Произошло это так. Сегодня утром я распорядился, чтобы каждый осмотрел стены своих кают и о малейших трещинах доложил Рогусу. На стене своей каюты я обнаружил звездообразную трещину. По странной прихоти конструкторов корабля стена моей каюты, примыкающая к регенерационному отсеку, была сделана из легкой пластмассы. Правда, это была пластмасса особой прочности. Но и она не выдержала чудовищной тряски корабля во время метеоритной бомбардировки.
Сжатым кулаком я нажал на центр звездообразной трещины, и пластмасса веером разошлась в стороны. В каюту ворвалась струя свежего озонированного воздуха. Там, в регенерационном отсеке, восстанавливался воздух, который по трубам растекался во все жилые помещения корабля.
Трещину можно заварить с помощью специального инструмента. И я пошел искать Рогуса, чтобы попросить у него этот инструмент.
— Рогус в грузовом отсеке, — ответил на мой вопрос Али-Ан, дежуривший у пульта управления.
Я зашел в грузовой отсек и замер от неожиданности, забыв об инструменте и о трещине. В грузовом отсеке — хаос невообразимый. Словно злой великан из древних сказок ворвался сюда и в бешенстве расшвырял все по сторонам. Научно-исследовательские аппараты в беспорядке валялись на полу. Наиболее хрупкие из них были, вероятно, безнадежно испорчены. Даже запасный гусеничный вездеход, наглухо прикрепленный к полу, сдвинулся с места.
— Ничего страшного, капитан, — сказал Рогус, увидев меня. — Основные приборы в исправности. Надо только разложить все по местам.
— А ракета-разведчик? — встревоженно спросил я, показывая на большой сигарообразный корпус. На этой ракете мы собирались совершить посадку на планету, оставив космический корабль на круговой орбите. Ракета сейчас была сброшена со своего места и лежала на полу. Ее острый нос был деформирован.
Рогус виновато взглянул на меня и ответил:
— К сожалению, капитан, у нее серьезные повреждения. Ремонт займет очень много времени. Видимо, посадку на планету придется совершать на корабле…
Я стал помогать Рогусу наводить порядок. Разбирая в углу сбившиеся в кучу скафандры, я нащупал геологическую мину. Небольшая, величиной с ладонь, она обладала страшной разрушительной силой.
Я оглянулся и увидел полусогнутую спину Рогуса. Один миг — и мина затерялась в кармане моего комбинезона.
Разговаривая с Рогусом, я незаметно ощупал в кармане мину. Нашел диск радиосигнализатора и вывернул его из мины. Незаметно для Рогуса стал рассматривать диск и увидел циферблат. И тут меня осенило — шифр! Если набрать на циферблате шифр и нажать кнопку, все фарсаны упадут, как подкошенные, погрузившись в своеобразный сон. Но шифр, заветный шифр! Его знал только Вир-Виан — безраздельный главарь фарсанов.
На циферблате набрал наугад ПДН-333-04 Вдруг, на счастье, это и есть шифр! Вот нажму кнопку, и произойдет чудо: все фарсаны, в том числе и Рогус, упадут, и я могу делать с ними все, что захочу.
Нажав кнопку, я взглянул на Рогуса. Он стоял по-прежнему ко мне спиной, слегка наклонившись над каким-то прибором.
Тогда начал набирать по порядку: АА-000-00, АА-000-01, АА-000-02. И так до АА-000-23. И все безрезультатно. Я понимал: чтобы перебрать все возможные сочетания цифр и букв, мне не хватит и тысячи лет. Расстроившись, я ушел к себе в каюту. Здесь я осмотрел мину. Она была исправна На мине я увидел такой же циферблат, как и на диске радиосигнализатора. И тут у меня впервые возникла страшная мысль: с помощью мины взорвать корабль! При этом я, конечно, погибну, но уничтожу всех фарсанов. Всех до одного. И больше никогда не будет этих чудовищ.
Но взорву корабль в том случае, когда у меня не будет иного выхода. К тому же Тари-Тау… Согласится ли он на взрыв, на самопожертвование? Конечно, согласится, когда мы с ним исчерпаем все другие способы борьбы с фарсанами.
На диске радиосигнализатора набрал уже испробованный шифр: АА-000-00. Такой же шифр набрал и на крошечном циферблате мины. Теперь мину можно запрятать в любом уголке звездолета и в любой момент нажать на диске-радиосигнализаторе кнопку. Домины мгновенно долетит нужный радиоимпульс, и произойдет взрыв.
Но где заложить мину? Может быть, в рубке управления? Взрыв разворотит всю сложнейшую аппаратуру пульта, и корабль потеряет управление. Но фарсаны-то останутся. По природе своей они могут существовать почти вечно. Находясь в неуправляемом корабле, фарсаны будут носиться в мировом пространстве бесконечно долгое время, пока их не подберут астронавты с какой-нибудь планеты. И тогда… Нет, надо обязательно взорвать весь корабль вместе с фарсанами. А для этого мину лучше всего спрятать в районе двигателей — не планетарных, а межзвездных, там, где хранится могучий источник энергии корабля — антивещество. Только оно способно уничтожить корабль так, что от него не останется ни следа.
Надо под любым не вызывающим подозрения предлогом проникнуть к двигателям.
Такой предлог сейчас, после встречи с метеоритной тучей, легко нашелся. Я снова заглянул в грузовой отсек. Кроме Рогуса, там был еще Лари-Ла, проверявший непроницаемость скафандров.
— Я сам осмотрю двигатели, — сказал я. — Вам, Рогус, и здесь хватит работы.
По узкому и длинному похожему на трубу коридору я спустился в кормовую часть корабля. В сущности, двигатели можно было и не проверять. По приборам, а также по ровному и спокойному гудению можно было определить, что они в хорошем состоянии и работают надежно.
Мину я запрятал среди многочисленных деталей автоматического устройства, которое поддерживало магнитное поле. В этом магнитном поле, как в невидимом мешке, хранился еще солидный запас антивещества.
Теперь фарсаны не застигнут меня врасплох. Радиосигнализатор будет всегда со мной. Стоит только сдвинуть предохранитель, нажать кнопку — и мина взорвется. Магнитное поле разрушится, антивещество соединится с веществом корабля. Произойдет чудовищный взрыв. Корабль перестанет существовать, мгновенно превратившись в световое излучение.
29-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Сегодня во второй половине дня я сел за клавишный столик, чтобы продолжить рассказ о Зургане. Но трещина в стене не давала мне покоя. Я то и дело посматривал на нее и почему-то гадал: смогу я пролезть или нет? Наверное, смогу. Ведь трещину можно расширить. Тогда попаду в регенерационный отсек. А там… Там рядом каюта Рогуса, в стене которой тоже есть небольшая трещина… Об этом вчера говорил Рогус. И меня охватило неодолимое желание заглянуть в каюту Рогуса. Ведь именно там происходило таинственное и жуткое превращение людей, моих сподвижников, в фарсанов.
Я подошел к стене и некоторое время стоял в нерешительности. В другое время никогда не отважился бы на постыдное подсматривание. Но ведь на корабле не люди. И я решился. Расширив трещину, я с трудом просунул в нее плечи. Ноги прошли свободно.
В регенерационном отсеке было темно. Лишь слегка светились приборы. В их голубоватом сиянии тускло блестели сосуды и баллоны, в которых восстанавливался воздух Они издавали едва слышные звуки, похожие на посапывание спящего человека.
Осторожно лавируя между баллонами, я приблизился к противоположной стене. Трещину я нашел сразу, так как через нее пробивался свет. Она была невелика и находилась на уровне пояса.
Я наклонился и заглянул в каюту. Первое, что бросилось в глаза, — огромный, опутанный трубками и приборами шкаф. Точно такие же шкафы я видел в лаборатории Вир-Виана. До сих пор люди не могут восстановить во всей сложности внутреннее устройство этих загадочных шкафов, из боковой дверцы которых появлялись фарсаны. Я с дрожью подумал о том, что Рогус засовывал оглушенных, потерявших сознание членов экипажа в этот шкаф, чтобы скопировать, как выражался не без зловещего юмора Вир-Виан, — “идентичных фарсанов”.
В каюте Рогуса послышался шорох — в той стороне, где по стандартной планировке должен находиться клавишный столик. Я посмотрел туда. Сначала мне показалось, что за клавишным столиком, спиной ко мне, сидел Рогус. Присмотревшись, я понял, что ошибся. За столиком сидел совершенно незнакомый человек, если это вообще человек. Незнакомец был стройнее и выше Рогуса. Кто же это? Наверняка, это он стоял тогда ночью у моей двери и гнусавым голосом твердил о том, что ему нужна “индивидуальность”.
Незнакомец встал, повернулся ко мне лицом, и я узнал… самого себя! Это было так неожиданно, что я отшатнулся и больно стукнулся головой о баллон. Это был фарсан! Причем “мой” фарсан!
Собравшись с духом, я снова заглянул в каюту. Фарсан — мой двойник — стоял у стены, где располагались ячейки со шкатулками.
Он неторопливо и любовно — точь-в-точь как я! — перебирал шкатулки.
В коридоре послышались шаркающие шаги Рогуса. Фарсан насторожился. Когда шаги замерли у двери, он спрятался за перегородку, где была постель Рогуса.
Дверь щелкнула и отворилась. Вошел Рогус. Тщательно закрыв дверь, он сказал:
— Не бойся. Это я. Ты же знаешь, что сюда, кроме меня, никто не войдет.
Фарсан вышел из-за перегородки, уселся за клавишный столик и заговорил гнусавым голосом. Но я слышал только отдельные слова, так как фарсан сидел ко мне спиной.
— …Никто не видел… На всякий случай…
— Чем занимался? — спросил Рогус и, показав на незнакомый мне овальный прибор с широкой подставкой, спросил: — Эту штуку видел?
— Видел… не понимаю…
— Не понимаешь? — рассмеялся Рогус. — И не поймешь. Я недавно его сконструировал. Тонри-Ро, к сожалению, поумнее тебя, но и он никогда не догадается о назначении этого прибора.
— Как ведет себя Тонри-Ро?
— Хорошо ведет, — уверенно ответил Рогус — Я бы даже сказал — отлично. Он ничего не знает, этот простачок, с головой погруженный в астрофизику.
— А как его проверяли? — спросил “мой” фарсан.
— А Тари-Тау для чего? О, Тари-Тау — хитрая приманка.
“Тари-Тау — фарсан”, — с ужасом подумал я.
— Приманка? — удивился мой гнусавый двойник