38-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Рэди-Рей, конструктор аппаратуры наведения, с которым меня познакомил Нанди-Нан, оказался веселым, смешливым человеком. Несмотря на несколько плутоватое выражение лица, он мне понравился сразу, особенно его глаза — удивительно синие и живые.
— Рад подружиться с астронавтом номер один, — улыбаясь, сказал он и с исключительным радушием положил руку на мое плечо. — Итак, сегодня мы ознакомимся с аппаратурой наведения, — продолжал Рэди-Рей. — Главным образом — с экраном и щитом управления…
Двухместный гелиоплан доставил нас на окраину небольшого города Рунора, расположенного в полупустыне. Рэди-Рей вышел из кабины и повел меня на вершину высокого холма, поросшего желтой травой и жестким кустарником. Справа зеленели парки и сады города Рунора, а прямо перед нами, на юге, расстилался безбрежный желтый океан Великой Экваториальной пустыни.
— Вон там, среди песчаных барханов, — сказал Рэди-Рей, показывая в сторону пустыни, — затерялся небольшой малоизвестный оазис Рун. Там и оборудован пульт наведения.
Я уже хотел снова сесть в кабину гелиоплана, но Рэди-Рей, звонко рассмеявшись, остановил меня.
— На гелиоплане туда не проберемся. Здесь, на краю пустыни, антигравитационное поле круто загибается вниз и касается почти поверхности. Гелиоплан врежется в поле и будет выброшен из него со страшной силой в неизвестном направлении, — сказал он и шутливо добавил: — Так мы можем долететь до Южного Полюса и попадем в лапы фарсанов.
Но идти пешком по раскаленным пескам — невеселая перспектива. Я сказал об этом Рэди-Рею.
— Зачем пешком? У меня здесь замаскирован вездеход. Все должно быть предусмотрено на этой войне.
Мой слух снова неприятно резануло это непривычное слово — “война”.
“Как странно, — думал я. — И это после ста лет Эры Братства Полюсов”.
На небольшом приземистом вездеходе мы добрались до оазиса Рун. Здесь вился жиденький кустарник и стояло несколько десятков деревьев, дающих слабую тень. Но все же оазис защищал от песчаных шквалов. В центре, на открытом месте, был оборудован пульт наведения, а на краю оазиса возвышались ажурные металлические конструкции стартовой площадки. И больше ни одного строения и ни одного человека.
— Такой важный объект, — удивился я, — и никакой охраны.
— Охрана сейчас не нужна, — возразил Рэди-Рей. — Когда установят на стартовой площадке снаряд, тогда будет и охрана.
Рэди-Рей объяснил устройство аппаратуры, показан расположение приборов, кнопок и тумблеров на щите наведения. В принципе все это мне было уже знакомо, так как щит наведения имел много схожего с пультом управления на планетолетах. Единственное новшество — сам экран наведения.
— Обрати на него особое внимание, — сказал Рэди-Рей. — Завтра тебе придется работать пальцами на щите почти вслепую, потому что ты должен будешь все время смотреть на экран. На нем ты увидишь топографическое изображение тех мест, над которыми реактивный снаряд будет пролетать…
На вездеходе мы приехали на окраину Руноры. Здесь нашли два гелиоплана: мы жили в разных городах. На прощание Рэди-Рей сказал:
— Встретимся в оазисе рано утром. Ночью туда доставят снаряд с нейтрализатором. До завтра!
До завтра… Я не мог тогда и подумать, что завтра Рэди-Рея не будет в живых, что ночью он станет жертвой единственного уцелевшего на Северном Полюсе воспроизводящего фарсана. Видимо, фарсан давно охотился за такой важной добычей, как изобретатель нейтрализатора и аппаратуры наведения.
Рано утром, когда не взошло еще солнце, я был уже в оазисе Рун. На стартовой площадке трое инженеров устанавливали привезенный ночью снаряд. На фоне светлеющего неба я видел его четкие контуры. Снаряд с острым носом, окутанным сеткой — антенной нейтрализатора, был установлен с небольшим наклоном в сторону Южного Полюса. Когда все было готово, инженеры подошли ко мне и пожелали удачи. Вскоре их вездеходы, оставив между барханами змеистые следы, скрылись за горизонтом. Около оазиса осталось около десятка боевых шагающих вездеходов, выделенных для охраны.
На металлических конструкциях стартовой площадки и на листьях деревьев в лучах восходящего солнца засверкала роса. В это время я увидел знакомый приземистый вездеход. Он подошел к краю оазиса и остановился на горбатой спине бархана. Из кабины выскочил Рэди-Рей.
— Эо, астронавт! — весело окликнул он меня. На его плутоватой физиономии сияло радушие.
Обратившись к начальнику охраны, он приказал, чтобы боевые вездеходы удалились как можно дальше.
— Ваше место вон там, — сказал Рэди-Рей, показывая на высокую гряду барханов. — А здесь, во время пуска снаряда, вам будет весьма жарко.
До гряды барханов было не менее тысячи шагов. Но юркие вездеходы добежали до нее за минуту и вскоре, рассредоточившись, скрылись за грядой.
Мы с Рэди-Рей остались вдвоем.
— Подожди немного, — сказал он. — Сейчас еще раз проверю аппаратуру и приступим.
Рэди-Рэй торопливо направился к пульту наведения. Зайдя в прозрачную кабину пульта, он начал почему-то возиться над висевшим сбоку экраном всепланетной связи.
“Странно, — подумал я. — Ведь экран исправен”.
Внимательно наблюдая за работой Рэди-Рея, я подошел к большому дереву и остановился в его тени. На жестких листьях роса уже испарилась. Становилось жарко. Слабый утренний ветер мел песчаную пыль.
Рэди-Рей приступил к наладке аппаратуры наведения. Он так увлекся, что, по-видимому, забыл о моем присутствии. На щите разноцветными огнями загорелись лампочки, засветился экран наведения. Пальцы Рэди-Рея притронулись к кнопкам щита управления.
Взглянув в сторону стартовой площадки, я с удивлением заметил, что сигарообразный корпус ядерного снаряда начал медленно перемещаться. Вот он уже в зените, потом слегка наклонился в сторону Северного Полюса — как раз туда, где находился наш главный энергоцентр, поддерживающий антигравитационное поле.
— Стой! — закричал я. — Стой! Ты что делаешь?!
Рэди-Рей обернулся. На его лице появилась недобрая хитрая усмешка.
“Фарсан! — вздрогнул я от внезапно мелькнувшей догадки. — Ведь это фарсан!”
Рэди-Рей вышел из кабины, посмотрел по сторонам и с удовлетворением увидел, что кругом по-прежнему ни души, ни одного человека. Одни только бесконечные песчаные холмы. Они сверкали нестерпимо желтым блеском в жарких лучах солнца, застывшего в белесом небе. Жуткая картина! Даже сейчас, вспоминая ее, я слегка поежился, словно ледяной холодок пробежал по спине. Но тогда, в минуту опасности, я был спокоен. Ужасающе спокойным был и фарсан. Он был уверен, что я от него никуда не уйду.
Фарсан все с той же ехидной усмешкой направился ко мне, стараясь не подпустить к пульту наведения. Он уже поднял руки, намереваясь ими, словно железными клещами, раздавить меня. Превратить меня в фарсана он не мог: ведь сам он был простым, а не воспроизводящим.
Я медленно отступал, фарсан приближался, держа наготове руки. Здесь-то и пригодились моя ловкость и быстрота реакции. Когда фарсан был совсем близко, я внезапно нырнул вниз и прыгнул под его руками вперед. Руки фарсана сомкнулись в пустоте.
Подскочив к пульту наведения, я выхватил одну важную деталь. Это был длинный металлический стержень с тремя пазами и тремя шестернями на конце. Без этой детали пуск снаряда невозможен. Лампочки на щите наведения погасли.
С этой довольно увесистой деталью я побежал в пустыню, туда, где за грядой высоких барханов располагались боевые вездеходы.
Фарсан бросился за мной. Бегал он хорошо. Видимо, живой Рэди-Рей был неплохим спортсменом. Но и я одно время был чемпионом Северного Полюса по спринтерскому бегу на пересеченной местности. Фарсан заметно отставал. Но я не учел одного обстоятельства: я уставал, а он нет. Я изнемогал от жары, обливался потом. Фарсан не знал этой человеческой слабости и чувствовал себя прекрасно в этом пекле.
Чтобы перевести дыхание, я на минуту остановился и оглянулся. Фарсан приближался, легко, перепрыгивая через трещины в каменисто-песчаном грунте. На его лбу блестели капельки пота, он учащенно дышал. Но это не усталость. Это ее имитация. На плутоватой физиономии фарсана по-прежнему играла ехидная усмешка.
Мне стало страшно. Страшно за себя и за судьбу планеты. Что делать? Бросить тяжелый стержень, который сильно мешал, и бежать? Но фарсан подберет эту деталь, поставит ее на место, и прежде чем я добегу до людей, он… Нет, этого нельзя допустить.
Собрав последние силы, я снова побежал. До гряды барханов оставалось еще сотни три шагов. Фарсан неумолимо приближался. Я уже слышал за спиной его дыхание. И тут я сделал то, чего фарсан никак не ожидал. Я остановился и, внезапно обернувшись, молниеносно обрушил тяжелый стержень на голову подбежавшего фарсана. Голова его с хрустом развалилась. Из нее выпал сверкнувший на солнце продолговатый блок безопасности. На металлический стержень налипла студенистая масса атомно-молекулярных нейронов. Я с отвращением стряхнул со своей одежды этот мыслящий студень и сел на песок.
Немного отдохнул, потом встал и пошел обратно к пульту наведения, оставив позади неподвижно лежавшего фарсана. Я закрылся в прозрачной кабине пульта наведения, сел в кресло, включил холодильную установку и сразу ощутил приятную прохладу. Через минуту чувствовал себя отлично.
Первым делом надо доложить о случившемся Нанди-Нану. Я включил экран всепланетной связи, но он не светился. Попробовал еще раз включить, экран по-прежнему не работал: фарсан предусмотрительно привел его в негодность.
Дорог был каждый час. Ведь шероны тоже уже давно искали средство против нашего защитного антигравитационного поля. Стержень, так неожиданно послуживший мне оружием против фарсана, я вставил на место. На щите снова вспыхнули разноцветные лампочки, засветился экран наведения. Я переместил снаряд на прежнее место, сверил показатели приборов и нажал пусковую кнопку. Прозрачный купол кабины на какое-то время автоматически потемнел. Но и сквозь темно-фиолетовый стеклозон я увидел огненную струю плазмы, вырвавшуюся из дюз реактивного снаряда. Раздался грохот. Потом все стихло, и стеклозон кабины снова стал прозрачным.