Министр обороны Сергей Иванов с удовлетворением отметил, что в течение года практически не увеличивалась закупочная цена на топливо для нужд армии и флота.
Владимир Путин поднял голову и сказал:
– Присвойте Кудрину очередное воинское звание.
Он произнес это без тени улыбки, и Сергей Иванов замешкался, оценивая смысл сказанного. Возможно, он думал о том, до какого звания был в последний раз повышен министр финансов и за какие заслуги.
Не дождавшись хотя бы намека на улыбку от президента, он продолжил:
– Надо отметить, правда, что на 10 процентов возросла цена на флотский мазут.
– Тогда подождите присваивать, – резко сказал господин Путин.
– Увеличение госвливания денег в экономику вызывает опережающий рост цен, – продолжил министр финансов Алексей Кудрин. – Дополнительные средства на рынке могут в результате сделать жилье еще более недоступным!
Слова господина Кудрина в сложившихся обстоятельствах следовало признать поступком.
– Государству надо самому строить, а не покупать у кого-то! – сердито сказал губернатор Челябинской области Петр Сумин.
– Начнем строить – поднимутся цены на стройматериалы, – пробормотал вдруг господин Путин.
На моих глазах национальный проект феноменально быстро зашел в тупик.
Как только министр сельского хозяйства Алексей Гордеев замолчал, Владимир Путин словно ни с того ни с сего с вызовом спросил:
– Послание Федеральному собранию слышали?
Он мог бы сказать: «Мое послание». Или мог бы сказать: «Послание президента». Но он не сказал. Правильно. Так выглядело гораздо страшнее.
– Да, – очень тихо после некоторого раздумья сказал Алексей Гордеев.
– Помните, сколько людей умирает от употребления алкогольных суррогатов? – переспросил президент.
Министр еле-еле кивнул, дав понять, что помнит.
– Ну че делать-то будем? – с вызовом в голосе спросил Владимир Путин. Но и странное отчаяние было в этом голосе тоже.
– Подготовьте и председателю правительства доложите. Это ненормальная ситуация.
Алексей Гордеев что-то прошелестел губами в ответ.
Но Владимир Путин не смотрел больше на него.
Он пристально смотрел на Михаила Фрадкова.
Тот пожал плечами.
Может, нечего ему было говорить.
А может, трудно.
– Россия при развале СССР, чтобы избежать югославского сценария, пошла на беспрецедентные жертвы, отдав десятки тысяч квадратных километров своих исконных земель. А теперь высказываются всякие бредни, что кто-то кому-то какие-то пять километров вернуть должен. Это недопустимо, – продолжал господин Путин. – Мы не будем вести переговоры на платформе каких-либо территориальных претензий. Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши.
Жизнь показала, что я не ослышался.
– Что касается Кремля, то я рад, что тени Сталина и Троцкого не мешали президенту Мексики Висенте Фоксу чувствовать себя здесь комфортно, – вдруг сказал господин Путин.
– Мы действительно не обсуждали вопросы борьбы с бедностью, – подтвердил Владимир Путин. – Но я хочу сказать, что очень рад, что нашему гостю удалось на треть сократить число людей, живущих за чертой бедности.
Немного испугало, что и господин Путин, и господин Фокс промолчали о способе, с помощью которого было сокращено число этих людей.
Мексиканская радиожурналистка поинтересовалась у президента России, что он думает о президенте Мексики как о человеке. Господин Путин понял этот вопрос однозначно:
– Что касается предстоящих президентских выборов в Мексике… Ну что я могу сказать?! От добра добра не ищут! Но выборы есть выборы, и мы будем сотрудничать с любым президентом, каких бы взглядов он ни придерживался.
Так господин Путин до сих пор только про господина Януковича говорил.
В конце своего выступления господин Путин с ритуальной страстью обрушился на поправку Джексона-Вэника, которая, по его словам, «до сих пор странно функционирует».
– Напомню, что она была введена еще в советское время в связи с ограничениями выезда из Советского Союза граждан еврейской национальности в Израиль, – сказал президент России. – Мы понимаем, что сегодня таких препятствий просто не существует. Теперь эту поправку пытаются привязать к любой проблеме, в том числе к поставкам, допустим, мяса птицы из США.
Господин Путин полагает, видимо, что одной поправкой нельзя исчерпывающе описывать такие принципиально разные явления, как вывоз кур из Америки и вывоз евреев из Советского Союза.
– Это было бы смешно, если бы не было грустно, – сказал господин Путин. – Даже те люди, с которыми мы поддерживаем очень теплые отношения (есть и такие. – А. К.), люди, которые в советские времена боролись за либерализацию советской системы, за выезд в Израиль, – даже они возмущены такой постановкой вопроса. Они говорят, что не из-за курятины же в тюрьме сидели в свое время.
– Удвоят ВВП-то, несмотря на ваше сопротивление! – с радостным изумлением произнес Владимир Путин, обращаясь к Герману Грефу.
– Сергей, – обращаясь к помощнику господина Путина господину Приходько, с укором, делая обиженные глаза, говорил президент Казахстана перед началом встречи, – сколько бумаг своему написал (господин Приходько в этот момент и правда положил перед господином Путиным стопку бумаги), а мне – ничего!
На столе перед ним и в самом деле было пусто. Господин Приходько не считал нужным реагировать на откровенную провокацию, и вместо него это делал господин Путин:
– А у вас, Нурсултан Абишевич, говорильня одна, вот и нет ничего на столе.
Напоследок, перед тем как журналисты вышли из переговорной комнаты, господин Назарбаев проинформировал господина Путина о своих переговорах с председателем КНР:
– Китайцы готовят работы на Иртыше. Это затронет экосистему как Казахстана, так и России, надо подумать, что делать…
Господин Путин посмотрел на коллегу так, что стало понятно: он предпочел бы, чтобы господин Назарбаев произнес эти слова после того, как журналисты очистят помещение.
Корреспондент телеканала «Россия» попросил президента Путина рассказать о его личных впечатлениях от встреч с лидерами G8.
– Стриптиза не будет, – заявил господин Путин. – Не буду рассказывать ничего.
Даже топлес не состоялся.
На вопрос о том, возможно ли удвоить ВВП к 2010 году, господин Путин ответственно заявил:
– Я уже говорил… Даже не важно, что я говорил!
– Уверен, вы нам поможете, – обратился президент Путин к журналистам.
– Считаете, что завербовали? – машинально пробормотал я. Но он услышал.
– Не завербовал, а привлек к сотрудничеству, – уточнил господин Путин. То есть вербовка продолжалась.
– Советский суд, как известно, самый гуманный суд в мире, – комментировал Владимир Путин приговор Ходорковскому.
– И давно так? – не выдержал я.
– Всегда, – без колебаний ответил господин Путин. Несколько десятков лет надо бы все-таки вычесть.
Господин Путин выглядит так, как и должен выглядеть человек, который только что приехал из Сочи. То есть при взгляде на него и самому хочется отдыхать долго и счастливо и умереть с ним один день.
Беспокойные финские журналисты обратились к Владимиру Путину:
– Ходит много разговоров, господин президент, что вы хотели бы остаться на третий президентский срок подряд.
– Может, я и хотел бы, но конституция страны не позволяет это сделать. Для нас важнейшим фактором является стабильность, которую можно обеспечить только на основе соблюдения конституции, – отвечал господин Путин. – Правда, до 2008 года еще много времени…
Эта последняя фраза в сочетании с первой («Может, я и хотел бы») могла бы, кажется, претендовать уже на цитату недели, а может быть, и месяца. Но господин Путин сам же и убил эту цитату:
– …Так что мы еще много можем сделать, в том числе и с финским руководством.
Судьба финского руководства теперь очень тревожит.
Финский журналист спросил, как президенту России нравится финская еда.
– Когда мы вчера с супругом президента (категорически никто не хочет называть этого человека по его имени и фамилии, а ведь они у него есть. – А. К.) выходили из сауны (по косвенным признакам все-таки можно было предположить, что президент России с супругом все-таки побывал там. – А. К.), я посмотрел на обувь у входа. Там стояла традиционная финская обувь – то, что у нас называется лаптями. Трудно сказать, это из России пришло в Финляндию (в лаптях. – А. К.) или из Финляндии пришло в Россию. Как я могу это (то, что пришло в лаптях. – А. К.) не любить, если это в значительной степени мое?
Госпожа Халонен смотрела на коллегу с возрастающим интересом.
При желании в последних его словах можно было увидеть уже и территориальные претензии.
– Спасибо, что сочли возможным прийти в Кремль, – поблагодарил Владимир Путин участников совещания по вопросу создания Общественной палаты.
Наверное, он предполагал, что некоторые из них мучились, надо ли это делать, до последнего мгновения.
Президент Путин был осмотрен полковником медицинской службы Вячеславом Локшиным. Полковник беглым осмотром остался в принципе доволен и сообщил господину Путину, что давление у него космическое – 120 на 80.
– Ну, в космос мы на этот раз не собираемся, – произнес господин Путин. Ключевыми в этом замечании, очевидно, следовало считать слова «на этот раз».