Ты думаешь, я сейчас занимаюсь самобичеванием? Вдруг стала благородная и совестливая? Ничуть не бывало! Я хочу заранее расставить все точки, прежде чем ты сделаешь это сам, а ты рано или поздно начнешь их расставлять. Во всяком случае, не далее как три дня назад ты не горел желанием вступить со мной в брак.
— Я никогда не переставал любить тебя.
— Почему ты не объявился после смерти Альберта?
— Некоторое время я скрывался.
— Ложь! Это не помешало бы тебе явиться ко мне. Лучше признайся, что еще долго меня ненавидел.
— Это правда. К тому же я тогда был не человек: утраты жгли меня нестерпимо. Потом ты второй раз вышла замуж.
— И ты снова принялся меня ненавидеть, угадала?
— Я пытался тебя забыть. Как видишь, попытка не удалась. В виде компенсации мне пришлось разорить твоего второго мужа.
— Стас!..Да ты маньяк!
— Тонкое наблюдение!
— Ты монстр, ты…ты террорист, с тобой опасно иметь дело!
— Кто же спорит? Однако если со мной дружить, я бываю ужасно добрый.
— Это шантаж? — осведомилась Влада. Станислав баз улыбки пожал плечами. Влада отступила, глядя на него с гневным удивлением. — Да, да, все проясняется. Теперь ты устранил Антона.
— Юноша не доставил хлопот, к тому же все обернулось наилучшим образом для него и Крис. Ты ведь не думаешь, что могла бы удержать его надолго?
— А-а, я тебя раскусила, ты собираешься меня преследовать!
— Наконец у тебя родилась здравая мысль.
— Значит, ты не отступишься?
— Увы, не могу и не считаю нужным.
Разговор принимал характер острой конфронтации.
Эля, присутствуя при спорщиках в качестве надзирателя, невольно придвигалась к ним все ближе в ошеломлении от содержания реплик, и теперь стояла почти вплотную, поворачивая голову от одного к другому, как заводная кукла.
— Стас, твои заявления похожи на угрозы. — Влада снова залезла в постель и натянула на колени одеяло. — Уходи. Я устала и хочу спать. Завтра с утра мы соберемся и уедем. Надеюсь, на этом все закончится.
— Спи, — согласился тот, хотя снова набычился, его светлые глаза упрямо блестели из-под темных бровей. — Сейчас уйду. Еще два слова: я не угрожаю, а честно раскрываю свои планы. Альберт прикидывался душкой, но завладел тобой обманом и подлостью. Я так поступать не хочу. Помнишь, как мы были близки, как делились друг с другом любой мелочью? Я стремлюсь восстановить утраченное доверие. Ты можешь принять меня или отказывать, но окольных путей с моей стороны больше не будет.
— Благодарю покорно! — с иронией отозвалась Влада. — Надо полагать, что следующего ухажера ты будешь гнать от меня в открытую с помощью дубины. Или сразу пристрелишь, чтобы не возиться?
— Посмотрим, — сказал Станислав и вышел.
— Ой-ой, ты его здорово разозлила, — заметила Эля. — Особенно упоминанием об ухажерах. Меня буквально толкнуло его энергией. Страшно упертый тип, такой и вправду не отступится. — Она мечтательно вздохнула. — Как это все-таки романтично! Любовь, о которой слагают легенды. Влюбился раз и на всю жизнь.
— Ты издеваешься надо мной? — взвилась Влада. — То настраиваешь против него, то умиляешься! Мне и так нелегко, надо укрепиться в своем решении, собрать все силы
для отпора, а ты расточаешь ему похвалы.
— Влад, разуй глаза, мужик на тебе зациклился. Явление редкое, но не исключительное, знаю пару примеров. При таком раскладе я не рискую давать советы. Время у тебя есть, подумай обстоятельно, все взвесь, спроси свое сердце, и лишь потом принимай решение.
— Что спрашивать? Я и сама на нем зациклилась, толку что? Выйти за него и ждать, когда он начнет меня тихо ненавидеть? Я ощущаю в нем жестокость, он не умеет прощать, история с Колей это доказывает. И никакой храм его не спасет. Колю спасет, а его нет.
Ты оглянись вокруг, какие напоминания он себе оставил. В основном те, что повествуют о страданиях и предательстве. Он чувствует великое, но не в состоянии до него возвыситься, оторваться от личного. Нет, нет, я не решусь.
Эль, почему у нас с тобой так подло сложилась жизнь? — у нее снова навернулись на глаза слезы. — Останемся мы с тобой безмужние, пополним ряды одиноких женщин.
В дверь снова постучали. Влада торопливо вытерла слезы. На сей раз визитером оказался Антон.
— Зашел предупредить, что я завтра с вами не лечу. Мы с Крис съездили в кассу и обменяли билет. Задержусь еще на несколько дней.
— С хозяином уладил разногласия? — нейтральным голосом осведомилась Влада.
— Он тоже улетает в Питер послезавтра. А я вернусь в Москву субботним рейсом.
— Отлично, я подготовлю твои вещи, чтобы ты долго у меня не задерживался, — пообещала она.
Глава 20
Эльвира проснулась среди ночи. Ей снилось что-то тревожное. Она полежала, силясь удержать в памяти сновидения, но они растаяли без малейшей зацепки. Скоро Эля убедилась, что в ближайшее время снова не уснет.
«Пойти на балкон покурить, что ли? — подумала она. — А вдруг там Стас? Или учует дым и выскочит. Нет, это уже будет перебор».
Курить, как назло, захотелось нестерпимо. Она накинула халат и приоткрыла дверь в коридор. Ни звука. Стараясь ступать неслышно, Эля спустилась на первый этаж. Дверь на веранду была открыта, но веранда была пуста, на деревянной балке горел тусклый фонарик. В саду пел сверчок, чудная ночь дышала таинственной тишиной, в небе слезилась хрустальным светом громадная луна.
Эля прокралась к столу, оттащила стул и села у перил, чтобы сбрасывать пепел в кусты — хорошо, что Альфредо не видел вопиющего нарушения порядка. Мог бы хоть одну пепельницу оставить, педант нечастный, все убрал!
Вдруг окна гостиной ярко вспыхнули и осветили Элю с головы до ног.
От неожиданности она выронила сигарету и съежилась на стуле как на допросе под лампой следователя.
Из гостиной донеслась музыка — громкость была минимальной, но Эля узнала певцов и мелодию: Монтсеррат Кабалье и Фредди Меркьюри исполняли композицию «Барселона».
Эля заглянула в дверь. Станислав сидел за журнальным столом, разложив папки, и перебирал какие-то документы.
— Что тебе вздумалось работать ночью? — спросила Эля.
Он поднял голову и улыбнулся:
— А тебе почему не спится? Иди сюда, выпьем хорошего коньячку. Послушай музыку, расслабься, глядишь, сон обратно прибежит. — Эля опустилась в кожаное кресло. Станислав достал из минибара бутылку хеннеси и два коньячных бокала. — Всегда перед отъездом слушаю этот дуэт, обожаю голос Кабалье. Здесь, на ее родине, он воспринимается по-особому.
Он заговорил о том, что не успел показать гостям Жирону, музей Дали, готическую Барселону. Эля посетовала: не успела побывать в парке Гуэль. Перспективы снова приехать в Испанию у нее не было. Она постеснялась признаться, что ее поездку полностью оплатил брат. Надежды на то, что щедрость Коли способна простираться еще дальше, у нее не было, кроме того, сам Коля внушал серьезные опасения своим странным поведением.
Станислав сидел, поворачивая бокал в пальцах, и задумчиво разглядывал Элю.
— Что-то я в толк не возьму, почему такая привлекательная и умная женщина осталась одна. Тебе надо выйти замуж.
— Блестящая аналитическая выкладка! Долго думал?
— Нет, я по большей части был занят собственными переживаниями. Что поделаешь, все мы мужики эгоцентристы. Но изредка даже я в состоянии взглянуть дальше собственного носа, и то, что я в данный момент вижу, совершенно возмутительно и неправильно.
— Как же это исправить? Есть предложения?
— Элечка, ты плохо меня знаешь. Если я возьмусь за что-то, то сделаю обязательно.
— Убеждаюсь по некоторым наблюдениям. Что же ты намерен предпринять?
— Введу тебя в круг стоящих мужчин, а там посмотрим. Как аргумент, отмечу тот факт, что со мной многие не прочь породниться.
Эльвира подняла брови:
— Мы с тобой уже родственники?
— Обижаешь. Это не подлежит обсуждению.
— Что ж, бог в помощь. Я буду только счастлива.
— Что касается Барселоны, — продолжал Станислав с видом человека, уладившего незначительный текущий вопрос, — обещаю восполнить все экскурсии в самом скором времени. Нельзя, скажем, пробежаться по парку Гуэль, надо гулять в нем целый день, посетить дом-музей Гауди, проникнуться…
— Стас, — прервала Эля, — допустим, тебе удастся жениться на Владе, в чем я пока сомневаюсь, как ты представляешь свои отношения с Колей? Он ведь тоже станет твоим родственником.
Станислава этот вопрос заметно покоробил. Он поставил бокал на стол и принялся хлопать себя по карманам в поисках сигарет.
— Возьми мои, — протянула пачку Эля.
— Спасибо, я привык к своим…куда я их заныкал? Тьфу, бесовское зелье! — раздражился он.
— Вот же они, рядом с тобой на диване. Так я о Коле, — проигнорировала Эля его неприязненную реакцию, — сейчас он в тяжелом состоянии, и в этом виноват ты.
— В этом виноват он сам! — жестко отрезал Станислав. — Зачем ты завела о нем разговор? Хочешь меня разжалобить?
— Для начала не лезь на стенку, раз завела, значит, не просто так.
— Да хоть как! Я и без того переступил через себя ради Влады, сделал больше, чем позволяет мне выдержка.
— Выдержка, однако, позволила тебе целый год ломать перед Колей комедию и разыгрывать наивного добрячка.
— Я использовал его, цель тебе известна, а его чувства меня не занимали. Мне и сейчас безразличны его духовные искания! — Станислав повысил голос. — Избавь меня от необходимости объяснять очевидное. Я не принадлежу к числу всепрощающих юродивых, счастье ваше, что я оставил его в живых!
— А элементарное милосердие тебе незнакомо? Ведь человек мучается, хочет как-то искупить свою вину, но не знает как. Ты мог бы ему помочь.
— Искупить вину?! — Станислав винтился в Элю бешеными глазами. — Даже если он показательно удавится, погибших по его вине не оживить. Я тесно общался с ним последнее время, он жил как все, вкушал все прелести жизни — развлекался, жрал, спал с молодой женой, ездил на курорты. И каждый раз, когда я видел его сытую, пышущую здоровьем физиономию, мне хотелось его убить, лишь мысль о Владе удерживала меня.