Снаряд вырвался в верхние слои атмосферы и лег на горизонтальный курс. На экране наведения я увидел местность, над которой он летел. Это был однообразный ландшафт, бескрайний океан песков, усеянный бесчисленными бугристыми барханами, напоминавшими сверху морскую рябь.
Великую Экваториальную пустыню снаряд пролетел за нескочько минут. И вот на экране наведения я увидел извилистую границу зеленой шапки Южного Полюса. Вдали в лучах солнца сверкал Ализанский океан. Шероны и фарсаны на своих локаторах наверняка уже засекли снаряд и следили за его полетом, видимо, с большим недоумением. Они были уверены, что антигравитационное поле надежно защитит их. И действительно, по неосторожности я слишком близко подвел снаряд к этому незримому полю. Снаряд, потеряв вес, отскочил от него, как мяч, и несколько раз повернулся. Но я быстро выправил курс.
Антигравитационное поле я пробил нейтрализатором над Ализанским океаном, где не могло быть антиракетных установок. Но стоило снаряду приблизиться к берегу, как фарсаны послали ему навстречу несколько ракет. Если бы снаряд не был управляемым, фарсаны быстро сбили бы его. Но, послушный моей воле, снаряд уклонился от встречи с первыми ракетами. Они взорвались далеко в стороне. Но дальше мне пришлось приложить все свое умение, все мастерство, чтобы лавировать и уклоняться от вражеских ракет. Их становилось все больше и больше. И я принял правильное решение — снизил скорость и перевел снаряд на бреющий полет. Этим почти исключалась возможность столкновения с вражескими ракетами. Но возникла другая опасность. Стоило снаряду задеть какое-нибудь высокое здание или гору, как он взорвался бы, не долетев до цели.
Мои пальцы бегали по кнопкам щита управления. На экране наведения с невероятной быстротой мелькали здания и рощи, над которыми вихрем мчался снаряд. Но вот впереди засверкали белоснежные вершины полярных гор. В кольце этих гор и находилась самая мощная энергосистема, окруженная антиракетными установками. Снаряд стремительно взлетел вверх и обогнул гряду гор. На экране развернулась панорама энергостанции. Туда, в центр многочисленных сооружений, я и обрушил сверху свой снаряд.
Экран мгновенно вспыхнул и погас. Южный Полюс лишился могучего потока энергии. Он был оголен: антигравитационного поля над ним больше не существовало…
39-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
— Итак, послезавтра посадка, — с ликованием говорил сегодня утром Лари-Ла. На его полном лице сияла довольная улыбка.
Посадка на чужую планету — самый волнующий и радостный момент в жизни астронавтов. И все фарсаны, каждый по-своему, выражали эту радость. С угрюмым любопытством смотрел я на этот спектакль, разыгранный исключительно ради меня. Но сегодня у фарсанов не все шло гладко. В отдельные моменты я чувствовал такую явную фальшь, что меня так и подмывало ошеломить их, крикнув: “Плохо, братцы! По-настоящему вы радоваться не умеете”.
Но хорошо или плохо, а фарсаны “ликовали”. Мне же сегодня было особенно тягостно. Но я не подавал вида, был внешне спокойным и даже веселым.
Вечером, когда все разошлись по каютам, я сел за клавишный столик, быть может, в последний раз. Мне осталось лишь дописать дневник, рассказать о том, как закончилась война с фарсанами там, на Зургане. Здесь, на космическом корабле война продолжается. Мне выпала нелегкая доля завершить эту затянувшуюся войну, окончательно покончить с фарсанами…
После того, как Южный Полюс лишился защитного антигравитационного поля, исход войны был в сущности предрешен. Сопротивление шеронов и фарсанов казалось бессмысленным. Но шероны все же предприняли отчаянную попытку. С воздуха Север был надежно прикрыт антигравитационным шлем. Поэтому шероны послали через Великую Экваториальную пустыню тысячи бронированных вездеходов. Впереди, тяжело переваливаясь с бархана на бархан, но довольно быстро шли огромные бронированные чудовища, начиненные взрывчатой смесью. Они управлялись по радио фарсанами, засевшими в небольших и юрких шагающих броневездеходах, оснащенных лучевым оружием. Если бы это бронированное войско ворвалось на Северный Полюс, оно произвело бы там страшное опустошение.
Воздушный флот северян остановил фарсанов почти у самого экватора. В центре необозримой пустыни развернулось грандиозное сражение, каких не знала история Зурганы. Наши боевые ракетопланы атаковали с большой высоты. От них отделялись и летели вниз стремительные, как молния, ракеты, метко поражая фарсанов. Вездеходы, начиненные зарядами, взрывались с чудовищной силой, ослепляя наших пилотов и вздымая тучи песка. Фарсаны рассредоточитесь и упорно продвигались на Север. Наибольшие потери северяне несли от лучевого оружия фарсанов. Сотни ракетопланов, потеряв управление, падали вниз и глубоко зарывались в песок. Однако перевес был на стороне северян.
Апофеозом сражения явилась невиданной силы песчаная буря. Наши ракетопланы поднялись еще выше и крушились, выискивая цели, над большой территорией, охваченной ураганом. Внизу все бурлило и кипело. Миллионы тонн песка с воем и визгом неслись над пустыней. Чудовищные смерчи вздымали песок почти до ракетопланов. Песчаная буря разыгралась кстати, она помогла разгромить фарсанов.
Сулаки, узнав о поражении главных сил фарсанов, подняли восстание. Наш воздушный флот поспешил им на помощь. Северяне захватили главные центры Южного Полюса и взяли под стражу шеронское правительство во главе с диктатором Вир-Вианом.
На всей планете началось тщательное выявление фарсанов, особенно воспроизводящих.
Мне пришлось видеть закованных в кандалы пленных фарсанов. Между собой они были связаны цепями. Под охраной людей, вооруженных старинным огнестрельным оружием, фарсанов вели в особое здание. Там их подвергали дополнительной луческопии люди боялись, что среди фарсанов мог случайно оказаться настоящий человек. Наиболее совершенных воспроизводящих фарсанов демонтировали на отдельные блоки, которые отправляли в лаборатории для исследования. Остальных уничтожали.
Фарсаны, наделенные системой самосохранения, боялись уничтожения не меньше, чем люди смерти. Их растерянные лица изображали неподдельный ужас и страх.
В толпе таких же зевак, как я, было не мало свидетелей, которые смотрели на пленных фарсанов с участием и состраданием, словно те были живыми людьми.
— Эо, Тонри! — услышал я приветствие. В колонне пленных я увидел высокую атлетическую фигуру Эфери-Рау.
— Эо, Тонри! — повторил фарсан. Я не ответил на приветствие.
— Тонри, — заговорил фарсан. — Ты пользуешься большим влиянием в Совете Астронавтики. Спаси меня. Клянусь, я буду тебе хорошим и преданным слугой.
Я отвернулся, ничего не ответив. Звон цепей и крик ярости заставил меня снова посмотреть в сторону Эфери-Рау. Делая огромные усилия, фарсан пытался освободиться or кандалов. Жилы на его руках вздулись, лицо покраснело. Наконец, фарсану удалось сделать почти невероятное — он разорвал кандалы и опутывающие его цепи. Эфери-Рау бросился на охрану. Одного человека он схватил за руку и сломал ее с такой легкостью, как будто это была соломинка. Раздался выстрел. Завопив от боли, фарсан схватился за голову и закружился на одном месте. Еще несколько выстрелов, и фарсан Эфери-Рау упал.
В лаборатории Вир-Виана на блоке безопасности каждого воспроизводящего фарсана ставился порядковый номер. Всего было 1833 таких фарсана. А выловили и ликвидировали 1832. Поиски продолжались. Население планеты вновь подвергли просвечиванию. Но воспроизводящий фарсан под номером 410 так и не нашелся. Решили, что этого фарсана во время сражения разнесло взрывом на мелкие части, которые затерялись в песках. Еще некоторое время в пустыне на месте сражения искали блок безопасности с номером 410. Но затем поиски прекратились.
Совет обороны объявил, что война с фарсанами закончилась, и сложил свои полномочия. Население планеты вернулось к нормальной жизни.
Лишь один архан Грон-Гро считал эту самоуспокоенность ошибкой. “Быть может, — утверждал он, — война с фарсанами только начинается”. Он призывал к бдительности. “Поиски 410 го номера, — говорил он, — должны продолжаться Стоит уцелеть хоть одному воспроизводящему фарсану, как он через некоторое, быть может, довольно длительное время станет вновь размножаться, как микроб. Иначе он не может. В этом — смысл его существования, его генеральная программа”.
Теперь без ошибки можно предположить: 410-й номер скрывался ловко, каким-то образом он узнал, что в город Сумора на короткое время прибыл один из членов экипажа космического корабля. Перед такой важной добычей фарсан не устоял. Так появился двойник Рогуса.
40-й день 109 года
Эры Братства Полюсов
Последний день… Завтра сброшу на планету дневник и взорву звездолет. Сейчас корабль на круговой орбите и совершает уже четвертый оборот вокруг планеты. На экране видны мельчайшие детали. Голубой, видны ее разумные обитатели, как будто они рядом и я могу с ними говорить… А наш корабль, возможно, кому-либо из них сейчас кажется обычной падающей “звездочкой”.
Собратья по разуму! Мне грустно, невыразимо грустно, что не придется встретиться с вами. О многом хотелось бы вам сказать. И в первую очередь о человеке… Странно, раньше мне как-то не приходили в голову мысли о человеке. Но сейчас, окруженный фарсанами, этими совершеннейшими и в то же время отвратительными копиями людей, я с восторгом думаю о человеке, о его величии, о его бесконечной ценности…
Человеческий организм чрезвычайно сложно устроен. Но я согласен с кибернетиками: сложность эта не безгранична и потому организм человека в принципе поддается моделированию, а его мышление — имитации. Но только имитации. Нельзя забывать социальную природу мышления. Сознание, мышление — не только свойство высокоорганизованной материи, но и продукт общественной истории, которой нет и не может быть у фарсанов или других кибернетических машин. Кроме того, необходимо, на мой взгляд, учитывать диалектику развития кибернетики. Ведь человек, создавая все более сложные кибернетические устройства, сам будет при этом усложняться, его духовный мир совершенствоваться и углубляться. Человек-творец, моделирующий свое подобие, всегда выше своей логически-эмоциональной копии. Уступая машине в простых логических операциях, в главных — в творческих — областях он будет всегда неизмеримо выше ее…