Ну, вообще-то, это никакое ни казино, конечно же. Ярко освещённый зал с низким потолком и выбеленной кирпичной кладкой стен, опутанных внешней проводкой, на настоящее казино похож мало. Но!
Но столы стоят. Целых два. Никакой рулетки, только карты. Рожи у игроков специфические, говорящие. Есть блатные из уходящей эпохи, а есть быканы из уверенного и безнаказанного светлого настоящего.
Я осматриваюсь. Здесь на удивление тихо. В углу оборудована барная стойка. Звенит лёд в бокалах, слышен приглушённый гул голосов. Табачный дым висит густым облаком, официантки ходят на высоченных шпильках, облачённые в ультракороткие юбочки и практически невидимые лифчики, не вмещающие напор сочной и почти юной плоти. НЭП. Кабак. Разврат.
Игра идёт на двух столах. Фишек нет, используются денежные знаки. За ближайшим — один свободный стул. Меня дожидается. За дальним столом заняты все четыре места. И этот факт меня весьма радует, потому что один из игроков там… Хан, который проломил мне череп и едва не лишил жизни.
Впрочем, я сделал с ним то же самое, установив паритет. Да вот только я совсем не уверен, что паритет его устраивает. Но выяснять это я не собираюсь, так что сидеть с ним рядом мне совершенно не хочется.
Играем в двадцать одно. На раздаче молодой поросёнок с маслянистыми глазками. Он нервно посмеивается и дёргает левой бровью при каждом движении. То ли это нервный тик, то ли он так откровенно сигналы передаёт.
Первым мне приходит пиковый туз. За спиной облегчённо вздыхает коллектив спонсоров моей игры. И как они только карты разглядели, я их едва от стола поднял. Следом шестёрка.
— Бери, бери! — шепчет Марат. — Ещё одну! Бля буду, картинка придёт.
Игнорирую его совет. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что у соперников ситуация ещё хуже.
— Сука… — он выплёвывает ругательство так шумно, что в нашу сторону от двери выдвигается охранник.
— Три шага от стола! — приказывает сурово, и зрители послушно подчиняются.
Точно, у партнёров перебор. А у меня — приятный мандраж.
И ни одного проигрыша. Если так и дальше пойдёт… надо будет сливать время от времени, чтобы не возникло лишних вопросов. Раздача быстрая. Карта, вторая, вскрываемся. На принятие решения пара секунд. Слышу, как Ильдар довольно цокает каждый раз, когда я двигаю банк к себе.
Раньше я просто играл. Поднимал карты, смотрел на них, складывал комбинации. Что-то выигрывал, чаще — нет. Злился, радовался, скучал. Ненавидел себя и свою зависимость. А в последнее время чаще всего ненавидел карты.
А сейчас я… как будто их чувствую. Это не просто кусочки картона с изображениями.
Это — часть меня, продолжение моих мыслей. Такое ощущение, что я прорастаю в них невидимыми нитями своих нервов. Причём, не только в свои, но вообще во все карты за столом.
Игра продолжается. Купюры прибывают и я складываю их аккуратной стопочкой.
— Продолжаем, — кивает поросёнок и начинает тасовать колоду.
В этот момент ко мне подходит бритоголовый мордоворот с короткой накаченной шеей и, чуть наклонившись, заявляет:
— За тот стол пересядь.
— Чего? — хмурюсь я.
— Я сказал, туда пересядь, — недовольно повторяет он и для доходчивости показывает толстым пальцем, куда именно мне нужно пересесть. — Хан сказал, что теперь ты с ним играть будешь.
Я бросаю взгляд на Ильдара, и он делает большие глаза и едва заметно кивает в сторону Хана, мол, давай, ты чё, делай, что говорят.
— Давай, чё, — поводит плечами бугай.
— Джентльмены, — говорю я и, сгребая свой выигрыш, поднимаюсь из-за стола.
Блин… Подхожу ко второму столу и сажусь на свободный стул.
— Привет честной компании, — спокойно улыбаюсь я.
Улыбаюсь спокойно, но на сердце у меня тревожно. Никто из сидящих за столом мне не отвечает. Смотрят они холодно и безразлично, как на тело неизвестной жертвы. Но только не Хан. Вот его взгляд безучастным не назовёшь. В его чёрных глазах горит настоящий огонь. Инфернальный, бляха…
И в этот момент я понимаю, что испытываю сожаление из-за того, что мой удар бронзовым Лениным не превратил этого человека в недвижимый овощ, а ещё лучше в безжизненное тело, в ту самую неизвестную жертву. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но всё-таки…
— Этого фраера в обе зенки пасите, — хрипит Хан. — Он в казино работает, может и фортель выкинуть. Тот стол обчистил уже.
— Я играю всегда исключительно честно, — пожимаю я плечами. — Но если у вас есть сомнения, могу вернуться к тому столу.
— Если у нас будут сомнения, — щерится Хан, — хоть малейшие, тебя отсюда ногами вперёд вынесут. Ты понял меня?
Понял, блин, даже лучше, чем следовало бы. Мне кажется, что выйти отсюда ногами вперёд я могу при любом раскладе. Независимо от проигрыша, выигрыша или каких-либо махинаций…
Ставки здесь в два раза выше, а раздача — ещё более быстрая. На лицах игроков ноль эмоций, и я понимаю причину, как только беру карты в руки.
Крап. Он будто обжигает кончики моих пальцев.
— Играй! — Хан не говорит — приказывает.
А смысл? Мы оба знаем исход партии. У меня девятнадцать, но с краплёной колодой это не важно. У противников — по двадцатке, у Хана двадцать одно.
Следующие раздачи идёт планомерный слив моего выигрыша. Недобор, перебор, и я никак не могу на это повлиять. Кроме, разве что…
— Перерыв, — говорю я и едва заметно постукиваю безымянным пальцем левой руки, мол, пора валить. — Надо на воздух выйти. Душно очень…
— Играй-на! — рычит Хан. — Какой тебе перерыв, только сели.
— Не могу, голова болит.
— Ничё, перетопчешься. У меня тоже болит.
Он щерится, как волк перед броском.
— Пять минут, — не сдаюсь я и качаю головой.
— Карина, — кричит он, — принеси неженке кувшин со льдом. Пусть охладится.
— Я к бару отойду.
Встаю и подхожу к стойке.
— «Перье», пожалуйста, — киваю я, протягивая купюру.
— Семьсот, — небрежно отвечает царь-девица, — наливая мне минералку в стакан со льдом.
Фига се…
— Ты столько не выиграл ещё, чтобы последние бабки на воду спускать! — зло шепчет Ильдар. — Чё за херня? Ты почему проигрываешь?
— Надо уходить, — едва слышно говорю я.
— Чё? — недовольно шепчет Марат.
— Пока всё не проиграл. Пока хоть что-то осталось.
— Ты чё, братан? — нависает надо мной Ильдар. — Нормально же всё было!
Я прижимаю его голову к своей и шепчу в самое ухо:
— Колода краплёная…
— Что⁈ Что⁈ Какая колода⁈ Палёная?
Твою мать! Дебил!
— Никакая, бл*дь! Потом скажу. Всё, я ухожу, нахер.
— Чё ты сказал⁈ — вдруг оказывается рядом с нами Хан. — Колода краплёная?
— Я⁈ — выкатывает глаза Ильдар. — Нэт! Нэт! Я не говорил!
— А чё ты сказал, сука?
— Нэт, мы о своём! Не про карты! Водка палёная привезли. Как продавать?
От испуга его акцент делается намного заметнее.
— Мы ничего такого не говорили, — вступает Марат.
— Так мы же все слышали, — со звериным оскалом говорит Хан и несколько крепких торпед, появившихся за его спиной, согласно кивают головами.
Щёлк! В руке Хана появляется нож. Блеснув, как молния, лезвие мгновенно вылетает наружу и превращает ситуацию в практически неразрешимую.
— Нэт, нэт, — мотает головой отчаянно потеющий Марат. — Мы не говорили. Откуда нам знать, а? Это он сказал!
И эта сука показывает на меня пальцем. Ах, ты ж козлина! Ильдар зажмуривается и качает головой. Стыдно ему за своего партнёра. Да только поздно стыдиться.
Ильдара с Маратом мгновенно оттесняют, и я оказываюсь окружённым людьми крайне недружественного вида. Не нужно разбираться в микромимике, чтобы понять, что именно написано на лице Хана и его людей.
— Значит, — хрипит он, прищуривая глаза и чуть наклоняя голову набок, — ты, фуфлыжник, меня в нечестной игре обвиняешь? Пассажир ты рваный! За помело своё поганое ответить придётся, Ромик. Серьёзно ответить. По-взрослому.
Он дёргается и в один миг, будто дикий зверь, подскакивает ко мне. Лицо его оказывается прямо перед моим. Близко, будто он собирается вонзить в меня свои зубы. Я чувствую зловонное дыхание, но не могу отвернуть голову, потому что он крепко меня держит.
— Ты, сука, за вчерашнее не ответил путём, нахаляву открутился, — рычит он мне прямо в лицо. — И как ты меня отблагодарил? Спасибо, дядя Хан, сказал? За то, что не выпустил мне кишки? А?
Я молчу. Ситуация не очень, крыть особо нечем.
— А, может, ты башку мне проломил? — наседает он. — А потом как ни в чём не бывало на игру ко мне припёрся? Ты чё, сука, бессмертный, в натуре?
Про бессмертие вопрос неприятный, честно говоря. У меня от него по спине холодок пробегает.
— Так я не знал, что это твоя игра, — честно, как на духу, отвечаю я, пожимая плечами.
Хорошая мина при плохой игре. Типа мне и не страшно. Хер бы я сюда пришёл, если бы знал.
— Чё ты несёшь, чуханчик! Ты берега попутал, в натуре! Ох*ел ты, чмо.
— Погодите, Хамсуль! — пытаюсь я переключить его внимание на разговор. — Тут следует учитывать вот какой момент…
Как там зовут-то его?
— Ну всё. Амбец, тебе! — хрипит он, и в тот же миг я чувствую острие ножа на своей шее…
8. Чего хочет женщина
— Я тебе сейчас галстук нарисую, — рычит Хан. — Колумбийский…
Он чуть отстраняется и переводит взгляд на мою шею, примеряясь, как сделать надрез.
— Погоди… — бешено импровизирую я, пытаясь отстраниться, — забудь на мгновенье, что сейчас сказал…
— Чё? — немного опешив, щурит он и без того узкие глаза.
Надо успеть заморочить ему голову до того, как он воткнёт мне в шею нож.
— Мы могли бы проработать детские травмы… — молочу я языком, стараясь выглядеть убедительно и авторитетно. — Очень часто неконтролируемая агрессия берёт истоки в периоде полового созревания. Я не имею в виду так называемый эдипов комплекс, конечно, но, на самом деле, причины большинства психологических проблем следует искать именно в детстве. Отношения с матерью и…