знаешь, что делать, а до телефона надо еще дойти, — безапелляционно заявил Валера.
Мысленно я прикинул, что могло случиться с матерью Лебедева. Насколько я знал, она вошла в запой и пила уже вторую неделю. Валерке даже пришлось вернуться домой из общежития, чтобы присмотреть за сестрой.
Соседи его дружно жалели, но регулярно подкидывали мамаше деньги на выпивку.
Вроде бы со вчерашнего дня выпивать она прекратила.
Все понятно. Диагноз я поставил и прихватив флакончик своего «сонного зелья» спустился с Лебедевым на первый этаж в их квартиру.
Глава 17
Мда, с тех пор, как я последний раз заходил в это жилище, лучше выглядеть оно не стало. С порога несло какой-то кислятиной. Две авоськи с пустыми бутылками стояли у стены. У круглого стола, стоявшего посередине комнаты, лежа на затоптанном половике, подергивалась в тонических судорогах женщина.
— Это я собирал, — признался Валерка, увидев мой взгляд в сторону бутылок. — Как пришел домой увидел весь бардак, наорал на мать и попытался порядок навести, относительный. Мамка выступать начала, мол, она без сопливых справится. А потом взяла и грохнулась на пол, завопила, как резаная и начала выгибаться по всякому. Я, как увидел её корчи сразу за тобой побежал.
С дивана на мать боязливо смотрела дочка. Она, видимо, уже спала, когда началась вся эта катавасия, потому, что сидела в одной ночной сорочке и прикрывалась скомканным одеялом.