Пока хозяина не было, я подготовил мензурку и скальпель.
Пару минут спустя Антоныч вернулся домой и протянул мне голову гадюки. Меня аж передернуло. Голова оказалась неожиданно большой, наверно разав два больше обычной. Хотя, возможно, так показалось со страху.
Вскрыв ядовитые железы, я выдавил в мензурку всего две крохотные капельки яда. Остальной яд явно ушел на укус Лидии Асташевой.
Разбавив яд двумя кубиками физраствора из ампулы, я положил ладонь на мензурку.
По ней полыхнуло жаром так, что я еле сдержал стон и не отдернул руку.
Жидкость в мензурке сменила цвет на голубоватый и опалесцировала золотистыми искорками.
Поставив, кипятится найденный многоразовый шприц в маленькую кастрюльку на плиту, я снова подошел к больной.
Лучше ей за это время не стало. Пульс приближался к нитевидному, да и редкое шумное дыхания являлось неблагоприятным прогностическим признаком.
— Виктор, — обратился ко мне егерь. — Ты хочешь, Лиде укол поставить из гадючьего яда?
— Угу, — мотнул я головой.
— Ты, парень, часом не охренел? — прокомментировал мои гримасы Антоныч.
Даже Светлов, до этой минуты, поддерживающий меня в решениях, смотрел в мою сторону с большим сомнением, но промолчал. Видимо, в училище еще ходили слухи о моих подвигах.
— В общем, так, Антон Антонович, — заявил я, пристально глядя на егеря. — Состояние вашей жены ухудшается, лекарств у вас нужных нет. Нашел одну ампулу противозмеиной сыворотки, так её срок годности уже пять лет, как прошел. А тут считай свежий яд, сегодняшний.
Я, естественно, лукавил, между сывороткой и тем, что я сделал, ничего общего не было. Но откуда это знать обычному егерю.
— Так, что решайте, что будем делать, — закончил я свою речь.
— Ладно, коли, — махнул рукой Антоныч с мрачной миной на лице. — Но смотри, если Лида умрет, я тебя лично, вот этими руками приговорю.
Светлов снова промолчал, хотя по его лицу без труда определялось, что он весь в сомнениях.
Я же, слив воду из кастрюли, собрал шприц и набрал в него все содержимое мензурки.
— Григорий Иванович, — обратился к Светлову. — Бутылку доставай.
— Зачем? Отозвался тот.
— За неимением спирта кожу протереть и водка сойдет, — сообщил я.
Через пару минут, укол был сделан и три мужика напряженно смотрели, что происходит с женщиной.
Первые несколько минут ничего не менялось. Разве что я, пальпируя пульс, заметил, что его наполнение немного улучшилось.
Прошло еще двадцать минут.
Асташев тяжко вздохнул и ушел на кухню, где Григорий Иванович оставил откупоренную бутылку водки на столе. Набулькал полстакана и выпил залпом. После чего уселся на стул, налил еще полстакана водки и начал гипнотизировать его глазами.
В это время его жена открыла глаза и слабым голосом позвала мужа.
— Антоша, ты где? Принеси водички, пожалуйста, тошнит меня что-то сильно.
Стул с грохотом свалился на пол, когда егерь выскочил из-за стола и схватив ковшик, понесся в коридор, где на поставке стояли запотевшие ведра с родниковой водой.
Я вовремя перехватил его с полным ковшом.
— Антон Антонович, кто же так поит больных? Только обольёшь и никакого толку. Налей воду в заварной чайник, пусть из носика пьет.
Женщина выпила полный заварник воды и, облегченно вздохнув, опустила голову на подушку.
— Лидушка, ты как себя чувствуешь? Болит ли чего? — муж забросал жену вопросами.
А та на глазах приходила в себя. Щеки порозовели, дыхание выровнялось, и она с любопытством начала нас разглядывать.
Узнав Светлова, приветливо улыбнулась.
— Григорий Иванович, здравствуйте, извините, что не встретила, видите, как не повезло, гадюка укусила. Она опустила взгляд на укушенную руку и её глаза изумленно расширились.
Отек и синюшность практически полностью исчезли и только две точки от змеиных зубов, напоминали об укусе.
Антоныч, только сейчас заметивший эти изменения, цветисто выругался и полез ко мне обниматься.
Видимо нервное напряжение его отпустило, и он мгновенно опьянел. Точнее сказать, он уже лыка не вязал.
Допив остаток водки в бутылке, он лег на топчан и мгновенно захрапел.
Светлов беспомощно развел руками.
— Витя, похоже, мы сегодня на рыбалку не попадаем. Придется нам тобой остаться здесь до завтра.
— Вот и хорошо, — вступила в разговор Лидия Семеновна, — оставайтесь, хоть расскажете, что в мире делается. Мы тут с Антоном сидим, как два бирюка. Дизель сломался, электричества нет. Лешка, паразит, спидолу увез в Спасскую Губу.
Я улыбнулся.
— Скоро охотничий сезон начнется, устанете еще от гостей.
Почти пришедшая в себя женщина тоже улыбнулась в ответ.
— Нет, уж, я здесь на это время не остаюсь, пусть Антоныч сам со своими алкашами возится. Разве что в сентябре приеду на бруснику.
— Ну, все, хватит разлеживаться, гости в доме, а я отдыхаю, — с этими словами хозяйка встала с кровати, отстранила Светлова, бросившегося ей на помощь и, направилась в сторону кухни.
Увидев, пустую бутылку на столе, укоризненно покачала головой, но ничего сказала.
Затем обратила внимание на меня.
— Молодой человек, а вас я не знаю.
— Лида, — поспешил с объяснениями Светлов, — это мой хороший знакомый, Виктор Гребнев, фармацевт из Ленинграда. Кстати, это благодаря его умениям, ты так быстро оклемалась.
Женщина задумалась, бросила взгляд на ходики, висевшие на стене.
— Действительно, полдня прошло, а я даже не заметила. Помню, только с улицы прибежала и крикнула Антону, что меня змея в руку укусила, он еще посмеялся, мол, теперь спина болеть не будет, а потом все, как в тумане.
А вы Виктор, чем меня лечили?
— Ну, нашел у вас в коробке кое-какие лекарства. Сделал укол, вам и полегчало.
— Не буду ничего конкретно объяснять, — подумал я. — Муж проснется, все в подробностях расскажет.
— Да, не стоило вам, беспокоиться, все бы и так прошло, — легкомысленно сообщила хозяйка. — Головные боли и те сейчас не беспокоят. И рука совсем не болит.
При этих словах Светлов пристально посмотрел на меня и подмигнул.
Явно намекая на то, чтобы я не трепал языком лишнего.
А я и не собирался. Считает женщина, что поправилась бы без моего вмешательства и хорошо.
Скорее всего, завтра и мужу не поверит, когда тот с похмелья начнет рассказывать небылицы об уколе змеиным ядом.
Постелив нам в гостевой комнате на мансарде, она оставила нас вдвоем.
Вечер прошел спокойно. Белые ночи давно закончились, поэтому ужинали мы при свете керосиновой лампы. Лампочка Ильича висевшая в черном патроне на витом шнуре, без дизель–генератора светить отказалась. Сам хозяин продолжат сладко спать на топчане, заботливая жена накрыла его овчинным тулупом, чтобы не замерз.
Лидия Матвеевна чувствовала себя прекрасно, забыв об утреннем укусе, и была вполне довольна жизнью, рассчитывая завтра доехать с нами до Пялозера.
Постелив нам в гостевой комнате на мансарде, она оставила нас вдвоем.
Только сейчас Григорий Иванович начал задавать вопросы, терзающие его весь день.
— Витька, я понимаю, что в институте вас много чему учили. Но в жизни не поверю, что вам рассказывали при укусе змеи лечить человека её же ядом.
Как у тебя только хватило храбрости сделать этот укол? А если бы Матвеевна коньки отбросила?
Я вздохнул.
— Григорий Иванович, было бы здорово, если ты никому бы не рассказывал об этом случае. Понимаешь?
— Да понимаю, чего уж там не понять? — ворчливо ответил. — Я еще семь лет назад понял, что ты парень не простой. Голова у тебя варит, будь здоров. Слухи в училище о тебе разные ходили. Признаюсь, не верил им ни на грош. А сейчас, что-то начал сомневаться.
Разговор у нас не затянулся. Григорий Иванович, сразу заметил мое нежелание говорить на эту тему и поэтому быстро закончил с расспросами. Но на заметку себе явно взял. Не удивлюсь, если через какое-то время он обратится ко мне за помощью, или для себя, или для хороших знакомых.
Ночь прошла спокойно.
Никто нас не тревожил и не будил. А утром по всему дому поплыл аромат жареных оладий.
Так, что когда мы встали, на кухонном столе нас ожидал кипящий самовар и тарелки с оладьями.
Антоныч сидел за столом с унылой физиономией и что-то клевал в тарелке, похожее на овсянку. Наверно, наказание жены за вчерашнюю алкоголизацию.
Мы со Светловым, молча ему, посочувствовали, но от нашего сочувствия толку было мало. Все равно рюмку ему никто не налил.
Все же после двух чашек крепчайшего чая Антону Антоновичу стало легче, и он разговорился.
И чего только он мне не обещал затрофеить, от медведей до лосей. И очень расстроился, узнав, что на эту охоту мне уже не попасть.
После завтрака мы начали собираться ехать дальше. Лилия Матвеевна собралась раньше нас и ждала у машины с небольшим узелком.
— Лида, ты, это, когда ко мне соберешься? — спросил Асташев, целуя её на прощание.
— Когда свою колымагу починишь, и электричество на твоем кордоне появится, тогда и решу что делать, — бойко ответила та.
Вот кто бы сказал, что сутки назад женщина лежала без сознания, практически в коме.
Видимо, такие же мысли блуждали в голове у Светлова, судя по взглядам, которые он кидал то на меня, то на мою пациентку.
Час езды по лесной дороге и пятнадцать минут по шоссе, и мы попали в деревню Пялозеро.
Надо сказать, я её не узнал. Сейчас это был практически многолюдный поселок на высоком озерном берегу, поля с картофелем и ячменем вокруг. И главная улица в лежащих стадах овец и коз, из-за которых пришлось резко снизить скорость, так, как те даже и не думали уступать дорогу.
Какой контраст с будущим, из которого я появился, всего лишь несколько домов дачников, среди зарастающих лесом полей. От школы и фельдшерско-акушерского пункта не осталось даже фундамента. И ноль постоянных жителей. Ну, что же обычная судьба, обычного поселка Российской глубинки.