«Комсомольские патрули»
Так или иначе, а зарождение фарцовки КГБ вкупе с милицией проморгали. Спустя десятилетие ликвидировать фарцовку в СССР как явление было уже если и не невозможно, то очень затруднительно. При этом было бы неверно сказать, что «партия и правительство» никак не отравляли жизнь фарцовщикам-шестидесятникам. Вот только делали они это, скажем так, в морально-этической плоскости. В то время широко развернулась очередная правительственная кампания против «идолопоклонничества Западу». Под идолопоклонниками подразумевались в основном молодые люди, которые пытались следовать западной моде, исповедовать моральные ценности, распространенные в первую очередь в Америке, и «копировать западный стиль жизни», то есть проводить время не в библиотеках и в театрах, а в ресторанах и в компаниях. Методы борьбы с «идолопоклонниками» были весьма и весьма действенными. Кому-то из правящей верхушки пришла в голову здравая мысль, что если поручить тотальную слежку за моральным обликом советской молодежи милиции, то МВД придется полностью переключиться на решение этой задачи, вместо того чтобы ловить преступников. В связи с чем из особо сознательных молодых людей создавались небольшие отряды (не путать с дружинниками!), в состав которых обязательно входили рьяные комсомольцы, принимающие самое горячее участие в политической жизни по месту учебы или работы, то есть зарекомендовавшие себя яростными сторонниками советского образа жизни. Сколачивались такие «патрули» по большей части не из студенчества, а из рабочей молодежи, – пролетариат в Союзе изначально был оплотом системы. Число людей, входящих в патруль, варьировалось от трех до пяти, а в составе патруля обязательно имелись здоровые бугаи, способные скрутить человека в течение пяти минут.
На патрулирование обычно выходили вечером, после работы, но можно было «нарваться» и днем. Задача патруля заключалась в том, чтобы прогуливаться по вечерним городским улицам и следить за соблюдением приличий в отношениях между девушками и юношами (нельзя было, к примеру, целоваться на улице – это считалось неприличным) и за тем, чтобы несознательная молодежь своим поведением не позорила высокое звание «советского человека»: не плевалась, не разбрасывали где попало окурки и бутылки, не топтала газоны и т. д. и т. п. Но эти цели служили исключительно прикрытием для основной деятельности таких патрулей – они искали «стиляг», вычислить которых в толпе не представляло никакого труда, уж слишком они отличались своим внешним видом от большинства советских граждан. Когда находили, расправа была мгновенной и безжалостной: обрезали волосы, портили вещи (резали брюки по шву, а у пиджаков отрывали рукава), да еще могли и накостылять по шее, несильно правда, скорее унизительно. Девушек не били, зато могли облить чем-нибудь вонючим или липким и тоже расправиться с прической. Разумеется, такие действия совершались не только при полном попустительстве милиции, но и считались вполне законными. Жутковато, но факт. Впрочем, по этому пункту ругать «совдепию» бессмысленно – в любое время можно (только свистни) найти подобную «дружину», даже если ее действия никем не оплачиваются, а рассматриваются исключительно в качестве общественной нагрузки. Оглядитесь вокруг, и вы поймете, что я прав.
Стиляга или индивидуальность?
«Стиляг» в совке ненавидели. Их высмеивали в каждом сатирическом журнале, в кино, в книгах и на комсомольских собраниях. В те годы на комсомольских собраниях очень часто на повестку дня выносился суд на «стилягой». Думается, образ стиляги уже столько раз был описан в литературе и в воспоминаниях куда более талантливыми людьми, чем я, поэтому мне даже как-то не очень удобно сейчас уделять этому вопросу много внимания. Но все же напомню (а вдруг кто-то ничего о «стилягах» не слышал), как они выглядели и что же в их поведении отличалось от поведения большинства населения Союза. Типичный «стиляга» – это молодой человек, облаченный в такие узкие брюки, что даже довольно простой процесс ходьбы иногда был для него затруднителен. К брюкам прилагался пиджак с ватными плечами такой ширины, что собственно тело бывало раза в два уже, чем надетый на него «клифт». Завершала картину прическа с высоко взбитым и набриолиненным коком, уложенным затейливой волной, а также разнообразные аксессуары. Например, непомерных размеров галстук, причем самый шик – если на нем была изображена обезьяна, но неплохо смотрелся и любой кричащий цвет с символическим узором. Ботинки на толстенной каучуковой подошве, которые придавали походке своеобразное покачивание, что сразу выделяло «стилягу» даже в самой густой толпе. По зимнему времени «стиляга» обязательно облачался в длиннющее пальто.
Женский вариант «стиляги» определить труднее, но в первую очередь это было ношение ультрамодных (естественно, на Западе) шмоток, которые, конечно же, ярко выделялись на общем фоне ситцевых или хлопчатобумажных платьиц в цветочек. Одна немаловажная деталь: именно девушки-«стиляги» первыми начали носить брюки на улице (понятно, что речь идет не о рабочей одежде), чем вызвали шквал негодования со стороны населения. Особо впечатлительные могли даже плюнуть вслед.
Но внешний вид был всего лишь красивой и яркой «упаковкой», под которой скрывалась идеологическая начинка – не быть как все, не думать как все, не подчиняться вкусам и мнению большинства. Трудно брать на себя смелость и обобщать, но, как я понял, главным моментом была та самая индивидуальность, о которой я уже рассказывал, какой бы ценой она ни достигалась. Многие диссиденты «выросли» из таких вот «стиляг», как и многие действительно талантливые люди советского времени. Но было ли в перечне внутренних качеств «стиляг» то самое «идолопоклонство Западу», за которое их, собственно, и преследовали? Было, как не быть. Не так чтобы до фанатизма, но многие «стиляги» действительно восхищались Западом вообще и Америкой как страной, в частности. Причем сколько «стиляг» – столько и поводов для восхищения. В основном завидовали достижениям демократии и свободе самовыражения, кто-то уже тогда видел преимущества демократической системы для проявления подлинного таланта, не ограниченного варварской цензурой, а кто-то так далеко не заглядывал, восхищаясь исключительно внешним лоском и блеском. Повторюсь – по характеру и внутреннему содержанию все «стиляги» были разными людьми при всей своей внешней похожести.
Среди «стиляг» было множество фарцовщиков. Были и такие, что «бомбили» от случая к случаю, а были и настоящие профи, но именно в этой среде фарцовщики чувствовали себя как рыба в воде. Да и делу польза – можно было «толкнуть» импортную вещь многократно проверенным людям, что называется, «соратникам по борьбе», тем более что среди «стиляг» было очень много детей состоятельных родителей. Маргиналы к стиляжничеству приспособлены как-то не были. Да и потом – узкие брюки еще можно было собственноручно сделать из стандартных совковых портков, продававшихся в магазинах, ушив на маминой швейной машинке. Пиджак тоже можно было сварганить в ателье, напихав потом ваты под плечи, а где достать в Союзе галстук с обезьяной? А импортные сигареты, хотя бы одну коробку, в которую потом можно натолкать отечественных никотиновых палочек? А пластинки, которые составляли огромный пласт культуры «стиляг»? Пластинки были настолько популярны и важны, что среди фарцовщиков существовала даже специализация: «бомбили» иностранцев только на пластинки. Некоторые фарцовщики – настоящие профи, разумеется, – гордились тем, что для них не может быть неосуществимого заказа. Какой бы редкий диск ни был заказан клиентом, брались достать. Ясно, что времени на выполнение заказа иногда уходило очень много (до нескольких месяцев), но в результате искомая пластинка находила своего хозяина.
Сами фарцовщики, специализировавшиеся на пластинках, прекрасно разбирались в музыке. Да что там, они были настоящими знатоками, причем энциклопедического толка, и ориентировались буквально во всех музыкальных стилях и направлениях. Но как это ни странно, те, кто фарцевал пластинками, сами редко были профессиональными музыкантами. Они были созерцательными ценителями. Были среди таких ценителей личности и просто уникальные. К примеру, в конце 60-х годов в Ленинграде в среде фарцовщиков был широко известен один коллекционер – меломан-фарцовщик. В официальной жизни он был обычным преподавателем в одном из ленинградских вузов, а в неофициальной – его однокомнатная квартира на Васильевском острове вмещала в себя кроме самой высококачественной на то время импортной аппаратуры порядка четырехсот пластинок. Тоже не отечественных исполнителей, разумеется. Фарцевал этот человек исключительно «из любви к искусству», причем в прямом смысле этого выражения, только для того, чтобы заработать денег на пополнение своей коллекции, и в качестве предмета фарцовки рассматривал тоже только пластинки.
Учитывая, что среди «стиляг» приблизительно каждый пятый время от времени занимался фарцовкой, многих фарцовщиков так же часто, как и остальных «стиляг», ловили «инквизиторские» комсомольские патрули, поэтому можно сказать, что преследование фарцовщиков-шестидесятников властными структурами заключалось лишь в расправе над ними блюстителями советской морали и нравственности. Я не буду рассказывать о кровавых подробностях таких рейдов, а вместо иллюстрации отношения советских властей к «стилягам» приведу отрывок из одной центральной газеты, в которой был помещен разоблачительный фельетон. К сожалению, в какой конкретно газете был напечатан сей пасквиль, я указать не смогу, а все потому, что человек, любезно предоставивший мне его в свое время, попросту вырезал статью из газеты, и в таком виде она пролежала у него в архиве сорок с лишним лет. Но, думаю, особенной важности информация о названии газеты не имеет, так как советская пресса тех времен пестрела подобными материалами.
В редакцию нашей газеты продолжают приходить гневные письма от советских граждан, до глубины души возмущенных таким позорным явлением нашей действительности, как стиляги. В каждом пришедшем письме наши читатели приводят не только примеры, которые наблюдали сами, но и вносят предложения, каким образом можно