Ну, а как еще назвать мой поступок?
Бросить все имущество, как говорил один герой фильма, нажитое непосильным трудом, родных, друзей и под чужой фамилией ехать в неизвестность на другой конец страны — самая настоящая дурость. В столкновении молодости и опытной старости на этот раз победа осталась за молодостью. Возможно, я еще не раз пожалею об этом.
Вздохнув, перевернул подушку и уставился в окно. Но в нем кроме темноты ничего не было видно. Изредка мелькали огни на очередном разъезде, и вновь наступала темень. Нервная дрожь понемногу отпустила и ближе к четырем ночи я, наконец, заснул.
В Бологое поезд прибыл под утро. Проводник зашел к нам, чтобы поднять одного из пассажиров храпевшего полночи на все купе, но так получилось, что разбудил всех.
Когда я вернулся из туалета, где приводил себя в порядок после бессонной ночи, в купе соблазнительно пахло салом и жареной курицей. А мои соседи с увлеченно уничтожали бутерброды черного хлеба с салом, запивая их лимонадом «Колокольчик».
— Ты, паренек, вовремя появился, — заявил седой кряжистый мужчина. — Присаживайся поближе, бери сало, хлеб, не стесняйся, будь, как дома. Курицу попробуй, жареная с чесноком, домашняя.
Второй мужчина, скорее всего сын седого, уж очень они были похожи, тоже кивнул головой и подвинулся ближе к окну, освободив место для меня.
Андрей Ильич, так звали старикана, финкой с наборной ручкой нарезал еще сала и вручил мне бутерброд, не дожидаясь пока я, сделаю это сам.
Через полчаса я знал об этой парочке если не все, то очень многое.
В Ленинграде мужики были в отпуске. Андрей Ильич навещал однополчанина и прихватил своего сына, чтобы показать ему город, который он защищал на Невском пятачке.
Жену в рассказе он не упоминал, ну а я и не спрашивал. Сын с отцом работали на металлургическом заводе в Темиртау и очень хвалили свой город и место работы.
Узнав, что я собираюсь на БАМ, Андрей Ильич возмущенно воскликнул:
— Что вам там, на БАМе медом намазано? Неужели нет места лучше?
Да возьми, к примеру, наш городок. Завод большой, рабочие места всегда есть. Общежитие дадут. Конечно, в комнате жить будешь не один, но уж лучше, чем в балке зимой жить и всю ночь буржуйку топить.
— Хм, действительно, а почему бы мне не уехать в Казахстан? — подумал я. — Климат там тоже так себе, но все же не Якутия. Все, меняю маршрут на Темиртау.
В Москве мы со спутниками расстались. У них в планах на ближайшие два дня был Мавзолей, Кремль и прочие столичные достопримечательности.
Ну, а я отправился в кассу менять билет. Недалеко, всего лишь перейти на другую сторону площади трех вокзалов.
В Казанском вокзале сразу чувствуется восточный колорит. Люди в халатах и тюбетейках не редкость здесь даже сейчас в середине семидесятых годов. Ну, а я, поэтому чувствовал себя как на большом рынке. Отстояв огромную очередь, все же удалось купить билет до Караганды.
Замученная кассирша на просьбу продать билет рявкнула:
— Нет билетов ни в купейные вагоны, ни в плацкарт. Сколько можно повторять!
— А куда есть? — спокойно спросил я.
— В мягкий вагон, — уже не так громко ответила женщина. По-моему, она даже мысли не допускала, что я располагаю такими деньжищами.
— Хорошо, давайте в мягкий вагон, — сообщил я.
Стоявший сзади меня мужчина удивленно выругался. Видимо денег на мягкий вагон у него не было.
В прошлой жизни мне не довелось прокатиться в мягком вагоне, поэтому я сейчас с интересом разглядывал его интерьер.
Сколько лет было этому вагону, не знаю, но наверно много. Больно потрепанными выглядели мягкие диваны в коричневых чехлах в огромных купе, раза в полтора больше чем в обычных купейных вагонах.
Со мной в купе ехали двое пожилых мужчин. По виду солидные начальники. Заскочили они в вагон уже перед самым отправлением. Еще одна верхняя полка так и осталась пустой.
На меня соседи обратили не больше внимания, чем на муравья. Сидели и трекали на немецком языке.
Вначале я подумал, что еду с иностранцами, а потом вспомнил, что в Казахстане живут тысячи немцев. Ну, пока еще живут.
Как только поезд тронулся, оба соседа отправились в вагон-ресторан. Об этом они сообщили мне уже на чистом русском языке.
Подумав, через полчаса решил последовать их примеру. За этот суматошный день я здорово устал. Сказывалась еще и нервное напряжение. Я все время ожидал какой-нибудь подлянки. Поэтому когда два милиционера в зале ожидания попросили у меня паспорт, я здорово испугался. Хотя внешне постарался этого не показать.
Паспорт Александра Ефимова прошел проверку без проблем, и сладкая парочка ментов проследовала дальше в поисках очередной жертвы, оставив меня в раздумьях, была ли проверка паспорта спонтанной, или милиция ищет именно меня.
Когда за окнами исчезли московские пригороды, мандраж несколько утих. Поэтому в вагон-ресторан я зашел практически в нормальном настроении…
Мои соседи по купе сидели вдвоем за столиком, уставленным тарелками и почти пустым графинчиком водки, Меня они узнали и сразу пригласили к себе за стол.
Не найдя причин отказаться я подсел к ним и начал просматривать меню.
Как ни удивительно, но оба немца жили неподалеку от Темиртау, А вот мой вывод об их профессии оказался неверен. Оказалось, что они сельчане. Один из них был директором пригородного совхоза, а второй главбухом.
Узнав, что я еду в Казахстан в поисках лучшей жизни, оба слегка поддавших товарища дружно начали зазывать меня к себе. Особенно, когда узнали, что у меня имеются водительские права категории ВС. Самое интересное, что больше их заинтересовали права на легковой транспорт.
— Александр, — приходи к нам на работу, не пожалеешь, — начал уговаривать меня Рудольф Миллер директор совхоза «Карагандинский». — Я как раз себе водителя ищу на газик, моего в этом году в армию призвали.
— А, как у вас с жильем? — поинтересовался я.
Миллер резко поскучнел.
— Ну, общежития у нас, к сожалению, пока нет, строительство только планируется. Но ты можешь снимать комнату в частном секторе. Найдем мы тебе жилье, не переживай. Останешься жить, не пожалеешь. Семья появится, построим тебе дом. Мы хороших работников ценим.
Расспросив немного о характере предполагаемой работы и зарплате, я перекусил и ушел обратно в купе.
Мои возможные будущие работодатели продолжили водкопитие.
Явились они уже ближе к одиннадцати часам, дыша перегаром. Но вели себя тихо, молча разделись и легли спать. Немцы, что с них взять? Наши бы еще полночи куролесили.
Следующим утром соседи маялись головной болью. Глядеть на их кислые физиономии надоело, поэтому я предложил им принять по таблетке цитрамона.
Таблетки сработали отлично. А почему бы и нет. Сейчас для того, чтобы повысить эффективность лекарства мне достаточно доли секунды.
— Никогда не думал, что цитрамон так помогает с похмелья, — удивился Миллер. — Теперь буду знать.
Вскоре проводница начала разносить чай и мы втроем устроили чаепитие с московскими булочками.
В ходе него второй немец Фридрих Шульц начал понемногу прокачивать меня. В отличие от своего начальника он был настроен более подозрительно к моей персоне. Видимо должность главбуха способствует подобной паранойе.
— Александр, простите, мне не очень понятно ваше намерение переехать на новое место жительства, если нетрудно поясните для чего это вам? Возможно, от алиментов убегаете?
— Фридрих, тебе не кажется, что это не твое дело, мало ли какие проблемы у парня? — заметил Миллер.
Главбух посмотрел на своего начальника, вздохнул и… Ничего не сказал.
Повернулся ко мне, ожидая ответа.
— Ничего страшного, — заметил я в ответ на слова Миллера. — Вполне нормальные вопросы при устройстве на работу.
Могу сказать, что до вчерашнего дня я о Казахстане и не думал. А собирался отправиться на стройку БАМа. Но мои вчерашние попутчики так рассказывали о вашем городе, что я решил для начала съездить туда и лишь потом решить, оставаться, или все же уехать на БАМ.
От Шульца тут же последовал закономерный вопрос о вчерашних попутчиках, так ратующих за свой город.
На мое счастье фамилия Андрея Ильича Сивакова для них оказалась знакомой. И на ходу переобувшись, главбух начал доказывать, что работа в совхозе намного выгодней, чем на заводе.
На всякий случай я продемонстрировал свой паспорт, в котором страницы для регистрации брака и детей были девственно пусты.
Шульц удивленно поднял брови, когда я достал из сумки плотную картонную папку с документами. И одобрительно кивнул, когда увидел, что все мои бумаги аккуратно разложены по кармашкам. И даже спросил, не было ли у меня немцев в родне. Пришлось его разочаровать, заявив, что я чистый карел. Оба немца уставились на меня с изумлением, затем Миллер заявил, что на корейца я не очень похож.
Пришлось растолковать им, что в Советском Союзе есть автономная республика Карелия, не имеющая отношение к Северной Корее, и в ней пока еще остаются немногие коренные жители карелы, вепсы и финны.
После этого разговора наши отношения стали более формальными. Что было совсем не удивительным. Из ничем друг другу не обязанных соседей по купе мы перешли в разряд возможных начальников и подчиненных. А это подразумевало совсем другой формат общения.
Собственно, мне были наплевать. Крестить детей с этими товарищами я не собирался.
Кстати, я нисколько не пожалел денег, отданных за билет в мягкий вагон. Просто при посещении ресторана надо было пройти через два плацкартных вагона. После тихого мягкого купе и пустынного коридора, плацкарт встречал громкими разговорами, вонью от носок и детскими воплями. Приходилось невольно ускорять шаг, стараясь быстрее пройти эти метры, задерживая на автомате дыхание, прежде чем войти в тамбур, в котором в сизом табачном дыму активно общались курильщики.
После Челябинска чай, разносившийся нашим пожилым проводником Нурлыбеком, пить стало невозможно, Мои соседи по купе внимание на изменившийся вкус воды никакого внимания не обращали. Меня же от солоноватого привкуса выворачивало наизнанку.