Время подходило к шести вечера, однако мне захотелось посмотреть на будущее место работы, поэтому я после недолгих объяснений забрал ключ у гардеробщицы и спустился в подвал.
Искать комнату художника долго не пришлось. Около неё навалом лежали портреты членов Правительства, Политбюро и прочих властных структур.
Несчастные вы изображения, — подумал я об изображенных на портретах деятелей. — Годами валяетесь в пыльном подвале и выбираетесь наружу два раза в год.
А некоторые останутся здесь на долгие времена, если их оригиналы умрут за это время, или кому-то из них дадут хорошего пинка.
Подняв портрет лежащий сверху, вгляделся в хмурое лицо Леонида Ильича.
— Ты прям, как Гамлет, Брежнева разглядываешь, — раздался позади меня мужской голос.
Повернувшись, я обнаружил, что на меня смотрит невысокий старикан, чуть ниже меня ростом в рабочем комбинезоне. За ухом у него торчал карандаш, а в зубах сигарета.
— Добрый вечер, а при чём тут Гамлет? — спросил я у седого круглолицего мужчины.
— Привет, молодежь, — эхом отозвался тот. — На днях жена затащила в кино. Сказала очень хороший фильм. Так в нём этот принц датский на череп Йорика также глядел, как ты на Леонида Ильича. А вообще, я там чуть с тоски не помер. Тьфу! Глядеть не на что. Хотя нет, бывает еще хуже, ты парень, фильм «Иваново детство» видел?
Я кивнул, удивленный встречей со странным кинокритиком.
— Так, вот, — продолжил дед свою мысль. — До сих пор не понимаю, как такую х. ню разрешают показывать. Я думаю, что у режиссера не все дома. Я своей старухе так и сказал, а она завопила, что я не понимаю современного кинематографа, за двадцать пять лет службы в войсках весь ум растерял.
Я улыбнулся, но никак не прокомментировал рисковые и спорные высказывания собеседника. И постарался свернуть разговор на более актуальные темы.
— Меня Виктор зовут, теперь буду вашим соседом, вы наверно, столяром-плотником работаете?
— Именно так, кивнул тот. — Меня Григорием Ивановичем Светловым зовут, а ты, как я понимаю, будешь у нас художником подхалтуривать?
Мы вместе зашли в мою так сказать, студию. Светлов шел за мной, как привязанный, периодически ловко выдувая кольца сигаретного дыма изо рта.
Комната оказалась неожиданно большой и пустой. На заляпанном краской столе громоздилась гора пустых банок из-под гуаши, Плакатные перья валялись в художественном беспорядке на полу рядом кумачовым транспарантом с недописанным на нём лозунгом «Миру Ми..». Причем последние две буквы явно смотрели в разные стороны.
— На этом лозунге Леонтьич и сломался, — сообщил Григорий Иванович. — Заснул на нём, а утром его завхоз нашла и докладную написала.
Не знаю, что с ним тогда случилось, мы всего-то по бутылке употребили. Может, устал сильно?
— Кстати, парень? — Светлов с надеждой уставился на меня. — Ты, как, с зеленым змием дружишь? Может употребим по маленькой?
— Не дружу, решительно отрезал я.
— Не дружишь и хорошо, — сразу перестроился собеседник.
В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что Григорий Иванович демобилизовался из армии в звании полковника, получает хорошую пенсию, но дома ему скучно, вот он и начал работать столяром в медучилище, тем более, что работать с деревом ему всегда нравилось.
При том, он так ловко вытянул из меня всю мою короткую биографию, что я задумался, в каком таком подразделении служил этот ушлый товарищ. И так ли случайно наш разговор начался с провокационного вопроса о Леониде Ильиче.
Затем мы перебазировались во владения столяра. В мастерской Светлова было гораздо уютней, чем у меня и чище.
Здесь Григорий Иванович еще раз безуспешно попытался меня соблазнить на выпивон. Могу представить, как они тут бухали с уволенным художником.
Отказу он особо не удивился, только печально развел руками, убрал бутылку столичной водки обратно в шкафчик и начал собираться в сторону дома. Но перед этим обрадовал меня заявлением, что длительные каникулы мне не светят, как и ему, мне придется ближе к августу выйти на работу, чтобы подготовить училище к новому учебному году. В принципе, для меня это новостью не явилось, и я не особо расстроился.
— Ирочка, привет, — в телефонной трубке раздался голос Розы Павловны.
— А, Розочка, добрый вечер, — ответила Ирина Леонидовна Бархатова директор Прионежского ОРСа. Полная женщина лет пятидесяти пяти с остатками былой красоты на начинающем увядать лице, лежала сейчас на румынском диване, слушая голос подруги из трубки венгерского телефона цвета слоновой кости.
Молодой симпатичный парень, сидя на полу, разминал ей стопы, аккуратно перебирая пальчики с маникюрными ногтями.
— Ирочка, звоню по поводу твоей просьбы, — продолжила Елкина. — Сегодня познакомилась с мальчишкой, о котором ты говорила. Не знаю, что вы все в нём нашли. По-моему он вообще звезд с неба не хватает, странный какой-то.
Когда я речь завела о его бабушке, и анонимном письме, он глазом не моргнул, сообщил, что ожидал подобного.
Моих же намеков, что можно быстро решить его проблемы, он вообще не понял. Знаешь, я давно здесь работаю, каждый день студентов вижу. Но с этим парнем контакта не могла найти. Так и не выяснила, научила его бабка чему-нибудь, или нет.
— Милый, — выслушав подругу, обратилась дама к своему массажисту. — Будь добр, собери нам на кухне небольшой перекус и достань из бара бутылочку португальского портвейна.
Молодой человек с готовностью вскочил и направился на кухню.
— Роза, — зашептала в трубку Ирина Леонидовна. — Ты должна мне помочь.
Я точно знаю, что нужная микстура у покойной была. Я даже в курсе, что последнее время её делал именно этот мальчишка. Выручай, родная. У меня совсем мизер остался. Антоша с каждым днем все холодней ко мне относится. Боюсь, что он вообще меня бросит.
Услышав, как скрипнула дверь, женщина заговорила громче.
— Да, дорогая, конечно. Буду ждать твоего звонка.
Положив трубку, она смотрела, как её любовник слегка согнувшись, вкатывает столик с вином и закусками в комнату.
В это время Роза Павловна в своей квартире зло кинула телефонную трубку.
— Боже мой! Ирка совсем голову потеряла со своим Антошей. Микстурами его поить собралась. Господи, какая дура! Явно с жиру бесится. Куда этот Антон от неё денется дон Жуан хренов. Ни работы ни образования, а тут сыт, пьян и нос в табаке. На работу ходить не надо, Якобы сторожем на складе работает.
Ай, ладно, дело её, главное, чтобы мне румынский гарнитур мебельный вовремя пришел и обещанный холодильник «Розенлев».
— Дорогая, ты кого там недобрым словом поминаешь? — донесся из соседней комнаты голос мужа.
— Да есть тут кандидатуры, — нехотя отозвалась Роза Павловна, и уже другим тоном продолжила, — Борюсик, ты наверно кушать хочешь? Подожди еще минут десять, я котлеты дожарю.
За ужином она периодически вздыхала, смотрела на своего пузатого, полысевшего супруга и никак не могла выкинуть из головы картинку, как её давняя подруга активно занимается сексом с молодым двадцатипятилетним жиголо. Ей, при всем желании, такое не светило. Увы, ну не работала она директором районного ОРСа, не имела доступа к дефицитным товарам. И лишних денег у неё тоже не имелось. Зато имелся муж, вспоминавшей о своих прямых обязанностях не чаще раза в месяц и не дольше чем на две минуты. Но денег домой он приносил существенно больше, поэтому Роза Павловна супруга берегла и изменяла ему только в нечастых поездках в санаторий по профсоюзной путевке.
Когда я вышел на улицу, время уже двигалось к семи вечера. Домой я решил не ходить, там меня ожидал неприятный разговор с мамой.
— Отправлюсь, пожалуй, на своё новое место жительства, подумал я и зашагал по новому маршруту. По дороге в сторону квартиры, я почти привычно зашел в кулинарию, надо было что-нибудь купить на ужин. Холодильник у бабы Груни в наличии имелся, видавший виды «Саратов 2». Но даже такой небольшой агрегат в кухню поставить ей не удалось. Так что он шумел себе в коридоре и в первую ночь заставлял меня, судорожно вскакивать с дивана при выключении и отключении. В его испаритель практически ничего нельзя было положить. Разве что миску с водой, для получения льда. Собственно, у нас с мамой дома стоял точно такой же холодильник, только шумел он немного тише. В кулинарии я взял несколько котлет, густо обвалянных в панировке и сто грамм селедочного масла. Видимо, заведующая была достаточно продвинутым начальником, в других кулинариях селедочного масла не было и близко. Хотя, что его не делать? Селедки, сколько хочешь, продается, сливочного масла тоже. Соленое, несоленое, шоколадное, вологодское. До его будущего дефицита еще не один год. Но без миксера заниматься изготовлением селедочного масла мне не хотелось. Лучше взять готовое.
Придя, домой первым делом включил на кухне газовую колонку и залез под душ. Целый год новой жизни я был лишен такого удовольствия, ну не совсем, все-таки раз в неделю в баню я ходил. Хотя удовольствие было относительным. Без гибкого шланга мытье были не совсем комфортным. Так, что я мысленно, разглядывая грязные стены ванной комнаты, сделал еще одну отметку, найти резиновый шланг для душевой насадки и помыть стены.
После душа принялся готовить ужин, пытаясь выбросить из головы, не к ночи вспомненного Поселягина. Уж очень часто тот любил упомянуть, как его герои в книгах варили аппетитные супчики, ели сало с чесноком и заедали гречневой кашей.
— Хотя вроде о котлетах он ничего не писал — подумалось мне. — Зато грибы с молоком употреблял частенько.
Положив на тарелку сразу две котлеты с макаронами, я, наконец, собрался поужинать.
Но, по закону подлости, как и вчера в двери уверенно постучали.
— Опять деду неймется? — предположил я, осторожно выбираясь из-за стола. В крохотной кухне сделать это было затруднительно.
Однако, открыв дверь, я увидел рыжую востроносую девчонку, ростом мне по плечо в легком сатиновом платьишке и кофте. Майское солнце изрядно наградило её веснушками, что здорово ей шло.