Через неделю командир полка прислал посыльного с радостной вестью, что перевал открыт.
На следующее утро кинопередвижка в ожидании погрузки стояла недалеко от взлетно-посадочной полосы. Плотно позавтракавшие афганцы, расположившись рядом с машиной, мирно дремали. Прошел час, другой, а вертолетов все не было и не было. Вместо них к взлетной полосе подрулили несколько МИГов, после короткого разбега они взмыли в небо и вскоре исчезли за горизонтом. Некрасов засмотрелся на полет этих грациозных и сильных машин, не заметив даже, когда одна из них успела атаковать кинопередвижку и нанести ей непоправимый урон. Летчики, прибежавшие на зов, увидев рассыпавшееся лобовое стекло машины, предположили, что, возможно, во время взлета от шасси самолета отскочил прилипший камешек. Они посоветовали отогнать кинопередвижку подальше, тем паче, что, по их сведениям, перевал был вновь окутан тучами.
И только на десятый день, загрузив кинопередвижку, вертолеты взяли курс на Меймене. Вот так эта знаменитая машина оказалась в провинциальном центре, а потом и у нас в мотоманевренной группе, доставив всем нам накануне операции истинную радость и блаженство от увиденного и прочувствованного.
Со своей кинопередвижкой Вячеслав Некрасов, порой без всякого сопровождения, неоднократно выезжал в самые отдаленные кишлаки, где демонстрировались советские, афганские, индийские и другие фильмы, которые население воспринимало с большим энтузиазмом. И что самое интересное, ни советника, ни экипаж этой боевой идеологической машины никто не трогал. Мало того, когда в каком-то отдаленном кишлаке, контролируемом местными боевиками, заказывали кинопередвижку, полевым командирам выдвигалось встречное условие – прекращение всяких боевых действий и обеспечение безопасности населения. Многие ради того, чтобы увидеть невиданное, на это соглашались.
Глава XXIII
28 марта – 2 апреля 1983 г. Туркменская ССР. Город Чаршанга
Несмотря на раннее утро, весь личный состав мотоманевренной группы высыпал из землянок, чтобы проводить нас на операцию. Перед посадкой в вертолеты подполковник Нестеров выступил с небольшой, но пламенной речью, напомнив еще раз, что всех нас с нетерпением ждут дома.
Сделав несколько кругов над Меймене, винтокрылые машины взяли курс на север. Под нами, куда не кинь взгляд, – горы да крутобокие холмы, склоны которых пестрят сгорбившимися спинами дехкан из близлежащих полуразрушенных кишлаков. Весенняя полевая страда, в отличие от страды военной, более привычна селянам, и потому люди, забыв все страхи, лишь время от времени бросая взгляды на пролетающие мимо боевые машины, продолжают заниматься своим древним и самым почетным – хлеборобским ремеслом.
До Чаршанги, места сосредоточения войск, участвующих в операции возмездия, долетели без приключений.
Чаршанга – это небольшой туркменский город, раскинувшийся на плоской, как стол, равнине недалеко от афганской границы.
Наше подразделение расположилось на территории пограничной комендатуры, в палатках. Пока бойцы наши обустраивались на новом месте, мы с майором Хорьковым направились в штаб погранкомендатуры за указаниями.
Полковник, один из руководителей операции, довел до нас обстановку, существующую на сопредельной афганской территории. В заключение он сказал, что операция идет уже полным ходом и что нам отводится лишь роль резерва.
– Быть в тридцатиминутной готовности к посадке на вертолеты, – заключил постановку задачи наш новый начальник.
– А как скоро мы можем понадобиться? – спросил я.
– Пока все идет по плану. А через два-три дня – видно будет. Так что ждите команды.
Откровенно говоря, у нас с майором Хорьковым особого желания участвовать в операции не было, только тоскливая перспектива надолго засесть в этой провинциальной азиатской дыре понуждала к рвению, с которым мы взялись за подготовку личного состава к предстоящим, в этом мы нисколько не сомневались, боям.
Небольшой, но уже неоднократно выручавший нас опыт подсказывал, что группу, скорее всего, будут использовать в качестве затычки в местах прорыва боевиков или в засаде. Поэтому необходимо было в первую очередь выбить у начальства побольше боеприпасов и найти пригодный для земляных работ шанцевый инструмент. В поисках тыловиков мы обошли всю комендатуру, но безрезультатно. Как это уже давно повелось, за редким исключением, они чаще всего появлялись в околовоенной полосе только при «раздаче пирогов», то бишь подарков и наград. Но, как говорится, нет худа без добра. В одном из темных коридоров погранкомендатуры я встретил своего однокурсника по Алма-Атинскому пограничному училищу – капитана Сергея Юдина. За семь лет со дня выпуска он мало чем изменился, похудел, правда, загорел тем самым афганским загаром, по которому местные в Союзе всегда отличали нас от остальных военных. Выгоревший камуфляж и видавшее виды кепи дополняли его бравый вид. После первых объятий и приветствий мы разговорились, вспомнили однокурсников, друзей.
Он только что прибыл из очередной операции с той стороны и спешил на доклад к начальству. Договорившись встретиться вечером, мы разошлись.
О десантно-штурмовой группе (ДШГ), которой командовал капитан Юдин, я слышал уже не раз. На двух или трех совместных операциях его заставы перекрывали труднодоступные перевалы, отрезая боевикам путь в горы. Помню, что в конце одной из таких операций, вопреки утверждению синоптиков, над горами низко нависли тучи, окутав собой позиции ДШГ. Вертолеты, естественно, не смогли снять с перевала десант, и Сергею пришлось организовывать круговую оборону.
В течение нескольких дней отбивалась группа от назойливых боевиков огнем и гранатами, отбрасывая их на исходные рубежи. Израненные, изголодавшиеся бойцы, видя уверенность и стойкость командира, своих позиций не покидали. И только когда почти полностью иссякли боеприпасы, немного распогодилось и ДШГ удалось с перевала снять.
И это, я знаю, далеко не единственная неординарная ситуация в боевой биографии Сергея Юдина, из которой он, как всегда, вышел с честью.
В сумерках, пробираясь через стан десантников к палатке капитана Юдина, я то и дело задерживался у огонька, беседовал с солдатами и слышал о нем лишь слова искреннего уважения и любви.
– Если бы не он, многих из нас уже давно бы не было в живых, – подытожил мнения сослуживцев среднего роста, крепенький боец с ярко-красным румянцем во все лицо.
За разговорами да воспоминаниями засиделись мы с Сергеем допоздна. Помянули Аркашу Волкова. В нашей памяти он навсегда останется прежним худеньким задумчивым подростком, прекрасной души человеком, с которым мы вместе хлебали соленые щи курсантской науки.
Уже прощаясь, я поведал Сергею о своих проблемах, и он, не задумываясь, распорядился выдать на нашу группу весь имеющийся у него резерв боеприпасов, лопат и спальников. И вовремя. На следующий день поступил приказ выбросить нас на направление вероятного отхода из района операции боевиков, в засаду.
И вот мы в воздухе. Сделав два круга над Чаршангой, вертолеты резко пошли вверх. На равнине только одна защита от ДШК – высота не менее трех-четырех тысяч метров. В иллюминаторе на смену однообразному степному ландшафту пришли скалистые безжизненные предгорья «Крыши мира» – Памира. Нам предстояло преодолеть высокогорный перевал, самое опасное на нашем маршруте место. Эту новость нам весело сообщил молоденький штурман еще перед посадкой в вертолет. Хотел, видно, показать, что парень он бывалый и не такое в жизни видал и что с кем-кем, а с ним мы не пропадем. Я спокойно созерцал горные пики, когда вертолет, дребезжа всеми своими заклепками, накренился и резко пошел вниз. Ощущение такое, словно машина вот-вот развалится на части и мы все окажемся в свободном полете. Но нет, вертушка вдруг замерла на месте, выровнялась и спокойно заскользила прежним курсом.
Обстановку разъяснил уже знакомый штурман, который тяжело вывалившись из кабины, оттирая обильно льющийся на глаза пот, заикаясь сказал:
– Т-т-так, ч-ч-то, р-р-ребята… В-в-в р-р-рубашке р-родились! Ч-ч-чуть н-на Д-ДШК н-не н-н-нарвались…
Запоздало взглянув вниз, я успел заметить лишь дым от НУРСов, выпущенных вертолетом сопровождения по засаде боевиков. И это ведь только начало операции. Что же тогда ждет нас дальше?
Вертушки начали снижаться за несколько десятков километров от места десантирования. Внизу вместо гор, насколько охватывал взгляд, простиралась равнина. Показались кишлаки, по куполообразным крышам которых можно было без труда определить, что селения эти туркменские. В какой-то мере такое соседство особой тревоги не вызывало. С туркменскими старейшинами мы всегда находили общий язык и с их отрядами самообороны, как правило, в боевые стычки не вступали.
– Идем на посадку, – выглянув из кабины, сказал штурман.
Обработав НУРСами поляну пустынной в это время шоссейной дороги, несколько вертолетов приземлились, а один продолжал кружить на небольшой высоте, обеспечивая высадку десанта.
Вертолетов и след простыл, когда мы разобрались, что выбросили нас километрах в пятнадцати от намеченных командованием позиций.
На всякий случай выслали во все стороны дозоры. Слава Богу, противника поблизости и по маршруту движения не было. Только к сумеркам добрались мы до места засады. С ходу, даже не передохнув, все принялись за рытье окопов. До темноты необходимо было хотя бы зачать круговую оборону и подготовить КП (командный пункт). БСЛ (большие саперные лопаты), которыми снабдил нас Сережа Юдин, очень помогли, ускорив работу почти вдвое. К ночи по периметру обороны были вырыты окопы, между ними ходы сообщения. В полном объеме был отрыт и оборудован КП. После импровизированного позднего ужина и короткого отдыха майор Хорьков поставил каждому бойцу конкретную задачу, определил сигналы связи и взаимодействия.
С этого момента началось наше сидение в засаде.
Первая половина ночи прошла спокойно, если не считать, что кто-то дважды пытался проверить нашу выдержку, обстреливая позиции с дальнего расстояния. Несмотря на все наши предосторожности, боевики, видимо, что-то заподозрили. Командир еще раз напомнил всем, что без его команды огонь открывать нельзя.